5. Противодействие милитаризации и подготовке войны

 5. Противодействие милитаризации и подготовке войны

Обострение противоречий между державами, усиление их милитаризации и возрастание опасности общеевропейской войны побуждали марксистов и других социалистов разрабатывать альтернативу международной политике буржуазии и усилить борьбу против милитаризма и военной угрозы. Все социалистические партии выступали против военных расходов и требовали замены постоянных армий вооружением народа, гарантирующим национальную безопасность и вместе с тем невозможность использования вооруженных сил как против своего народа, так и для агрессии. В соответствии с интересами трудящихся социалисты стремились сохранить в Европе мир, предотвратить вооруженное столкновение европейских держав. Но вместе с тем они сознавали, что, хотя правительства и действуют с оглядкой на рабочее движение, у него еще нет достаточных сил, чтобы помешать им начать войну. До середины 90-х годов особенно опасным им представлялся царизм, который по традиции расценивался как главный оплот и резерв европейской реакции.

В ситуации, осложненной франко-российским соглашением (1891 – 1893), социалисты в случае войны по-прежнему считали необходимым способствовать поражению нападающих и победе обороняющихся держав. Французские социалисты, выступавшие против реваншизма и союза с царизмом, признавали необходимость защищать страну от нападения Германии. СДПГ, разоблачавшая агрессивную политику правящих кругов империи, в то же время считала долгом оборонять Германию от нападения России и Франции, исходя из того, что такая война угрожала бы национальной целостности Германии и нанесла бы тяжелейший удар германскому рабочему движению – в то время передовому отряду международного пролетариата. Энгельс полагал, что в таком случае социал-демократы должны добиваться, чтобы оборона велась по-революционному, что откроет им перспективу прихода к власти, и победа Германии над агрессорами станет «победой революции»[1757]. Предвидя возможность и другого исхода, он писал, что «на долю тех, кто потерпит поражение, выпадет возможность и обязанность совершить революцию…»[1758].

В 1893 году Энгельс, выяснив глубину внутреннего кризиса России и ослабления царизма, пришел к выводу, что царизм уже не способен стать инициатором агрессивной войны в Европе. На основе анализа состояния сил держав в Европе, Энгельс заявил: «Я утверждаю: разоружение, а тем самым и гарантия мира, возможно; оно даже сравнительно легко осуществимо…»[1759] Социалистические партии откликнулись на это активизацией выступлений за сокращение вооруженных сил и военных расходов, за переход от постоянных армий к вооружению народа[1760].

Для защиты мира интернациональное сотрудничество социалистов имело особенно важное значение. Конгрессы II Интернационала систематически обсуждали проблемы защиты мира. Выступая на Парижском конгрессе, проходившем в период очередного обострения франко-германских отношений, Э. Вайян и Либкнехт подчеркнули необходимость мира между народами для социального прогресса, осудили натравливание народов друг на друга правящими кругами, призвали заменить их захватническую политику «демократической оборонительной политикой вооруженного и организованного народа…»[1761]. Демонстрируя братские чувства, связывавшие французских и немецких рабочих, они под аплодисменты присутствующих обменялись рукопожатием.

В резолюции «Ликвидация постоянных армий и всеобщее вооружение народа» конгресс связал борьбу за мир с борьбой за социализм. Конгресс призывал добиваться замены постоянных армий всеобщим вооружением народа. Армии, считали участники конгресса, являются орудием реакции и агрессии, неспособны защитить страну от сильного врага, а в мирное время дезорганизуют гражданскую жизнь, отвлекают силы от производства. Вооруженный народ, говорилось в резолюции, сам будет стоять на страже мира и демократии, способен дать отпор любому агрессору. Это положит конец агрессивной политике и обеспечит мир – «первое и необходимое условие всякой эмансипации рабочих»[1762]. Вместе с тем разъяснялось, что «война – печальный продукт современных экономических отношений и исчезнет лишь тогда, когда капиталистический способ производства уступит место освобожденному труду и международной победе социализма»[1763].

Самая острая дискуссия об отношении рабочего класса к милитаризму разгорелась на Брюссельском конгрессе (1891). Отмежевываясь как от шовинистов, так и от пацифистов, подчеркивая пролетарский интернационализм социалистов, докладчик Либкнехт заявил: «Враг немецких рабочих не французские рабочие, а немецкая буржуазия, враг французских рабочих не немецкие, английские рабочие, а буржуазия своей собственной страны»[1764]. Он раскрыл классовую сущность милитаризма как орудия эксплуататорских классов, используемого для грабежа народов и подавления революционного движения, и предсказывал, что грядущая война приобретет огромные масштабы и принесет неисчислимые бедствия. «Пролетариат, который несет вперед знамя культуры, – сказал Либкнехт, – должен позаботиться, чтобы помешать этому…»[1765] Он разъяснил, что «в победе социализма состоит единственное средство уничтожения милитаризма и ликвидации угрозы войны между народами»[1766]. В предложенной им от имени комиссии резолюции подчеркивалось, что «только создание социалистического общественного строя, который ликвидирует эксплуатацию человека человеком, может положить конец милитаризму и обеспечить мир между народами»[1767]. Резолюция предлагала всем миролюбивым силам примкнуть к социал-демократии. Возлагая на господствующие классы ответственность за подготовку мировой войны, тяжелые последствия которой лягут прежде всего на плечи рабочих, резолюция призывала пролетариат протестовать против шовинизма, бороться против милитаризма и военных союзов великих держав, создать интернациональную организацию рабочего класса.

Д. Ньювенгейс (Голландия) выдвинул свой проект резолюции. В нем осуждались не шовинизм и национализм, а национальные различия вообще. Предлагалось считать ответственными за войны все правительства и в любом случае в ответ «на объявление войны» призвать «все народы к прекращению работы»[1768]. Разъясняя свое предложение, Ньювенгейс заявил: «Когда правительства объявят войну, тогда и будет революция»[1769]. Он говорил, что рабочие должны предотвратить общеевропейскую войну объявлением гражданской войны против буржуазии, то есть всеобщей стачки.

В своей пространной речи Ньювенгейс утверждал, будто только шовинисты могут различать войны оборонительные и агрессивные, обрушился на СДПГ и заявил, что якобы «большие нации настроены менее интернационально, чем малые»[1770]. «…Шовинизм, – говорил он, – представляет угрозу всему нашему социалистическому движению»[1771]. Идейно-теоретическая беспомощность и крикливый тон совершенно заслонили заслуживавшие внимания предупреждения об опасности проникновения шовинизма в рабочее движение и сложность определения характера войны.

Против Ньювенгейса выступили Вайян, Либкнехт, Ж. Волдерс (Бельгия). Принятие предложений Ньювенгейса, говорил Либкнехт, сделало бы социал-демократов в случае войны посмешищем и могло бы поставить их под удар. «Всемирная стачка, – заявил он, – не что иное, как демагогическая фраза!»[1772]

Проект Ньювенгейса, как и предложение включить в проект комиссии идею проведения всеобщей стачки в момент начала войны, внесенное частью английской делегации, на заседании конгресса был отвергнут подавляющим большинством. В проект комиссии добавили только требование замены постоянных армий вооруженным народом и одной из причин войн назвали интересы династий. В конечном счете за проект голосовали все 16 делегаций. 13 из них были единодушны. Таким образом, в борьбе против склонных к анархизму сторонников Ньювенгейса было выработано марксистское отношение Интернационала к милитаризму.

Не менее острая дискуссия о позиции социалистов в случае войны развернулась на Цюрихском конгрессе. В комиссии, готовившей проект резолюции, сторонники Ньювенгейса вновь предлагали ответить на войну всеобщей стачкой и отказом от военной службы. Часть англичан полагала, что для сохранения мира достаточно укрепления братства народов, и не видела необходимости связывать борьбу за мир с борьбой за социализм. Немцы же считали необходимым подтвердить резолюцию, принятую в Брюсселе, заострив ее против шовинизма.

На заседании конгресса Г.В. Плеханов обосновал проект резолюции, одобренный комиссией. Он заявил, что всеобщая стачка, которую предлагают голландцы, в настоящее время неосуществима из-за слабости рабочих организаций. А когда у рабочих будет достаточно сил, тогда им уже не понадобится всеобщая стачка. Что касается отказа от военной службы, то Плеханов считал, что французские и германские власти подавят такую попытку силой, а если эта попытка и удастся, то «цивилизованная Европа» окажется обезоруженной перед царскими казаками.

Аргументы Плеханова развивали В. Либкнехт, С. Мендельсон (Польша), М. Залка (Венгрия), В. Адлер, Э. Маркс-Эвелинг, X. Раковский (Румыния). Д. Де Леон (США), Л. Эритье (Франция) и Ф. Турати (Италия) считали всеобщую стачку привлекательной, но неосуществимой. Поддержав проект резолюции, Волдерс, основываясь на опыте бельгийских социалистов, предложил сказать в ней о необходимости вести специальную пропаганду против войны в казармах, среди солдат, обязать социалистов в парламентах отвергать военные кредиты, протестовать против милитаризма и требовать разоружения.

Ньювенгейс объявил проект резолюции неприемлемым. Однако за его предложение выступило лишь два оратора и голосовало четыре делегации – Голландии, Австралии, Норвегии и Франции[1773]. Против него голосовали 14 делегаций. За проект комиссии с дополнением, предложенным Волдерсом, проголосовали 14 делегаций, остальные воздержались. Принятая конгрессом резолюция явилась шагом вперед по сравнению с соответствующей резолюцией Брюссельского конгресса, так как была заострена против шовинизма и обязывала социалистов вести специальную антивоенную пропаганду, в частности, в казармах, в парламенте, голосовать против военных кредитов, требовать разоружения.

На Лондонском конгрессе анархисты вновь пытались настаивать, чтобы в момент начала войны была объявлена всеобщая стачка. Многие сочувствовавшие им представители французской делегации высказывались против вооружения народа и использования парламента для влияния на внешнюю политику правительства. Английские реформисты пытались отстаивать лозунг «Долой оружие!». Г. Грейлих (Швейцария) и некоторые другие социал-реформисты считали возможным сохранение вечного мира при капитализме. Но после дискуссии большинство проголосовало за резолюцию, предложенную комиссией и обоснованную Э. Вурмом (Германия). В ней говорилось, что «главная причина войн в капиталистическом обществе не религиозные или национальные, а экономические противоречия между господствующими классами различных стран»[1774]. Это могло стать отправным пунктом для изучения новых противоречий и изменений прежнего критерия характера войн. Кроме того, в резолюции подчеркивалась необходимость завоевания власти пролетариатом и разъяснялась несостоятельность пацифистского лозунга «Долой оружие!». Она выдвигала требования ликвидации постоянных армий, вооружения народов, создания третейских судов для мирного разрешения международных конфликтов и – в тех случаях, когда правительства не пожелают подчиниться решению третейского суда, – передать решение вопроса о войне и мире непосредственно народу. Протестуя против тайной дипломатии, резолюция разъясняла, что рабочий класс может добиться удовлетворения этих требований, если сможет повлиять на законодательство и сплотить все народы.

Резолюции конгрессов, разработанные и принятые по инициативе марксистов, давали социалистическим партиям и профсоюзам, всему рабочему движению верную ориентацию в борьбе против милитаризации и опасности войны, выдвигали конкретные требования и предложения, на основе обобщения опыта рекомендовали средства и методы борьбы. Этим был внесен определенный вклад в развитие политической теории марксизма.

* * *

Участие марксистов в решении актуальных проблем борьбы рабочего класса: теоретических, политических, экономических, – способствовало как успехам рабочего движения, так и развитию марксизма. Конечно, этот процесс соединения марксизма с рабочим движением развивался неравномерно. В те годы он почти не продвигался в Дании, Швейцарии, медленно, зигзагами шел в Англии, США, Голландии, наталкиваясь на сильное влияние буржуазной идеологии и политики среди трудящихся. Быстрее он шел в Австро-Венгрии и Восточной Европе[1775], но особенно успешно происходил в Германии.

Развитие и распространение марксизма в рабочем движении 90-х годов затруднялось не только влиянием буржуазии на трудящихся, проникавшим и в рабочее движение, но и его собственными слабостями. В популярной марксистской литературе, в печати рабочих партий под видом партийной литературы появлялся, как отмечал Энгельс, «различный хлам…, к сожалению, тоже в изобилии…»[1776]. Некоторые деятели социалистического движения склонны были в труды основоположников научного социализма «скорее вкладывать… свои собственные домыслы, чем прочитывать в них то, что там действительно содержится»[1777]. Распространилась также тенденция воспринимать высказывания Маркса и Энгельса «как собрание догм»[1778]. Социал-реформисты, некоторые анархисты и синдикалисты ограничивались признанием лишь тех марксистских идей, которые им удавалось сочетать со своими стремлениями. «Большая часть французских социалистов… еще большая часть английских социалистов, – свидетельствовал в конце века Э. Бернштейн, – согласны с марксистским учением только частично»[1779]. Социалистическим партиям, даже самым сильным, не хватало образованных пропагандистов, и пропаганда социализма нередко велась упрощенно – сводилась к разъяснению актуальных лозунгов. В результате многие участники рабочего движения усваивали марксизм «крайне односторонне, уродливо, затвердив те или иные „лозунги“, те или иные ответы на тактические вопросы и не поняв марксистских критериев этих ответов»[1780]. В результате широко распространенные представления о марксизме не вполне соответствовали его основе и достигнутому им уровню развития.

Как влияние буржуазии, так и отмеченные недостатки самого марксистского направления не позволяли преодолеть левацкие и оппортунистические тенденции в рабочих организациях и на их международных конгрессах 90-х годов. Причем, как отмечает известный английский исследователь истории социалистической мысли Г.Дж. Коул, «почти все великие вопросы, которые разделили Интернационал к 1914 году, поднимались уже на его ранних конгрессах»[1781].

II Интернационал сыграл выдающуюся роль в становлении социалистического рабочего движения в конце XIX века. Его организатором и идейным руководителем до своей смерти в 1895 году был Энгельс. Со II Интернационалом связаны важнейшие страницы истории российской революционной социал-демократии. Уже в 90-е годы II Интернационал накопил опыт совместной работы представителей различных социалистических партий и течений в рамках одной международной организации, когда в дискуссиях и спорах вырабатывались общие позиции по принципиальным вопросам. Этот опыт принадлежит всему международному рабочему движению. Он актуален и сейчас.