Глава 14. ПРИСУТСТВИЕ «ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬСТВА»: "ЭКОНОМИЧЕСКАЯ СОЦИОЛОГИЯ" В КОНТЕКСТЕ ПОЛИТИКИ

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Глава 14. ПРИСУТСТВИЕ «ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬСТВА»: "ЭКОНОМИЧЕСКАЯ СОЦИОЛОГИЯ" В КОНТЕКСТЕ ПОЛИТИКИ

…Остерегайтесь книжников, которые любят ходить в длинных одеждах и любят приветствия в народных собраниях, председания в синагогах и предвозлежания на пиршествах…

Лк 20, 46

Экономическая социология — молодое направление российской социальной науки, институционализировавшееся лишь в 90-х годах в связи с радикальными экономическими реформами. Поэтому она, будучи свободна от идейного наследия коммунистического режима, в концентрированной форме выражает новейшие тенденции социологической мысли в России. Важнейшей темой экономической социологии выступает относительно новый для постсоветского пространства феномен предпринимательства. Формирующееся понятие "социальная группа предпринимателей" исключительно важно, поскольку оно не есть слепок или «отражение» содержания социального мира, а активно продуцирует само это содержание, исходя, в том числе, из социального опыта социолога. Этот опыт, даже если он переживается как радикально деполитизированный, на самом деле является продуктом политического производства114.

"Экономическая социология" представляет собой "социологию экономического действия", трактуемого, в духе М. Вебера, как разновидность "социального действия" — "…осуществление контроля над ограниченными ресурсами ненасильственными средствами в целях производства благ и услуг" [130].

"Экономическая социология" концептуализирует социальную структуру России как систему групп и слоев, являющихся либо субъектами реформ, либо адаптирующимися к ним и/или страдающими от них объектами [131, с. 7]. При таком подходе "предприниматели в собственном смысле этого слова" интерпретируются как наиболее заинтересованная в развитии либеральных реформ "социальная группа", один из главных «локомотивов» социально-экономических трансформаций, обладающий средствами и возможностями реализовать свои интересы [там же, с. 10]. Ю.А. Левада утверждает, что общество не может существовать без «предпринимателей», структурирующих "человеческий материал" и поддерживающих поведенческие и символические образцы в области экономики [132]. То есть существованию «предпринимателей» придается всеобщий и необходимый характер.

Данное в социологическом опыте присутствие или "явление предпринимательства" определяется Т.И. Заславской как деятельность, выступающее основой возникновения и развития соответствующего социального слоя115. "Конституирующими признаками этого типа деятельности служат: а) целевая установка на получение прибыли; б) свобода и автономность принятия решений; в) самостоятельность, выражающаяся в личном риске и личной ответственности" [133].

Итак, непосредственная достоверность, фактичность "явления предпринимательства" — это деятельность, связанная с чем-то вроде организационно-хозяйственных инноваций, которая персонализируется в соответствующей социальной группе. Ее становление — результат либерализации российской экономики"…и вместе с тем — гарант углубления реформ и развития рыночных отношений" [134]. "Социальная группа предпринимателей" конституируется действием, обладающим внутренним смысловым единством и связанным с реализацией ненасильственного контроля над дефицитными ресурсами в целях производства товаров и услуг.

Дефиниция социальной группы предпринимателей развертывается в операционализации, фиксирующей критерии социальной стратификации: политический потенциал группы (объем властных и управленческих функций), экономический потенциал (масштаб собственности), а также социокультурный потенциал (уровень образования, квалификации и т. д.) [135]. Применение этих критериев, фактически не связанных с присутствием «предпринимательства», затрудняет формирование однозначного представления о предпринимательстве, в силу чего вводится понятия для обозначения данного явления в узком смысле слова и в широком. Термин «предпринимательство» теперь используется для обозначения:

"…"ядерной" группы, отвечающей всем базовым признакам предпринимательства. Для определения же более широкого круга лиц, причастных к предпринимательской деятельности, введем новый термин — «бизнес-слой». Бизнес-слой — это родовое понятие, объединяющее всех россиян, в той или иной степени занятых бизнесом начиная с собственников предприятий, банков и биржи кончая наемными работниками, в свободное время "делающими деньги" на свой страх и риск. Бизнес-слой можно определить как совокупность субъектов производительной, коммерческой или финансовой деятельности, осуществляемой с целью получения прибыли, автономно принимающих экономические решения и несущих за них личную ответственность" [136, с. 8].

"Непосредственная данность сознанию" социолога «предпринимательства» отождествляется с "социальной группой предпринимателей" и тем самым конструируется "идеальный тип" предпринимательства, соотносящийся с чрезвычайно узким кругом феноменов. Понятие практически не имеет референта; "подлинные предприниматели" превращаются, по словам В.В. Радаева, в "трудноуловимую тень" [137, с. 176]. Поэтому, чтобы спасти положение и доказать релевантность "социальной группы предпринимателей", Т.И. Заславская конструирует дополнительное понятие «бизнес-слой», которое хотя и не согласуется с исходным теоретическим посылом, но зато наверняка хоть что-то отражает. Концепт бизнес-слоя получает дальнейшее развитие и устанавливается его отношение с "социальной группой предпринимателей", когда идеальный тип интерпретируется как социальная норма, т. е. собственники частного капитала, лично руководящие своими предприятиями или бизнесом, трактуются как «эталонная» группа, обладающая всеми признаками, конституирующими социальный слой предпринимателей [136, с. 8].

"Социальная группа предпринимателей" получается очень неоднородной, статусы, способы деятельности и поведение предпринимателей сильно отличаются друг от друга в зависимости от масштабов дела. Фактическое бытие этой «группы» оказывается под вопросом, ее присутствие ускользает от эмпирической фиксации: конституирующий критерий "новых комбинаций факторов производства" ("самозанятые" — 11,5 % всего работающего населения — тоже рассматриваются как элемент бизнес-слоя) в деятельности «предпринимателей» не соблюдается, не действуют и выделенные «потенциалы» (слишком велика внутригрупповая дисперсия экономического потенциала [там же, с. 14])… Более того, «предприниматели» ввиду своей малочисленности и труднодоступности не "попадают в выборку", не становятся объектом социологического исследования [там же, с. 8]. Следовательно, утверждается, что "социальная группа предпринимателей" есть бытие-настоящим, но «предприниматели» как таковые отсутствуют в социологическом опыте. Понятие "социальная группа предпринимателей" означает присутствие, которое отсутствует. Но проблема "социальной группы предпринимателей" состоит не в особых трудностях его измерения, а в том, чтобы удостоверить отсутствие у "экономической социологии" оснований считать «предпринимательство» безусловно необходимым, достоверным и непосредственно данным социологическому мышлению. Субъективная уверенность в существовании «предпринимательства», пусть даже обоснованная политически, не должна кристаллизоваться как присутствие.

***

Понятие "социальной группы предпринимателей" некритически заимствовано из Традиции116; оно представляет собой частичное и вчерашнее знание, которое выдают за всеобщее и вечное. Вместо того чтобы интерпретировать утверждения М. Вебера как формулировку задачи, "экономические социологи" рассматривают их как готовый ответ, уже дающий достоверные знания о современной российской действительности. Отсюда вытекает стратегия исследования: любой ценой обнаружить за многообразием эмпирических данных фетишизированное синтетическое понятие "социальная группа предпринимателей". В "экономической социологии" "социальная группа предпринимателей" определяется своей сущностью, выводимой из универсальных отношений. Далее, факты не исследуются в теоретической перспективе, а только соотносятся с понятиями «предпринимательство» и "социальная группа предпринимателей", выступающими в роли кантовского конститутивного понятия опыта, дающего возможность производить синтетические суждения там, где социолог находит лишь самые общие и абстрактные условия и предпосылки. "Социальная группа предпринимателей" конституируется не для того, чтобы с ее помощью объяснять факты, а наоборот: факты собирают, отбирают и ассимилируют с целью обоснования Понятия. Иными словами, частное заменяют всеобщим; фундаментальное, но абстрактное, бедное определениями понятие пытаются выдать за конкретное: «существование» редуцируется к «сущности»; исторически конкретные действия и их социальные условия замещаются идеями деятельности и ее социальных условий…

Проблема "социальной группы предпринимателей" предстает перед нами как проблема естественно предсуществующего «начала» социологической концепции, первоосновы явления и источника представлений, которые не надо преобразовывать — их достаточно просто использовать. И в этом пункте "социальная группа предпринимателей" развивается в границах очевидности обыденных представлений, предпонятий политически нагруженного здравого смысла. В отличие от рефлективно сконструированного понятия, которое само производит условия собственной возможности и потому случайно по отношению к политике, "социальная группа предпринимателей" обращается не столько по научным, сколько непосредственно по политическим законам. В нем есть «место», необходимое для размещения прямых политических смыслов: "свобода решений", «независимость», "реформы"…

Понятие "социальная группа предпринимателей" двойственно; оно означает, с одной стороны, форму социального действия как модель возможных практик ("предпринимательство"); с другой стороны — рефлексию действительных практик и их социальных условий ("бизнес-слой"). Объединение двух этих планов возможно, если необходимые социальные условия предпринимательского действия, взятого в обобщенной и абстрактной возможности, станут условиями действительного действия. В этом случае "экономическая социология" предстанет как политика, поскольку речь идет о социальных преобразованиях (хотя бы и на основе научных представлений), а не о производстве научного знания. Это означает, что перед лицом политики "экономическая социология" уже находится перед самой собой: "экономическая социология" узнает себя в политике потому, что соприродна ей, стигматизирована "волей к власти".

"Социальная группа предпринимателей" не существует. Ее не могут определить даже "на бумаге". То, что существует — практические группы и индивидуальные агенты, занятые политическим и символическим представлением, — далеко не тождественно "группе предпринимателей". Множество людей, занимающихся предпринимательской деятельностью, схожих по критериям стратификационной классификации, связанных групповой идентичностью и солидарностью, объединенных в «класс» или «корпорацию», — отсутствует. Отсутствие означает различие "социальной группы предпринимателей", ее временность и несамотождественность, отличие от самой себя во всех смыслах. Отождествление какого-либо множества людей с "группой предпринимателей" есть «репрессия» этого различия, «диктатура» тождества. "Социальная группа предпринимателей" есть различение (т. е. легитимное — узнаваемое и признаваемое — различие), которым она опознается, но отнюдь не присутствие, понимаемое как эмпирическая наличность "большой группы людей".

***

За эпистемологическим вопросом "что такое "группа предпринимателей"?" скрывается социально-политический вопрос "что значит "группа предпринимателей"?". Каждый ответ социологов подменяет "группу предпринимателей" представлениями о ней (во всех смыслах этого слова), чем-то иным, нежели она. Производить "группу предпринимателей" значит производить представления, производящие "группу предпринимателей". И так до бесконечности. "Социальная группа предпринимателей" отсутствует: присутствие замещает отсутствие, означающее замещает означаемое, которого нет в момент означивания: по определению это означаемое должно было бы быть совокупным субъектом предпринимательской деятельности, но на самом деле такой субъект не обладает фактическим наличием, не присутствует. Остается лишь производство "социальной группы". Производство как представление ускользающей от присутствия "социальной группы предпринимателей". Любая попытка определить онтологический статус представлений о "группе предпринимателей" обречена. Представительство "социальной группы" есть процесс означивания. Но это означивание бесконечно отсрочено в будущее: "социальная группа предпринимателей" как значение никогда не воплощается до конца, означающее предшествует означаемому.

В процессе представительства, например, Комиссии по предпринимательству при Президенте России, утверждающей, что Комиссия есть предприниматели, а предприниматели есть Комиссия, коллективный субъект «предприниматели» порождает сам себя, политическое представительство создает представляемых. Социологическое описание "социальной группы предпринимателей" также есть "невозможный акт"117: когда «предприниматели» обретают свою идентичность, самостоятельное бытие в качестве группы они получают "из рук" социологов. Социологи суть создатели легитимных категорий перцепции, к которым обращаются предприниматели в качестве обоснования собственного существования. Но сами социологи — всего лишь представители социальных представлений. Социология дает не доказательство бытийного существования "социальной группы предпринимателей", но скорее доказательство ее существования в качестве отсутствия, т. е. подтверждение невозможности ее существования. Таким образом, можно констатировать, что социологическое определение и описание "социальной группы предпринимателей" суть лишь декларация не социологических (но политических и идеологических) целей и намерений.

Отсутствие "социальной группы предпринимателей" свидетельствует, что у нее нет научного, а есть лишь политическое (или шире — социальное) определение. Еще-не-присутствие "социальной группы предпринимателей", как оно описано "экономической социологией", — это проект будущего уже-присутствия. Понятие "социальной группы предпринимателей" относится к политической метафизике. Оно легитимирует более или менее разнородную совокупность агентов, пытающихся навязать обществу категории восприятия самих себя в качестве «предпринимателей» и тем самым гарантировать свое социальное бытие. Утверждение присутствия "социальной группы предпринимателей" есть часть социальной работы по конструированию относительно реальной политической группы — легитимного коллективного агента "политического процесса" — посредством конструирования социальных представлений о ней.

Социологическое описание "социальной группы предпринимателей" превращается в самоописание социологов."…"Предпринимательство" в принципе — пишет В.В. Радаев — не столько хозяйственное явление, сколько мобилизующая идеологическая схема… Она содержит набор рационализирующих схем, относящихся как к индивидуальному действию, так и к общественному развитию… Она включает относительно замкнутую систему ценностных ориентиров: независимость, самореализацию, стремление к индивидуальному успеху в осязаемых материальных формах" [137, с. 177]. Если в приведенной цитате провести очевидные замены, то мы получим самообъективацию "экономической социологии": ""Экономическая социология" в принципе не столько научное явление, сколько мобилизационная идеологическая схема… Она содержит набор рационализирующих [по З. Фрейду. — Ю. К.] схем, относящихся как к индивидуальному действию, так и к общественному развитию… Она включает относительно замкнутую систему ценностных ориентиров социологов" и далее по тексту. Подобная социология стремится «объяснить» социальные факты, представив их внутренне содержание как нечто, имеющее личностный смысл для самих социологов.

"Социальная группа предпринимателей" интерпретируется такой социологией как присутствие, предметная данность, предстоящая перед социологами в ожидании, когда они вскроют ее «сущность», ее логику, кроющуюся где-то в глубине фактического бытия "коллективного субъекта". Утверждения о присутствии группы являются элементом ее производства, легитимным (коль скоро социология признана как наука) обещанием того, что "социальная группа предпринимателей" будет существовать. Эта декларация имеет значение лишь тогда, когда мы интерпретируем ее не как свидетельство бытийствования "социальной группы предпринимателей", но как заявку на наличие того, что отсутствует и будет отсутствовать. Естественно, что такая заявка имеет политический характер.

***

Присутствие "социальной группы предпринимателей" выражает иллюзию неопосредствованного понимания "явления предпринимательства". Это понимание, вырастающее из неопосредствованного социального восприятия, осуществляется в «предпонятиях» повседневного опыта. Согласно Э. Дюркгейму, социология должна произвести эпистемологический разрыв с «предпонятиями». Однако "экономическая социология" не затрагивает «онтологию» обыденного сознания, всего лишь доопределяя ее, чтобы прояснить значения и смыслы.

Содержание присутствия «группы» предпринимателей предстает как «суженное» восприятие: гарантированное легитимной категорией социальной перцепции наличное бытие, не «затронутое» отсутствием. В действительности же там, где "экономическая социология" попросту начертала квантор существования (по формуле: если существует легитимная категория социальной перцепции "группа предпринимателей", то группа предпринимателей существует de facto), кроется напряженное противоречие: присутствие "группы предпринимателей" «раскалывается» отсутствием, наличное бытие впускает в себя ничто… Отсутствие не есть лишь изнанка или негатив присутствия, оно обладает самостоятельным значением.

"Центрация" социологического описания присутствием «некритического» социолога проявляется в следующем: то, что входит в бытие социолога, его представления, восприятие, ценности, конституирует существующую для него социальную реальность (в том числе "группу предпринимателей"), а также систему различий, функционирующих как бинарные оппозиции понятий. Поскольку присутствие самого себя непроблематично, а отсутствие репрессировано, постольку и в отношении "группы предпринимателей" реализуется "диктатура присутствия". Таким образом, присутствие "группы предпринимателей" само постулирует нечто, из него невыводимое, однако предшествующее ему и в этом смысле им не являющееся, а именно: присутствие социолога как необходимое условие и предпосылку присутствия "группы предпринимателей".

Подобное присутствие предстает как воспроизведение собственного присутствия социолога в его рефлексии. Предмет исследования становится отражением, производной, объективацией исследователя в том смысле, что он мыслится по аналогии: "группа предпринимателей" дана как обладающая фактическим бытием, поскольку социолог строит представления о коллективном субъекте ("группе предпринимателей" в роли "собрания многих лиц в корпорацию") по аналогии с тем, что свойственно ему самому в качестве индивидуального субъекта. Например, "социальной группе", как человеку, атрибутируется устойчивая система поведения, а также взаимодействий с другими «группами» и государством, причем эта система регулируется, с одной стороны, общественными институтами, а с другой — социально-экономическим положением и сознанием «группы» [138].

Такой аналогизирующий перенос смысла есть недискурсивное мышление. Аналогизирующая апперцепция инвестирует присутствие социолога в присутствие "социальной группы предпринимателей" и тем самым сообщает ему реальность: перформанс социологического производства утверждает отсутствие этой «группы» в качестве присутствия.

Присутствие "социальной группы предпринимателей" конструируется не как собственное присутствие социолога, но по аналогии с ним. Присутствие социолога формирует по своему образу и подобию гипостазированное и «натурализованное» (выдаваемое и принимаемое за очевидное и естественное) присутствие «предпринимателей», распоряжается им, структурирует его, но само уходит от исследования и потому бесструктурно. Присутствие социолога есть «центр» присутствия "социальной группы предпринимателей" — science fiction, продукт "воли к власти" ученого, а не атрибут и не модус данной «группы». «Центр» отрицает отсутствие и однозначно закрепляет подлинное основание "социальной группы предпринимателей" в ее присутствии, делает неприменимым различие "присутствие/отсутствие" по отношению к «предпринимателям»: они впредь описываются исключительно как присутствие.

Итак, "социальная группа предпринимателей" не есть некая первозданная "эмпирическая реальность", конечная инстанция социологического объяснения. Она воспринимается, оценивается и мыслится в качестве системы узнаваемых и признаваемых различий — отсылок к чему-то другому, внешнему, противопоставленному "социальной группе предпринимателей" как предел (другие "социальные группы") или контекст ("социальные отношения", «экономика», "культура"…). В отношении означаемое ("социальная группа предпринимателей")/означающее (отдельные агенты и практические группы, производящие данную "социальную группу") оппозиции меняются местами, становятся неадекватными: означающее постоянно соотносится, отсылает к означаемому, но всегда отличному от самого себя, отсутствующему.

Надо отказаться от принципа "презумпции естественности" "социальной группы предпринимателей": она сконструирована, и как суверенный и равный своему социальному действию предмет исследования есть уже итог, а не отправная точка социологической рефлексии. Социологическая концепция «предпринимательства» возникнет лишь в том случае, если социальные факты перестанут конструировать, исходя из внесоциологических — политических, идеологических или философских — соображений. То есть тогда, когда предметом исследования станут не значения (множество индивидов, определяемое через предпринимательскую деятельность) или ценности ("реформы", "свобода предпринимательства", "права человека"), а способ производства/воспроизводства этих значений и ценностей, являющийся их условием и предпосылкой.

Проблема, однако, заключается не просто в том, чтобы дополнить стратификационную концепцию социальной группы предпринимателей — концепцией способа производства "социальной группы предпринимателей" и чтобы соединить в исследовании конструктивистскую парадигму со структуралистской. Ибо такой синтез практически уже общепризнан. Проблема — в том, чтобы само понятие "социальная группа предпринимателей" не было результатом определенной политической линии и коллективного субъективизма социологов.

Концептуальная схема объективирует присутствие социолога, и эта объективация создает практически ex nihilo присутствие "социальной группы". Понятие "социальной группы предпринимателей" возможно в качестве описания присутствия лишь при условии, что оно само реализует это присутствие. Однако такое событие осуществимо исключительно в сфере политической утопии, где действительность Понятия замещает социальную действительность. Продуктивность смысла "социальной группы предпринимателей" проявляется в политическом контексте, в котором она выступает в роли социологизированной идеологемы: "социальная группа предпринимателей" как проект собственного присутствия есть инструмент политики и реальна только в перспективе перформативного политического дискурса, претендующего на активное преобразование общества118.

Поясним сказанное. Т.И. Заславская определяет три главных функции, которые должна выполнять современная российская социология: во-первых, «внутринаучную» (собственно производство социологического знания); во-вторых, «политическую», состоящую во взаимодействии с властями с целью содействия "руководству общественным развитием" и повышения эффективности «реформ»; в-третьих, «гражданскую», заключающуюся в"…методически надежном, доступном широкой публике и регулярном информировании общества о сущности происходящих в нем процессов, их причинах и результатах" [139]. Не подлежит сомнению, что социология является частью социальной действительности, а также то, что ее влияние на социальную действительность иногда оказывается даже более сильным, чем хотелось бы самим социологам. Но предлагаемое совмещение трех функций (сознательное и последовательное превращение науки в не-науку) означает не что иное, как смешение конструируемой социологией реальности и социальной действительности.

Следовательно, "социальная группа предпринимателей" как проект собственного присутствия есть инструмент политики и реальна только в перспективе перформативного политического дискурса, претендующего на активное преобразование общества.

"Социальная группа предпринимателей" не может быть определена исключительно через присутствие, она может быть определена лишь через присутствие и отсутствие одновременно. "Социальная группа предпринимателей" отсутствует, и это отсутствие информативно, исполнено значения. Тождество/различие, присутствие/отсутствие, бытие/небытие, означаемое/означающее… — все эти понятия и метафоры социологического мышления сформированы парными различиями. Догматическое противопоставление различий по принципу или-или, придание им статуса «естественных» явлений есть пережиток метафизики. Закрепление абсолютного превосходства одного из различий над другим (присутствия над отсутствием, как в анализируемом нами случае социологического формирования "социальной группы предпринимателей") есть перенесение в стихию научного мышления методов политического насилия «репрессирование» отсутствия, «диктатура» присутствия:

"Метод становится равнозначным террору из-за упорного отказа проводить различия… Речь не идет о том, чтобы осуществить интеграцию многообразного как такового, сохраняя за ним его относительную самостоятельность, а о том, чтобы его уничтожить; таким образом, постоянное движение к отождествлению отражает унифицированную практику бюрократии" [140].

Мы вовсе не призываем к «революции», к перевороту оппозиций: надо «снять» иерархию различий по принципу взаимодополнительности парных понятий. Присутствие/отсутствие, равно как и термы других различий, должны рассматриваться не столько как независимые сущности, сколько как ансамбль отношений, который необходимо раскрыть, как исходный пункт социологического анализа.

***

"Экономическая социология" претендует на то, чтобы стать "концом социологии" (см.: [141]). "Экономический социолог" стремится освободиться от власти унаследованных им социологических случайностей, от власти истории, чтобы произвести свои собственные случайности, свою собственную историю. Мы отнюдь не пытаемся критиковать: в самом стремлении преодолеть какую-либо «социологию» уже заложено преклонение перед нею. Вследствие этого лучше предоставить "экономическую социологию" себе самой119. Но надо лишить социологической легитимности понятие легитимности, социологически переописав все ее прецеденты. Первое, что следовало бы сделать — описать потребность "экономических социологов" во внешних по отношению к науке инстанциям легитимации ("политическая" и «гражданская» функции социологии), описать так, чтобы полностью освободиться от нее.

Перейти от субстанциализированного понятия "социальная группа предпринимателей" к понятию "производство группы предпринимателей" — это означает обратиться к исследованию конституирования самого процесса конституирования группы предпринимателей. Это означает изучать преобразование всех кажущихся недоступными в концепции социальной стратификации «оснований», выступающих в роли «предельных». Это означает исследовать "группу предпринимателей" как форму понятия, которая рассматривается в качестве неподлежащего критике условия всякой возможной концептуализации в социологии социальной структуры.

***

Утверждение присутствия "социальной группы предпринимателей" выходит за рамки описания частных социальных фактов. Оно отсылает нас к условиям возможности любой стратификационной модели, субстантивирующей социальные явления, т. е. представляющей их как неизменные "социальные вещи", а не как социальные отношения.

Задаваясь вопросом "Что такое "социальная группа предпринимателей"?", "экономическая социология" институционализирует ее. Понятие "социальная группа предпринимателей" предшествует истине предпринимателей. Социология пытается снять это опосредствование, утверждая присутствие "социальной группы предпринимателей" как ее непосредственную данность. Фактичность присутствия «предпринимательства» означает, что понятие "социальная группа предпринимателей" вторично относительно социального мира: оно репрезентирует нечто, существующее до понятия. Интерпретируя понятие "социальная группа предпринимателей" как всего лишь «надстройку» над допонятийным присутствием, "экономическая социология" отрицает конструирующую активность науки, и тем самым мистифицирует природу социологического знания, преувеличивая его непосредственную достоверность и объективность. Если принять положение, что присутствие «предпринимательства» и есть социальный мир, то понятие "социальная группа предпринимателей" окажется посторонним присутствию. Что на самом деле и происходит в "экономической социологии": рефлексия о происхождении и статусе "социальной группы предпринимателей" выносится за скобки или вытесняется, а теоретическая "работа с понятием" подменяется псевдоочевидностью опросов. Последнее обстоятельство выступает сущностной чертой всей российской "экономической социологии": присутствие "социальной группы предпринимателей" отождествляется с его представленностью в опросе; неявно предполагается, что если респонденты в состоянии отвечать на вопросы о «предпринимателях», то последние непосредственно и достоверно даны.

Развертывание концепции начинается с атетических суждений о предпринимательской деятельности — суждений об этой деятельности, высказываемых безотносительно к ее существованию или несуществованию. Предпринимательская деятельность специально не выявляется как «значимое», «действительное» существующее — ведь социологу "непосредственно дано", что на ее основе уже возник и развился "социальный слой предпринимателей". Доказательства наличия предпринимательской деятельности не приводятся, поскольку «предпринимательство» здесь положено как присутствие. Воспринимая «предпринимательство» как присутствие, "экономическая социология" тем самым представляет "социальную группу предпринимателей" в качестве предмета. Социологам остается лишь уточнить его строение, "внешние границы", сравнить с другими "социальными группами".

Один и тот же эмпирический опыт может описываться с помощью понятий, обладающих разным значением. Рассматриваемый сквозь призму различных понятий, конкретный социологический опыт осознается как имеющий различную смысловую определенность. Смысловой облик «предпринимателей» — присутствие или отсутствие — определяется «интенцией» социолога.

В зависимости от угла зрения, под которым социолог воспринимает свой опыт, ему предстоят разные предметные структуры, т. е. один и тот же социологический опыт может быть истолкован и как присутствие, и как отсутствие «предпринимательства». Их (предметных структур) свойства будут определяться двумя факторами: содержанием опыта социолога, и его интерпретацией в качестве реализующего "интенцию значения", которая представляет собой некое инвариантное смысловое ядро опыта. Мысленное варьирование свойств эмпирического опыта устраняет из присутствия «предпринимателей» все индивидуальное и фактическое, оставляя лишь инвариантное и «существенное». Обратная операция невозможна, поэтому с самого начала надлежит исследовать, обеспечивает ли социологический опыт присутствие «предпринимателей».

Каков "опыт экономической социологии"? Социология, пытающаяся обосновать себя определенным типом опыта, сама становится его функцией. Социология, обращающаяся в поисках основания к политическому опыту, может превратиться в идеологию. Т.И. Заславская, отказываясь от постулата "свободы от оценки" М. Вебера [142], принципиально «снимает» дистанцию по отношению к изучаемому предмету, и возводит в добродетель соединение социальных фактов с «идейными» предпосылками, а также политическими оценками:

"Наиболее валидными… представляются такие критерии оценки социоструктурных перемен, как их соответствие принципиальным целям реформ; роль в обеспечении выживания и устойчивого развития России, а также влияние на социально-инновационный потенциал общества, т. е. на его готовность к продолжению и завершению реформ" [143].

Следовательно, дух "экономической социологии" — гражданский пафос, ответственности за судьбу России и всех сущих в ней "социальных групп". "Экономическая социология" приписывает (= конструирует, а тем самым и предписывает) "общественным группам" интересы и следит за их соблюдением, т. е. содействует трансформации страны в "нужном направлении". Однако выражать и представлять интересы "общественных групп и слоев" — прерогатива политики, но отнюдь не науки. Согласно же Т.И. Заславской, политика есть неустранимый момент социологии, без которого она не в силах обойтись.

Попробуем понять жизненную ситуацию исследователя, для которого утверждение о неразрывности социологии и политики не просто идея, а пережитый социальный опыт. Для него социология имеет еще одно измерение: не просто производство научного знания, но еще и политическое производство — в силу ее транснаучной структуры. Социологию можно назвать "бытием, открытым политике", так как она не ограничена лишь научным способом существования. Для захваченного политикой социолога производство собственно социологического знания является средством реализации политических целей: он онтологически не озабочен познанием, даже если и уделяет внимание методологии, методике и т. п. Его предвосхищение будущего, проецирование себя в будущее связано с политическим целеполаганием, актами идеологического выбора. Короче говоря, его существование в качестве ученого ориентировано политически.

Вовлеченная в политику социология стремится не рефлектировать, а действовать, не знаменовать, а прямо представлять. Социология, напрямую связанная с политическим действием, делается выражением системы политических ценностей; при этом она не может рефлектировать себя в качестве политики, ибо она сама есть практическая политика, т. е. легитимное насилие, принимаемое агентами в качестве одного из естественных условий социального существования, а потому не воспринимаемое как таковое. Такой социологии присуща многозначительность тона, ореол причастности к власти, которые создают политическое письмо.

Так, например, существование социолога Т.И. Заславской, причастной и к исполнительной, и законодательной ветвям власти, как СССР, так и РФ, «распахнуто» в политику. Подобная «распахнутость», помимо прочего, наделяет исследователя способностью на деле изменять социальную действительность. Практическая вовлеченность в политику добавляет новое значение любому феномену социального и жизненного мира, без того, однако, чтобы элиминировать прежнее; «политическая» и «социологическая» реальность взаимопроникает.

"Политическое соучастие" ученого в социальной действительности приводит, как минимум, к тому, что он, проецируя интериоризированные им социально-политические классификации на предмет социологического исследования, теряет возможность объективации себя как объективирующего субъекта; истина для него теряет связь с процессом научного познания, социологическим дискурсом, адекватным описанием социальных фактов.

Присутствие «предпринимателей» как непосредственное осознаваемое и несомненно достоверное сущее несет в себе первичные проекты и жизненные ориентации исследователя, предшествующие собственно социологическому мышлению. Социолог оказывается, таким образом, существенным моментом социологической очевидности, меняющейся вместе с изменением его точки зрения. Очевидности социологической концепции суть объективации субъективности социолога.

Например, достоверность и очевидность "социальной группы предпринимателей" (т. е. ее присутствие) предполагает социолога, которому это очевидно. Почему ему это оче-видно? Потому что таково его в(дение, такова его точка зрения (в обоих смыслах этого слова), обусловленная ситуацией его существования, его социальной позицией. В(дение ангажированного социолога преформировано политическим пред-пониманием в виде априорных по отношению к социологическому опыту интенциональных оснований.

Присутствие «предпринимателей» выражает иллюзию непосредственного осознания "явления предпринимательства". Это пред-понимание, вырастающее из непосредственного социального восприятия, осуществляется в «предпонятиях» повседневного опыта. Так, политические и обыденные смыслы и значения, из которых складываются структурные интенции сознания (необъективировавшего себя как объективирующего субъекта) социолога, проецируются им в онтологию его теории, делают возможным осмысленное познание "трансформационного процесса в России".

По определению, присутствие "социальной группы предпринимателей" эмпирически абсолютно выражено в своем содержании. Все, что "экономическая социология" может сказать о структуре этого явления, о его составе, строении, таково, что оно полностью развернуто для непосредственно-чувственного созерцания, или же — если речь идет о ненаблюдаемых прямо «сущностях» (к примеру, "сознание группы") — разрешимо в опыте.

Проблема эмпирического определения присутствия "социальной группы предпринимателей" заключается в неявном постулировании неких общих концептуальных элементов "экономической социологии", несводимых к содержанию любого единичного опыта и обеспечивающих внутреннее единство этого присутствия. Поэтому эмпирическое содержание присутствия «предпринимателей» — такие качественные состояния и процессы, которые поддаются эмпирической артикуляции в социальных феноменах ("предпринимательская деятельность", «политический», «экономический» и «социокультурный» "потенциалы"…) и могут быть отчетливо зафиксированы как раз потому, что из них максимально устранены ненаблюдаемые «сущности» ("социальные отношения", "интересы"…).

Смысл этого прост: использование эмпирических данных через постулируемое присутствие "социальной группы" означает, что этой теоретической схеме придан онтологический статус, т. е. в области пересечения социальной и социологической реальностей концептуальная модель встречается с результатами своего собственного воздействия; что социолог моделирует возможные феномены предпринимательства, добавляя «сверхчувственный» элемент к их чувственной структуре. Таким образом, речь идет лишь о «присутствии» предпринимательства в пространстве теории "экономической социологии". «Присутствие» есть артикуляция конструирующей деятельности социолога.

Теоретическое суждение, носящее всеобщий характер, может описывать лишь такой предмет, который сам обладает общим характером, и присутствие "социальной группы предпринимателей" надо трактовать как ансамбль теоретических отношений. Присутствие "социальной группы предпринимателей", социологическое наблюдение которого совпадает с его пониманием, построено социологом, причем так, что, будучи существенным, оно, тем не менее, превосходит чувственный опыт данных непосредственно феноменов «предпринимательства» и включает в себя их теоретическое определение. Присутствие "социальной группы предпринимателей" — это не все, что наблюдается, испытывается, ощущается социологом. Присутствие — это то, для чего есть синтетическая концептуальная схема, конститутивное понятие опыта. Эмпирический факт опыта социолога — "социальная группа предпринимателей присутствует" — включает в себя теорию данной группы и развертывается в понятийном измерении этого присутствия.

"Экономическая социология" конструирует такое присутствие "социальной группы предпринимателей", которое представляет собой общий, т. е. любой случай. Но это и есть присутствие "социальной группы предпринимателей" в «сущностном» виде, где мысленно удалены все обстоятельства, делающие каждый конкретный чувственный опыт частным случаем. Иными словами, присутствие снабжает сконструированную "социальную группу предпринимателей" формальным подтверждением ее реальности, и вместе с тем закрепляет двойственный характер этого «явления», одновременно действительного и фиктивного.

Как мы видели, присутствие "социальной группы предпринимателей" соединяет реальность эмпирических фактов с «идеальным» теории. Поскольку теория "экономической социологии" не свободна от оценки, постольку в пределах присутствия устраняется различие социального факта и политической ценности: оно становится и средством дескрипции социального факта ("социальная группа предпринимателей"), и его политической оценкой (апологией "реформ"). Присутствие свидетельствует в пользу "Правительства и Президента", оно превращается в социологическую эмфазу или риторическое усиление плодов «реформ» и эффективности самих «реформаторов». В силу того, что возникновение "социальной группы предпринимателей" есть едва ли не единственный позитивный результат "самых важных в истории России реформ", исследуемое присутствие — это политический символ, т. е. значимый эквивалент "социальной группы", относящийся к иному (политическому) порядку реальности, чем означаемое. Действенность этого символа объясняется структурным изоморфизмом политической и социальной реальностей: присутствие "социальной группы предпринимателей" и действительные события образуют оппозицию, подобную той, в которой осуществляется дуализм социально-политической классификации и социальной реальности.

Предпонятия, имеющие политическое происхождение — вот fundamentum inconcussum присутствия «предпринимателей» в "экономической социологии". На деле, однако, без политических предпочтений обойтись нельзя. Поэтому следует критиковать "экономическую социологию" не за то, что она совершает некий политический выбор, а за то, что она этот выбор, во-первых, не объективирует, скрывает под покровом "естественной социологической установки", и, во-вторых, проецирует в онтологию социальной теории.

Не задаваться вопросом об онтологическом смысле присутствия «предпринимателей» — значит уже ответить на него. Отказ от постановки вопроса о способе присутствия «предпринимателей» говорит о том, что его сущность полагается естественной, — что присутствие «предпринимателей» есть нечто самоочевидное. Скорее всего, недавно возникшее в России присутствие «предпринимателей» означает становление различных социальных отношений, позиций, институций, многообразные процессы политического и символического представительства и т. д. Социолог должен показать историчность присутствия, его обусловленность отсутствием, иначе он рискует не объяснить социальные факты.