2. О Пути

2. О Пути

Однажды монах спросил Мацзу: «Как следует пестовать Путь?». «Путь не нуждается в пестовании, – ответил Мацзу[343]. – Если сказать, что его можно достичь через пестование, то все, что будет достигнуто через такое пестование, вновь разрушится, и ты будешь в этом случае подобен «внемлющему» (шравака)[344]. Если сказать «не [следует] пестовать», то тогда уподобишься обычному человеку».

Монах вновь спросил: «Каким видением и пониманием надо обладать, чтобы достичь Дао?». Мацзу ответил: «Самоприрода изначально самодостаточна. И лишь те, кто не задержались между добрыми и злыми делами, могут считаться «пестующими Дао». Принимать добро и отвергать зло, прозревать пустоту и входить в погружение (самадхи), – все это принадлежит к творимым делам[345]. Если ты устремляешься в своих поисках [Дао] вовне, то все больше и больше отдаляешься [от него]. Пусть целиком истощатся силы Сердца трех миров, но пусть лишь одна мысль (или «мысль о Едином») останется в сердце – это и будет корень рождений и смертей трех миров. Но когда и эта единственная мысль исчезнет, то устранится и корень рождений и смертей[346]. Это и есть бесценное сокровище высшего правителя Дхармы (Дхармараджа)[347].

Со времени бесчисленных кальп все иллюзорные помыслы, обманы и искажения, самонадеянность и гордыня обычных людей составляли единое тело. Именно поэтому «[Вималакирти]-сутра» и говорит: «Тело это составляют мириады дхарм. Когда что-то возникает, это возникают всего лишь дхармы. Когда что-то угасает, это угасают дхармы. Когда дхармы возникают, они не говорят: “Я возник”. Когда они угасают, они не заявляют: “Я угасаю”»[348].

Мысли прошлого, мысли будущего и те мысли, что находятся между ними, не имеют между собой никакой связи. Мысль за мыслью приходит к угасанию (т. е. к нирване), что это зовется «самадхи печати океана»[349], которое охватывает все дхармы. Это подобно тому как сотни и тысячи потоков сходятся в океан, а вместе они зовутся океаническими водами и имеют единый вкус, который охватывает все вкусы. Тот, кто находится в океане, омывается всеми его потоками, подобно тому, кто купается в океане, использует все его воды.

А поэтому «внемлющий» (шравака) является в равной степени и просветленным и заблудшим, а обычный человек – в равной степени и заблудшим и просветленным. Шравака не постиг, что Сердце совершеномудрого[350] в своей основе не содержит ни места [пребывания], ни степеней, ни причин, ни ложных мыслей. Он пестует причины, чтобы достичь плодов, пребывая для этого в пустотном сосредоточении-самадхи двадцать тысяч кальп или даже восемьдесят тысяч кальп. И хотя он уже должен достичь просветления, это просветление оборачивается заблуждением.

Все Бодисаттвы считали это адскими мучениями – погрузиться в пустоту, соприкоснуться с нирваной (угасанием, шу), но так и не узреть природу Будды[351].

Если существо высших корней[352] встречает доброго и образованного наставника (калаянамитра)[353], который способен указать ему [путь], то ведомый его словами, он более не будет обращать внимания на степени и звания и обретет внезапное прозрение своей изначальной природы. Именно это имеет в виду сутра, когда говорит: «Обычный человек обладает обращенным сердцем[354], в то время как шравака такого не имеет»[355].

О просветлении говорят, лишь противопоставляя его заблуждению. Но поскольку в основе нет никакого заблуждения, то также не существует и просветления[356]. Все живые существа в течение бесчисленного количества кальп никогда не покидали самадхи природы Дхармы[357]. Всегда пребывая в этом самадхи природы Дхармы, они одевались, принимали пищу, вопрошали и отвечали. Функционирование всех их шести корней (органов чувств – А.М.) и все их действия в конечном счете и есть природа Дхармы. Не зная, как вернуться к истоку, они следовали именам-названиям (мин) и привязывались ко внешним проявлениям (сян), порождая в себе заблуждения и иллюзорные мысли, творя себе карму различного рода. Если бы они могли в единой мысли[358] вернуться к истоку, все их тело превратилось бы в Сердце совершеномудрого.

Пускай каждый из вас достигнет своего собственного сердца, мои же слова можно и не запоминать. Если мне даже было бы дано рассказать о стольких принципах Пути, сколько песчинок на речном берегу[359], это ничего не прибавило бы вашему сердцу. И если бы я ничего не стал говорить, то это ничего бы не уменьшило в вашем сердце. То, что [воистину] может говорить – это ваше сердце, и то что [воистину] может не говорить – это также ваше сердце. И если бы вы даже обрели [способность] разделять ваше тело [на много частей], происпускать сияние или совершать восемнадцать чудес[360], все это не сравнится с тем, как возвратиться к собственному угасшему пеплу[361]. Даже в поднявшемся угасшем пепле нет силы, и это подобно шраваку, который в иллюзиях пестует причины, чтобы достичь плодов[362]. А вот не поднявшийся [с земли] угасший пепел еще полон сил, и он подобен Бодисаттве, чей кармический Путь чист, зрел и не загрязнен злом. И если бы я начал говорить о Трипитаке, через которую наставлял «Воистину пришедший» (Татхагата), то я не смог бы рассказать всего до конца даже в течение такого количества кальп, что песчинок на берегу реки, и подобно бы это было бы цепи, что никак не может оборваться[363]. А вот если же вы достигните озарения сердца совершеномудрого, то никаких более дел не требуется, и вы вечно будете пребывать внутри этой величайшей драгоценности[364].

Данный текст является ознакомительным фрагментом.