Критерии формационного подхода

Критерии формационного подхода

Материалистическое понимание истории как целостная концепция выступало в трудах основоположников марксизма не только как теория общества и его истории, но и как метод познания общественно-исторических явлений. Одним из важнейших компонентов этого метода служит разработанная Марксом в 1857 – 1859 годах периодизация всемирной истории по последовательным ступеням развития способа производства (азиатский, античный, феодальный и буржуазный). Выделение категории «экономическая общественная формация»[746], характеризующей сущностную определенность каждого из сменяющихся способов производства, помогло Марксу и Энгельсу еще в 40-х годах XIX века перейти от периодизации исторических эпох по юридической форме собственности[747] к периодизации по экономическому содержанию.

В 1875 году по этому главному критерию Маркс наметил концепцию двух фаз коммунистического общества, а в последние годы жизни, опираясь на итоги собственных исследований, на труды Маурера, Моргана, Ковалевского и других ученых, он пришел к выводу о том, что первобытное общество следует рассматривать как процесс смены качественно отличающихся этапов[748].

Периодизация всемирной истории, намеченная еще в «Немецкой идеологии» (первобытное общество, рабовладельческое, феодальное, буржуазное), в дальнейшем была подтверждена, поскольку в целом она отражала исторический процесс в абстрактной и теоретически последовательной форме, но Маркс и Энгельс никогда не превращали ее в некую жесткую и непреложную схему, которую можно безоговорочно применять в любом случае, не считаясь со спецификой общественного развития разных стран и континентов.

Стадиальный характер развития общества, теоретической основой которого служило учение о формациях, не рассматривался как линейная теория прогресса, жестко детерминирующая непреложное следование пяти четко определенных, «чистых» способов производства. Общая периодизация выражала как бы генеральное направление исторического процесса, само же конкретное осуществление его было у разных народов связано со значительными модификациями, отклонениями от общего пути, даже выпадением отдельных этапов, например рабовладельческого строя[749].

Итогом размышлений Маркса по поводу главнейших эпох предшествующей истории была новая обобщенная периодизация исторического процесса, которая включала в себя первичную или архаическую общественную формацию, основанную на общей собственности, вторичную, основанную на частной собственности, включавшую в себя рабовладельческое, феодальное и буржуазное общество, и, наконец, третичную, – очевидно, имелась в виду будущая коммунистическая формация, вновь основанная на общей собственности[750].

Общая периодизация, отражая своеобразие этапов всемирной истории, не допускала, по мнению Маркса и Энгельса, догматического истолкования. Материалистическая идея об экономической основе общественного развития превращала социологическое и историческое познание в подлинную науку. Однако абстрактные понятия в исторической науке в отличие от философии, как понимали еще в 40-х годах Маркс и Энгельс, «отнюдь не дают рецепта или схемы, под которые можно подогнать исторические эпохи»[751]. Вот почему в 1877 году в известном письме в редакцию «Отечественных записок» Маркс признал «надысторичной» приписываемую ему «историко-философскую теорию о всеобщем пути, по которому роковым образом обречены идти все народы, каковы бы ни были исторические условия, в которых они оказываются…»[752].

В своих исторических исследованиях классики марксизма показали образцы гибкого, творческого применения принятой ими периодизации исторического процесса, вскрывая с ее помощью общие закономерности и специфические особенности общественного развития у разных народов. Так они различали в истории переходные эпохи, эпохи смены одной формации другой и примеры причудливого сочетания и переплетения разных общественно-экономических укладов в рамках той или иной социальной структуры. Историческая эволюция многих народов, полагал Энгельс, не строго соответствовала общему ходу всемирной истории. В результате значительная часть человечества, например древние германцы и кельты древней Ирландии, по существу, перешли сразу от первобытнообщинного строя к феодализму, минуя рабовладельческую формацию.

В своем понимании исторического процесса Маркс и Энгельс были далеки от наивного оптимизма некоторых тогдашних представителей буржуазной историографии. Энгельс не соглашался, например, с навеянным философией Просвещения утверждением Г. Маурера, будто «со времени темного средневековья должен был иметь место постоянный прогресс к лучшему». Энгельс пояснял, что такой взгляд мешает Мауреру «видеть не только антагонистический характер действительного прогресса, но и отдельные случаи регресса»[753].

Необходимость дальнейшей конкретизации учения об общественно-экономических формациях сознавалась основоположниками марксизма, о чем свидетельствует отмеченный Марксом тип общества, характерный для восточных деспотий, – азиатский способ производства.

Впервые проблема ставится в 1853 году в переписке Маркса с Энгельсом и в статье «Британское владычество в Индии». Работа «Формы, предшествующие капиталистическому производству» свидетельствует, что Маркс рассматривал в 1857 – 1859 годах азиатский способ производства как основу особой формации. Самый термин «азиатский способ производства» относится к 1859 году. Он вводится Марксом в предисловии к работе «К критике политической экономии»[754]. Позднее в произведениях Маркса термин «азиатский способ производства» не употреблялся, но представление о специфике древневосточного общества сохранилось[755].

В литературе существует несколько точек зрения относительно сущности азиатского способа производства. Он рассматривается иногда как переходный от доклассового к классовому. Порой же его характеризуют как общество со слабым развитием товарно-денежных отношений, со слабо выраженной классовой дифференциацией, с засильем патриархально-общинных отношений, с земельной рентой-налогом, собираемым государством. В азиатском способе производства видят также смешение феодально-рабовладельческих и феодально-кабальных отношений при определяющей роли государственной формы собственности и эксплуатации «свободного» общинника-крестьянина и ремесленника. Наконец, азиатский способ производства, по мнению некоторых, всего лишь восточный вариант феодализма. Так или иначе, но длящиеся десятки лет дискуссии по азиатскому способу производства уточнили этапы развития взглядов Маркса и Энгельса на конкретную смену формаций в истории[756].

Проблемы рабовладельческого и феодального способов производства с большой основательностью были исследованы Энгельсом. Значительный вклад внес он в выяснение происхождения рабовладельческого общества, в разработку коренных вопросов его социальной структуры и развития. Принципиальное значение имел вывод о прогрессивности рабовладельческого строя по сравнению с примитивными и инертными формами хозяйства первобытного общества. «Только рабство сделало возможным, – писал он, – в более крупном масштабе разделение труда между земледелием и промышленностью и таким путем создало условия для расцвета культуры древнего мира – для греческой культуры. Без рабства не было бы греческого государства, греческого искусства и греческой науки; без рабства не было бы и Римской империи»[757].

Раскрывая социально-экономические причины кризиса античного общества, главной причиной упадка рабства Энгельс считал низкую производительность рабского труда.

Выяснение исторических обстоятельств гибели античной цивилизации включало в себя и другие узловые моменты исторического процесса, в частности Энгельс показал предпосылки разложения рабовладельческого строя и в идеологической сфере – в формировании своеобразной социальной психологии, проникнутой презрением к труду, в распространении христианства – религиозного движения, возникшего на почве стихийного протеста против невыносимой эксплуатации и отражавшего стремление угнетенных и обездоленных найти избавление от реальных страданий хотя бы в призрачном потустороннем мире[758].

Как социальную революцию, глубокий общественный переворот рассматривал Энгельс переход от рабовладельческого общества к феодальному. При этом главное содержание переходной эпохи раннего средневековья не сводилось им к борьбе за преобладание между различными этническими элементами, как это делали многие буржуазные историки. Анализируя генезис феодализма, основной акцент он делал на экономических факторах, прежде всего на изменении отношений собственности, на концентрации земель в руках формирующегося класса феодалов и церкви за счет обезземеливания свободных общинников.

Для понимания особенностей и внутренних закономерностей эволюции феодального общества весьма большое значение имело выяснение Энгельсом судеб крестьянской общины-марки. В статье «Марка» в концентрированном виде были изложены выводы, сделанные Энгельсом на основании изучения трудов Маркса и других ученых, а также собственных исследований. С утверждением феодального строя, как показал Энгельс, общинные порядки не исчезают. Земледельческая община долгое время продолжала существовать, в какой-то мере ограничивая произвол и узурпаторские поползновения феодалов.

Придавая чрезвычайно важное значение анализу аграрного строя в период феодализма, Энгельс не сводил его к изучению экономических отношений в сельском хозяйстве. Его интересовала вся феодальная общественная формация в ее целостности – развитие ремесла, торговли, городов, технический прогресс, социально-классовые отношения, политическая и идеологическая надстройка. В связи с анализом политических институтов феодального общества Энгельс проследил основные этапы эволюции феодального государства, начиная от раннефеодальных монархий, сохранивших еще черты архаической военной демократии, и до образования абсолютной монархии, сметенной буржуазными революциями. Вместе с тем, Энгельс видел и значительное многообразие форм феодальной государственности, включавших в себя и городскую республику, и дворянскую республику типа средневековой Польши. Значительное внимание уделялось Энгельсом и идеологии феодальной эпохи, в особенности реформационным учениям, а также различию двух направлений средневековых ересей – бюргерскому и плебейскому, выражавшим в религиозной форме враждебность феодальному строю.

Энгельс рассматривал понятие феодализма, как и другие понятия формационной периодизации истории, в качестве определенной идеализации, которая подлежит интерпретации на материале конкретных исторических исследований. «Разве феодализм когда-либо соответствовал своему понятию? – спрашивал Энгельс в письме К. Шмидту от 12 марта 1895 года. – Возникший в Западнофранкском королевстве, развитый дальше в Нормандии норвежскими завоевателями, усовершенствованный французскими норманнами в Англии и Южной Италии, он больше всего приблизился к своему понятию в эфемерном Иерусалимском королевстве, которое оставило после себя в „Иерусалимских ассизах“ наиболее классическое выражение феодального порядка»[759].

Маркс и Энгельс усматривали общие черты классовых докапиталистических обществ – рабовладения и феодализма – в том, что в отношениях рабства и крепостной зависимости нет разрыва между неорганическими условиями человеческого существования и самим деятельным существованием людей. Работник в форме ли раба или в форме крепостного «ставится в качестве неорганического условия производства в один ряд с прочими существами природы, рядом со скотом, или является придатком к земле»[760]. Этот разрыв впервые полностью разовьется лишь в форме отношения наемного труда и капитала. Однако подобное объединение докапиталистических обществ не исключало существенного различия между ними. Маркс отмечал, что в качестве основания для разграничения экономических формаций выделяется та форма, в которой прибавочный труд «выжимается» из непосредственного производителя[761]. Специфической особенностью рабовладельческой формации является то, что раб – объект присвоения не только по отношению к своему господину, но и к обществу в целом. Античная форма собственности обрекала рабов на роль орудий труда[762]. Напротив, при феодализме экспроприация личности крестьянина по сравнению с личностью раба частичная. Крестьянин обладает имуществом, ведет самостоятельное хозяйство. Таким образом, рабовладение и феодализм, несмотря на наличие в них внеэкономического принуждения, следует рассматривать как самостоятельные ступени исторического процесса – особые общественно-экономические формации.

Вопросы формационного деления всемирно-исторического процесса получают всестороннее отражение в «Происхождении семьи, частной собственности и государства», где Энгельс, приняв эстафету от Маркса, излагает его и свои взгляды на докапиталистический этап истории человечества, выясняя генезис, функции и перспективы развития таких институтов общества, как семья и род, община и частная собственность, классы и государство. Вместе с тем книга Энгельса имеет и глубокое значение для дальнейшего развития теории общественно-экономической формации, являющейся краеугольным камнем материалистического понимания истории.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.