Два пути спасения

Два пути спасения

Монашество называют «ангельским чином», и в этом ярче всего выражается отношение к нему верующих мирян. Вот это люди! Добровольно отказываются от того, что так естественно для человека, – от брака, от имущества, от принятия собственных жизненных решений – и все это для того, чтобы лучше и усерднее исполнять «наибольшую заповедь»: «Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душою твоею, и всем разумением твоим» (Мф 22, 37). Обратите внимание на слова «всем», «всею», «всем» – они означают, что ничего не должно быть в сердце, душе и мыслях, кроме одного Бога. У истинного монаха так и бывает, и от постоянного невидимого общения с Богом он сам начинает обретать божественные черты. А ведь именно богоподобие является тем свойством, которое Творец хотел вложить в человека: «Сотворим человека по образу Нашему и по подобию Нашему» (Быт 1, 26). Первоначальное богоподобие было искажено грехопадением, но монах стремится восстановить его в себе, и если ему это удается, его именуют «преподобным», т. е. «очень подобным». Не должны ли мы заключить из этого, что спастись могут только те, кто идет «царским путем» иночества? Ведь «спастись» означает «войти в Царствие Божие», а чтобы вписаться в это Царствие и удержаться в нем, нужно быть того же духа, что и оно, а какой еще может дышать в нем дух, кроме Божьего? Есть закон «подобное тяготеет к подобному», значит, тот, кто стал подобным Богу, пойдет к Богу, а тот, кто не стал, пойдет в другое место…

Мысль о том, что Царство Небесное доступно лишь для монахов, могла бы привести всех остальных христиан в уныние, но, к счастью, она сразу же опровергается житиями святых и даже просто церковным календарем. Всякий верующий знает, что в сонме святых, т. е. лиц, попавших в Царствие, есть немало людей семейных – князей, воинов, врачей, торговцев и т. д., – которые исполняли вторую заповедь, «подобную первой»: «Возлюби ближнего твоего, как самого себя» (Мф 22, 39); а также людей самого различного образа жизни, принявших мученическую кончину за Христа. Поэтому вопрос надо поставить иначе: действительно ли иноческий путь является «царским», т. е. быстрее и эффективнее всего вводящим в Царствие?

Вначале может показаться, что это так. Говорит же апостол Павел: «Безбрачным же и вдовам говорю: хорошо им оставаться, как я; но если не могут воздержаться, пусть вступают в брак; ибо лучше вступить в брак, нежели разжигаться» (1 Кор 7, 8). Из этих слов можно заключить, что брачное состояние есть состояние низшее по сравнению с безбрачным: лучше не жениться, но если уж не можешь этого «вместить», то, нечего делать, женись. Спасение и в браке возможно, но это – спасение как бы «второго сорта».

Однако при дальнейшем размышлении нельзя не прийти к выводу, что это совершенно неверно. Это вытекает из тех же житий, конкретно – из жития преподобного Макария Великого. Этот поистине великий подвижник и чудотворец, имевший от Бога дар даже беседовать с черепами умерших людей, услышал во время молитвы голос: «Макарий, ты не достиг еще такого совершенства, как две женщины, живущие в городе». Изумленный старец немедленно направился в город, чтобы узнать, какие труды во имя Господа совершают эти превзошедшие его женщины, и услышал от них следующее: «Мы вышли замуж за родных братьев, и за все время совместной жизни мы не сказали друг другу ни одного злого или обидного слова и никогда не ссорились между собою». Вот и все! Впрочем, это только сказать легко – «все», а попробуйте-ка, если вы женаты или замужем, ни разу не поругаться со своими родственниками со стороны «супружеской половины» в течение многих лет. Подумайте, и вы убедитесь, что это, пожалуй, потруднее, чем молиться и поститься, как это делал Макарий Великий. А следовательно, и спасение в браке может быть в принципе вполне «первосортным».

Это не противоречит и соображениям чисто богословским. Преподобный Серафим Саровский учил различать цель христианской жизни и средства ее достижения. Но если такой целью является обретение богоподобия, то мы должны задать себе вопрос: а что это такое «богоподобие»? Ясно, что это не внешнее сходство – Бог есть чистый дух. Бог не имеет никакой «внешности», «Бога не видел никто никогда» (Ин 1, 18). Значит, тут имеется в виду внутреннее, сущностное. А сущность Бога состоит прежде всего в том, что Он есть Троица. Как это ни странно прозвучит, но, чтобы выполнить назначение своей жизни, человек должен стать подобным Троице! Не удивляйтесь – ведь в библейском тексте сказано: «сотворим», а не «сотворю», и «по подобию Нашему», а не по «Моему подобию». Чтобы быть богоподобной, человеческая личность должна составлять часть какой-то триады, как божественное Лицо составляет часть Троицы.

«Но тогда получается противоречие, – скажете вы – только что сотворенный Богом Адам не мог иметь «троического богоподобия», так как ни в какую человеческую триаду он входить не мог, ибо кроме него никаких людей не было, а в то же время он был как раз в высшей степени богоподобным – изначально богоподобным».

А все-таки троическое богоподобие у него было. Как и любое из Лиц Пресвятой Троицы, первый человек имел перед собой еще два объекта: Самого Бога в Его единстве и тварный мир. Это обеспечивало ему полноту внутренней жизни и возможность успешно выполнить возложенную Творцом на человека задачу.

Эта задача, как говорят нам и святые отцы, и Сам Христос («Вы – соль земли… Вы – свет мира» – Мф 5, 13–14), состоит в обожении вселенной. А это обожение может осуществляться в двух формах – пассивной и активной.

Пассивное обожение тварного мира человеком протекает следующим образом. Переполнившись любовью к Богу, человек устремляет к Нему весь свой помысел, без остатка отдает Ему свое сердце (первая заповедь). Эта беззаветная и бескорыстная любовь человека к Богу вызывает ответную любовь Бога к человеку, и Бог в Лице Святого Духа приходит к нему и поселяется в горнице его души, освящая его Своею благодатью. Преподобный Серафим называл это «стяжанием Святого Духа». Это и есть начало обожения мира – здесь обоживается сам человек. Ну а дальше все происходит само собой. Человек, имея на себе вещественную плоть, которая подчинена всем законам материального бытия, постоянно взаимодействует через нее с окружающим миром, что-то получает от него, а что-то ему отдает. Хочет он этого или не хочет, но по самой своей природе он оказывается включенным во вселенскую экосистему, тысячами нитей оказывается связанным не только с животными и растениями, но и с землей, по которой ходит, и с воздухом, которым дышит. Освободиться от этих связей он мог бы только одним способом – отделавшись от телесной оболочки, т. е. совершив самоубийство. Однако Бог, живущий в таком человеке, не разрешает ему сделать это, подсказывает ему, что это будет великий грех – грех дезертирства. Богу как раз и нужно, чтобы он имел на себе тело, поскольку именно оно становится для остального мира источником обожения. Ведь его тело – это та ближайшая материя, которая первая подвергается воздействию живущего в нем Святого Духа и тоже наполняется Им, а через те материальные каналы, которые соединиют это тело с другой материей, Дух начинает вливаться и в эту материю. Для того чтобы это происходило, человеку не нужно как-то специально заниматься внешним миром, думать о нем, сосредоточиваться на его проблемах. Он может обращать на него самый минимум внимания, необходимый для того, чтобы не пойти против его законов и не погубить свою плоть, но обоживание все равно будет делаться в силу самого того факта, что этот человек в своем материальном аспекте живет в тварном мире. Таков первый вариант исполнения человеком своей миссии во вселенной, и в этом варианте нахождение человека в триаде, двумя другими членами которой являются Бог и сама вселенная, воздает ему все условия для самораскрытия. Имея перед собой «другое Я» в лице Бога, он четко ощущает границы своего собственного «Я», укрепляясь тем самым в осознании себя как личности; любя Бога, он образует с Ним прочный союз, являющийся не вынужденным, а свободным, поскольку и Бог, и он сам могут проявлять свою независимость друг от друга в активности, направленной на тварное бытие.

Другой вариант обожения предусматривает появление в человеке усиленного интереса к миру, заставляющего уделять ему гораздо больше внимания и отдавать ему гораздо больше сознательных и целенаправленных усилий.

Говоря коротко, он отличается от первого тем, что там человек сосредоточивает себя на Боге, а здесь – на тварном мире, чтобы своим энергичным воздействием привести его в максимальное соответствие с Божьим о нем Замысле. Какой из них лучше служит задаче обожения мира? Однозначно ответить на этот вопрос мы не можем, но из Библии ясно, что Творец предусмотрел и тот и другой. Вот место из Книги Бытия, удостоверяющее, что второй вариант богоугоден: «И взял Господь Бог человека, которого создал, и поселил его в саду Едемском, чтобы возделывать и хранить его» (Быт 2, 25). Но для того, чтобы быть хорошим хранителем и возделывателем сада (как и всего другого), необходимо целиком отдаться своему занятию: ложась спать, думать о том, с чего ты начнешь завтрашний трудовой день, начиная работу, думать, чем ты ее закончишь. Необходимо подходить к этой работе творчески, любить ее, видеть в ней смысл своего существования, постоянно что-то придумывать, вводить усовершенствования. Иными словами, надо, как принято выражаться, «гореть на работе». Если тот, кому поручена важная работа, не любит ее, не переживает неудачи в ее выполнении как трагедию, не радуется удачам, делает ее без азарта, равнодушно, постоянно отвлекаясь куда-то мыслями и чувствами, все пойдет у него наперекосяк и достойного результата не получится.

Однако эти теоретические рассуждения о двух путях не могут удовлетворить живого конкретного человека, который не может делать и то и то одновременно. Он вправе спросить своего Творца: «Прости меня, Господи, но я хочу все-таки знать, кого мне любить – Тебя или доверенное мне Тобой дело? Я – существо ограниченное по своим возможностям, ресурсы моей души невелики, на все меня не хватит. Ты же Сам сказал, Господи: “Никто не может служить двум господам: ибо или одного будет ненавидеть, а другого любить; или одному станет усердствовать, а о другом не радеть”» (Мф 6, 24). Что ответить Богу на этот простодушный вопрос?

Его ответ нам сегодня известен. Он дан через библейских пророков и через святых отцов, осмыслен соборным церковным сознанием и подтвержден двухтысячелетней практикой служения Богу лучших представителей людского рода.

Богу одинаково угодны оба вида выполнения человеком своей миссии в мире – и пассивный и активный. В обоих случаях человек получает то главное, чем Творец хочет его одарить, – Божье подобие.

В первом случае оно является естественным следствием того, что человек входит в триаду, одним из членов которой выступает Бог. Тесно соединенный с Богом в рамках этой триады, человек начинает светиться Его отраженным светом. Во втором случае человек отщепляется от Бога и утрачивает «подобие отражения», но зато берет на себя роль творца по отношению к материальному миру, который он начинает «возделывать», и вследствие этого обретает «подобие по функции». Но здесь возникает одна серьезная трудность: исчезает необходимая для полнокровной внутренней жизни троичность. Отвлекаясь ради усиленной активности в толще материи, человек остается с этой материей один на один. Это-то и произошло с Адамом, когда он получил наказ хранить и возделывать Едемский сад. И это было плохо.

То, что это плохо, Творец увидел раньше самого Адама. Как только тот начал трудиться в саду, Господь сказал: «Не хорошо быть человеку одному» (Быт 2, 18). А дальше произошло нечто очень интересное: Творец попробовал дать Адаму в качестве «второго Я» одного из животных. Он по очереди подводил их к Адаму и просил его дать каждому из них имя, по которому можно было судить, как он воспринимает это животное, как к нему относится. Видимо, Бог надеялся, что кого-то из тварей Адам назовет «помощником» и троичность будет восстановлена, но этого не произошло. И тогда в Замысел о человеке было внесено изменение: из ребра Адама был сотворен другой человек, женщина. И вот ей-то Адам дал то имя, которое требовалось: «И сказал человек: вот это кость от костей моих и плоть от плоти моей; она будет называться женою, ибо взята от мужа своего» (Быт 2, 23). Так в подобие Пресвятой Троице была создана новая триада «мужчина – женщина – тварный мир», позволяющая мужчине быть энергичным и инициативным землеустроителем.

Итак, не нарушая воли Творца носить на себе образ и подобие Божие, человек все же имеет выбор. Он может стать подобием Богу в двух разных смыслах: прилепиться преимущественно к Богу и почти забыть о материи или прилепиться преимущественно к материи и почти забыть о Боге. Непременное условие состоит в том, что ни о Боге, ни о материи нельзя забывать совсем, иначе жизненное задание человека не будет выполнено. Если человек полностью забудет о Боге, он начнет «возделывать сад» не так, как это нужно Богу, так что обожения не получится. Если он полностью забудет о материи и о ее законах, он просто погибнет и на этом все кончится. Но при выполнении этого условия оба пути являются спасительными, и совершенно невозможно сказать, какой из них «царский». Они оба освящены Творцом еще до грехопадения, т. е. в то время, когда Адам и Ева были святыми.

Этот момент очень важен, поскольку бытует мнение, будто супружеская жизнь и рождение детей явились результатом первородного греха, а до него Адам и Ева жили как брат и сестра. Это мнение не только не подтверждается Книгой Бытия, но и прямо ей противоречит. Ведь там черным по белому написано следующее: «И сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божию сотворил его; мужчину и женщину сотворил их. И благословил их Бог, и сказал им Бог: плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю и обладайте ею» (Быт 1, 27). Невозможно отрицать, что это не что иное, как благословение Богом брака и рождения детей, и что оно было дано до грехопадения. Это был второй этап сотворения богоподобного человека: сначала Бог сотворил человека-монаха, а потом человека-мирянина, хозяйственному попечению которого Он вручил землю. Это серьезное поручение просто требовало от Адама и Евы деторождения, поскольку «обладать землей» вдвоем им было бы не под силу.

Согласитесь, что тут все предельно ясно. Но почему же тогда так популярно приведенное выше мнение? На что оно опирается? Оно же противоречит не только библейскому тексту, но и элементарной логике. Зададим себе вопрос: был у догреховных Адама и Евы биологический аппарат размножения или нет? Если бы им предназначалась девственность, то зачем вся эта сложная анатомия? А если ее не было, то откуда она взялась потом? Неужели мгновенно возникла в момент вкушения злополучного «яблока»? И почему еще до этого Бог говорил о «мужчине и женщине»? Чтобы выпутаться из этих нелепостей, была создана теория, будто детородные органы были приданы первой человеческой паре «про запас», так как Бог с самого начала учитывал возможность грехопадения. Но тут комментарии, пожалуй, излишни – пусть читатель сам даст оценку этому изысканному умственному построению.

Когда какое-то мнение натыкается на множество несообразностей и все-таки держится, значит, есть некая психологическая причина его возникновения. В данном случае нетрудно понять, в чем она состоит. Нашему падшему сознанию физиология брака представляется чем-то нечистым, неприличным. Как бы ни внушала нам масс-культура, что «секс» – совершенно естественное дело и им можно заниматься чуть ли не на людях, ощущение его постыдности остается в нас неистребимым. Вот это-то «встроенное» в нашу нынешнюю природу ощущение мы и проектируем по закону ретроспекции на догреховных Адама и Еву, не умея себе представить, что в своей первозданной чистоте они воспринимали плотское соединение так же спокойно, как еду и питье. А это было именно так. Выражаясь святоотеческим языком, брачное совокупление было у них «бесстрастным». Не физиология изменилась у супругов после греха, а их отношение к физиологии, и к прежнему, бесстрастному отношению к ней возврата уже не было, если не считать акта зачатия Иоакимом и Анной Пресвятой Богородицы, который, безусловно, был бесстрастным, и других подобных супружеских слияний, в которых обе стороны достигли высокой святости.

Это дает нам ключ к пониманию того, в чем состоит второй путь спасения – спасения в браке. Выше мы говорили, что, активно занимаясь устроением «земли», что в полной мере возможно лишь в супружестве, человек не должен забывать о Боге. Теперь можно выразиться еще сильнее: он должен восходить в браке к святости. Если это получится, тогда различие между «ангельским» чином и мирянским исчезает, поскольку сам брак, которым мирянин отличается от монаха, становится ангельским. Поэтому Бог равно призывает нас на оба пути спасения, и даже само это призывание в обоих случаях имеет одну и ту же форму.

По свидетельству многих подвижников (например, Симеона Нового Богослова), причиной их вступления в иноки было видение, которое они описывают как «свет», наполнившее душу неизъяснимым блаженством. После этого блаженства все земные утехи казались им ничего не стоящими, и они уходили в монастыри и пустыни, полагая, что там, в молитвенной сосредоточенности, дивный свет будет являться им каждодневно. Но как бы не так: вначале он надолго исчезал, и только к концу жизни, после многолетних подвигов, начинал постепенно возвращаться – не той яркой вспышкой, как в юности, а ровным тихим сиянием, не возбуждающим, а дающим умиротворение и спокойную радость. В чем же был смысл внезапной вспышки? Конечно же, это был аванс, задаток, который нужно было отрабатывать, талант, данный для приумножения, ссуда на обзаведение материалом для начала строительства. Показав юноше Свой Свет, Господь приглашал его пойти иноческим путем, спасаться в монашестве, ибо видел, что он может это «вместить».

Но разве не то же самое происходит и у того, кто не создан для иноческой жизни и может спастись лишь в браке? Ведь тут тоже дается бесплатная ссуда – воспетая в бесчисленных стихах и романах безумная влюбленность жениха и невесты. И эту ссуду тоже надо отрабатывать терпеливым созданием прочной семьи. И так же, как в монашеской келье, муж и жена в своей семейной квартире в особенно тяжелые моменты черпают силы в воспоминаниях о том несказанном свете. И если сил у них хватит, та первоначальная любовь вернется к ним, но уже не бурной страстью, а тихой радостью, и семья станет домашней церковью, и Бог будет неотлучно присутствовать в этой церкви, и супруги, образовав «плоть едину», станут подобными Богу…

Две дороги, сначала расходящиеся, а потом сливающиеся, так как ведут в одно место – в Царствие Божие. О том, какими правилами надо руководствоваться, чтобы успешно пройти дорогу иноческого спасения, которой идет монашество, написано очень много. О том, как проходить вторую дорогу, которой идет большинство, не написано почти ничего, а ведь там тоже есть четкие правила. Но это – отдельная тема.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.