История политической экономии

История политической экономии

«Анти-Дюринг» имеет большое значение для разработки научной истории экономической мысли. С этой точки зрения заслуживает внимания прежде всего X глава «Из „Критической истории“», написанная Марксом по просьбе Энгельса. Основу главы составила рукопись Маркса «Замечания на книгу Дюринга „Критическая история политической экономии“».

В X главе «Анти-Дюринга», в других его разделах содержится широкий обзор истории политической экономии, охарактеризованы основные достижения и место в науке виднейших экономистов и целых научных школ. Исторические экскурсы отражают глубокое понимание Марксом и Энгельсом внутренней логики развития экономической теории, их мастерское умение соотносить факты объективной действительности с приобретениями исследовательской мысли, диалектическое решение проблемы взаимоотношения эмпирического и теоретического уровней знания.

В противоположность дюринговской «Критической истории» Маркс в своем подходе к истории политической экономии стремится выявить те положительные результаты в исследовании экономических процессов, которые достигнуты его предшественниками.

Для Дюринга же характерно замалчивание авторов и книг, действительно двигавших науку, и выпячивание на передний план второстепенных и просто очень слабых работ, так как только на таком фоне было возможным оттенить мнимые «достоинства» своих воззрений. «Да это и в порядке вещей, – резюмировал Маркс, – что по отношению к гениальнейшему и оригинальнейшему исследователю-экономисту (У. Петти. – Ред.) напыщенная и менторски-претенциозная посредственность может только высказывать свое ворчливое неудовольствие, может только испытывать досаду…»[514]

В первой редакции X главы, когда «Анти-Дюринг» по частям печатался в газете «Vorw?rts», Энгельс по необходимости несколько сократил рукопись Маркса, но, как только представилась возможность, напечатал ее в более полном виде. В 1894 году при подготовке третьего издания всей книги он писал: «Между тем именно эта часть рукописи еще и в настоящее время представляет величайший и непреходящий интерес. Я считаю своим долгом привести как можно более полно и дословно те рассуждения Маркса, в которых он отводит таким людям, как Петти, Норс, Локк, Юм, подобающее им место в процессе возникновения классической политической экономии; еще более необходимым я считаю привести данное Марксом объяснение „Экономической таблицы“ Кенэ, этой загадки сфинкса, которая оставалась неразрешимой для всей современной политической экономии»[515].

Помимо самой X главы, чрезвычайно важны рассыпанные по всей книге собственные замечания Энгельса по истории политической экономии, его высказывания о научном приоритете Маркса.

Касаясь вопроса о теоретических источниках политической экономии, Маркс в X главе воздает должное гению мыслителей древнего мира в толковании спорадически встречающихся уже в их эпоху таких явлений, как товарное производство, обмен, торговля, деньги. Эти воззрения образуют «теоретические исходные пункты» современной политической экономии. Отмечается, в частности, что Платон дал «гениальное для своего времени изображение разделения труда»[516]. Касаясь взглядов Аристотеля, Маркс отмечает, что он действительно глубоко ставит проблему денег как меры стоимости, что чрезвычайно важно, поскольку раскрытие этой функции имеет «решающее значение для учения о деньгах»[517].

Замечателен очерк истории классической буржуазной политической экономии. Ее родоначальники: Петти – в Англии и Буагильбер – во Франции, завершители: Рикардо – в Англии и Сисмонди – во Франции. Маркс добирается до ее истоков и не скупится на похвалу ее пионерам. Он высоко оценивал Петти, который «дает вполне ясный и правильный анализ величины стоимости товаров» и «высказывает в определенной и всеобщей форме мысль о том, что стоимости товаров измеряются равным трудом»[518].

Политическая экономия многим обязана Смиту и Рикардо, но до Маркса и Энгельса никто в должной мере не оценил их подлинной роли. Чаще всего их взгляды искажали, выхватывали из их учения не самое главное, а второстепенное, не верное, а ошибочное. Действительно выдающаяся заслуга Смита, согласно Энгельсу, состоит в том, что он, наряду с физиократами, дал «положительную формулировку» политической экономии в «более узком смысле», он выражал интересы восходящей буржуазии против феодалов.

Рикардо, опираясь на достижения Смита, жил и творил на несколько десятилетий позже и мог наблюдать более развитую ступень капитализма. Поэтому он более последователен в изложении законов капитализма «с положительной стороны», в том числе и прежде всего закона стоимости. Энгельс считает «великим» открытием, открытием, «составившим эпоху», положение Рикардо о том, что «стоимость товара зависит от количества труда, необходимого для его производства, а не от большего или меньшего вознаграждения, уплачиваемого за этот труд»[519].

Глубокой критике подверг Энгельс вульгарную политическую экономию в целом. Он уточнил само понятие вульгарной политической экономии, определил ее важнейшие особенности, вскрыл ее полное подчинение классовым интересам буржуазии, ее превращение в идеологическое оружие защиты буржуазной системы эксплуатации рабочего класса. Ее представители выбросили за борт лучшие достижения буржуазной экономической мысли, пошли назад от Смита и Рикардо, воспользовались только ошибочными и откровенно слабыми элементами учения классиков.

Для вульгарных экономистов, указывал Энгельс, характерна проповедь определения стоимости заработной платой, изображение прибыли как высшего рода «заработной платы», как справедливого вознаграждения капиталисту за воздержание от излишеств, как «премии» за риск, платы за управление предприятиями[520].

Вся послерикардовская буржуазная, и, конечно, в первую очередь вульгарная, политэкономия, писал Энгельс, «погрязла в представлении, будто свойство приносить прибыль или процент само собой присуще всякой сумме стоимости, применяемой при нормальных условиях в производстве или обмене»[521].

Вульгарные экономисты, а вкупе с ними и Дюринг, отождествляли капитал с произведенными средствами производства, или иначе – со «всеми средствами экономического могущества». Неспособность понять и представить капитал как специфическое общественное отношение неизбежно затемняет его исторический и классовый характер, ведет к полной утрате научности в экономическом анализе.

* * *

Задачу экономической науки Энгельс видел в том, чтобы «установить, что начинающие обнаруживаться пороки общественного строя представляют собой необходимое следствие существующего способа производства, но в то же время также и признак наступающего разложения его»[522]. Энгельс отмечал, что политическая экономия капитализма заканчивается социалистической критикой этого способа производства.

Дюринг давал социализму этическое «обоснование», в основе которого лежало абстрактное требование справедливости. Критикуя эту мелкобуржуазную концепцию, Энгельс писал, что одного лишь сознания несправедливости способа распределения совершенно недостаточно, необходимы материальные предпосылки революционного переворота в обществе. «На этом осязательном, материальном факте, который в более или менее ясной форме с непреодолимой необходимостью проникает в сознание эксплуатируемых пролетариев, – отметил Энгельс, – на этом факте, а не на представлениях того или другого мудрствующего домоседа о праве и бесправии, основана уверенность современного социализма в победе»[523].

Экономическое учение марксизма Энгельс и рассматривал в «Анти-Дюринге» в качестве науки, которая обосновывает научный социализм.