«Конвенция» между «королевствами» философии и богословия

Несмотря на упомянутые различия, «китайской стены» между богословием и философией нет. Образно говоря, богословие может заходить на ту территорию, которая является «королевством философии», а философия может заходить на территорию, принадлежащую «королевству богословия». Такое право каждая из этих двух «юрисдикций» получает по умолчанию, между ним и негласно заключена конвенция, легализующая свободную границу. Следовательно, стерильно чистого богословия и такой же философии в природе не существует.

Хотя богословие (школьное, или академическое) формирует представления человека о мире на базе Откровения, язык этого Откровения должен быть понятен людям. Для перевода на привычный язык может использоваться логика (входящая в юрисдикцию королевства философии), понятийный аппарат философии, а в некоторых случаях – и отдельные элементы созданных философами теорий (метод наглядных аналогий). Особенно такой «перевод» нужен для людей, только что переступивших порог Церкви и еще не развивших должного духовного зрения. И вдвойне он нужен тем людям, которые до этого успели изучить язык философии и привыкли им пользоваться. Это уже на следующей ступени (высшее богословие) можно обходиться без философских подпорок, а постигающему начальное (школьное) богословие они жизненно необходимы.

Многие философы и богословы признают, что такой «зеркальности» для философии не существует. То есть философия может пользоваться лишь своими инструментарием – логикой и иными методами рационального познания мира. А вот к Откровению она прибегать не может. Таковы условия конвенции об отношениях между двумя королевствами. Вроде бы и философы не оспаривают такого условия.

Но и тут необходимы оговорки. Вот что пишет по этому поводу наш известный философ Виктор Тростников: «… Все мы по своему опыту знаем, что разум в процессе работы время от времени нуждается в подсказках со стороны интуиции, и философы ею вовсе не пренебрегают. Так что, если быть точными, мы должны сказать, что философия есть такой род универсального познания, который преимущественно (но не исключительно. – В. К.) употребляет интеллект… А если считать интуицию тихой подсказкой свыше (что, скорее всего, так и есть), то… в каждой философии есть некая доля религии, а именно – скрытого Откровения, называемого обычно вдохновением (дуновением Божьего Духа)»[52]. С подобным замечанием маститого философа я одновременно и соглашусь, и не соглашусь.

Действительно, многие известные философы пользовались для своих открытий не только интеллектом (рациональным мышлением), но также интуицией и вдохновением. Таким образом, философские теории могут нести на себе отпечатки религии. Тут я соглашаюсь с Виктором Тростниковым. Более того, я усилю его тезис: иногда это почти в чистом виде религиозные доктрины, созданные за счет «вдохновения». По некоторым причинам философы не хотят, чтобы их теории квалифицировались как религиозные доктрины, они предпочитают прикрываться вывесками «философия», чтобы их не уличили в нарушении упомянутой выше конвенции. Находясь под прикрытием вывески «философия», они сохраняют за собой полную свободу творчества, а продукты этого творчества получают иммунитет от возможных обвинений в богословских ересях. Таким образом, религиозная ересь может скрываться в упаковке философской «гипотезы», «мнения», «точки зрения», «теории» и т. п.

Таким образом, «зеркальность» в отношениях богословия и философии все-таки существует. Но не деюре, а де-факто. И философам, особенно тем, кто творит за счет «вдохновения», такое положение очень выгодно.