63. Символика моста[721]
63. Символика моста[721]
Хотя по различным поводам мы уже говорили о символике моста, все же добавим к уже сказанному еще несколько соображений в связи с исследованием Доньи Луизы Кумарасвами по этой теме,[722] в котором она настаивает особенно на одном моменте, показывающем тесную связь этой символики с доктриной сутратмы. Речь идет о первоначальном смысле слова сету, которое есть самое древнее из различных санскритских понятий, обозначающих мост, и единственное, которое встречается в Purbege. Это слово, производное от корня си, «связывать», собственно, и означает «связь»; и в самом деле, мост, переброшенный через реку, есть именно то, что связывает один берег с другим, но, помимо этой ремарки самого общего порядка, в том, что подразумевается под этим термином, есть нечто гораздо более определенное. Нужно представить себе мост очень примитивно составленным из двух жердей, что является его самой ортодоксальной естественной моделью, или как веревку, закрепленную таким же образом, как эти жерди, например, на деревьях, растущих на двух берегах, которые, таким образом, действительно оказываются «привязанными» друг к другу этой веревкой. Поскольку два берега символически олицетворяют два различных состояния бытия, ясно, что веревка здесь есть то же самое, что и «нить», соединяющая эти состояния между собой, т. е. сама сутратма. Характер такой связи, одновременно очень тонкой и прочной, есть также адекватный образ ее духовной природы; и вот почему мост, который уподобляется также и лучу света, в традициях часто описывается как столь же тонкий, что и лезвие меча; или если он сделан из дерева, как состоящий из одного единственного ствола дерева.[723] Эта узость выявляет опасность данного пути, впрочем, единственно возможного. Не всем удается пройти его, во всяком случае, очень немногим — без некоей помощи, своими усилиями.[724] Ибо всегда есть определенная опасность при переходе от одного состояния к другому; но это особенно относится к двойному, «благотворному» и «злотворному», значению, которым обладает мост, как и многие другие символы, и к которому мы вскоре вернемся.
Два мира, олицетворяемые двумя берегами, суть, в самом общем смысле, небо и земля, которые были едины изначально и которые были разделены уже самим фактом проявления, чья область вся целиком уподобляется тогда реке или морю, простирающемуся между ними.[725]
Мост, стало быть, в точности эквивалентен осевому столбу, соединяющему небо и землю, вместе с тем сохраняя их раздельность; и в силу именно этого значения он, в сущности, должен рассматриваться как вертикаль,[726] подобно всем другим символам "Оси Мира" — например, втулке "космической колесницы", где два колеса последней сходным образом олицетворяют небо и землю;[727] отсюда же равным образом следует фундаментальное тождество символики моста с символикой лестницы, о которой мы говорили в другой связи.[728]
Таким образом, переход моста, в конечном счете, есть не что иное, как прохождение оси, которая в действительности одна соединяет различные состояния между собой. Берег, от которого он начинается, в действительности есть состояние, в котором в настоящий момент находится существо, которое должно пересечь его; а тот, которого оно достигает, перейдя другие состояния проявленности, есть мир изначальный. Один из берегов есть область смерти, где все подвластно изменениям, а другой — область бессмертия.[729]
Мы только что напомнили, что ось одновременно соединяет и разделяет небо и землю; точно так же, если мост есть действительно путь, соединяющий два берега и позволяющий перейти с одного на другой, он, однако, может быть также, в некотором роде, и препятствием, помещенным между ними, а это возвращает нас к его «опасному» характеру. Впрочем, это подразумевается уже в значении слова сету, согласно которому это связь в том двойном смысле, в котором ее можно понимать: с одной стороны, это то, что соединяет вещи между собой, с другой — путы, схватывающие человека. Веревка равным образом может служить этим двум целям, и мост также является в том или другом аспекте, т. е. в конечном счете, как «благотворный» или «злотворный», в зависимости от того, удастся ли человеку пересечь его или нет. Можно заметить, что двойной символический смысл моста является результатом еще и того, что он может быть перейден в двух противоположных направлениях, тогда как это следует сделать только в одном, том, которое ведет с этого берега к «другому»; всякое же возвращение назад есть опасность, которой следует избегать,[730] — за исключением единственного случая — существа, которое, уже освободившись от обусловленного бытия, может отныне "свободно двигаться" сквозь все миры и для которого такое возвращение назад есть, кстати сказать, не более чем чисто иллюзорная видимость. В любом другом случае, часть моста, которая уже пройдена, должна неизбежно "теряться из виду", как если бы она более не существовала, точно так же, как символическая лестница всегда считается имеющей свое основание в той самой области, в которой находится поднимающееся по ней существо. Ее нижняя часть исчезает для него по мере того, как совершается его восхождение.[731] Пока человек не достиг изначального мира, откуда он сможет вновь спуститься в проявленность, никак не подвергаясь ее воздействию, его реализация может действительно происходить только как восхождение; и для того, кто связал бы себя с путем как таковым, принимая таким образом средство за цель, этот путь подлинно стал бы препятствием, вместо того, чтобы действительно вести к освобождению. А последнее подразумевает постоянное разрушение уз, соединяющих его с уже пройденными стадиями, так что в конечном счете ось сожмется до единственной точки, которая заключает в себе все и которая есть центр целостного бытия.