61. Цепь миров[678]

61. Цепь миров[678]

В Бхагавадгите сказано: "Все сущее[679] в мире нанизано на Меня, как жемчужины на нить".[680] Речь идет здесь о символике сутратмы, о которой мы уже говорили по другим поводам. Это Атма, которая как нить (сутра), пронизывает и связует между собой все миры, являясь в то же время «дыханием», наполняющим и дающим им жизнь. Без него они вообще не могли бы ни обладать реальностью, ни каким-либо образом существовать. Мы говорим здесь о мирах, становясь на точку зрения макрокосмическую, но нужно хорошо понимать, что, с точки зрения микрокосмической, следовало бы также рассмотреть уровни проявленности бытия, и что символика была бы точно такой же в каждом из этих случаев.

Каждый мир, или каждый уровень существования может олицетворяться сферой, которую диаметрально пересекает нить — таким образом, чтобы создать ось, соединяющую два полюса этой сферы; можно видеть, таким образом, что ось этого мира есть, собственно говоря, не что иное, как часть самой оси всей универсальной проявленности и что именно так устанавливается действительная связь всех состояний, входящих в эту проявленность. Прежде чем пойти дальше в исследовании этой символики, мы должны прежде всего рассеять досадное смешение того, что в таком изображении должно рассматриваться как «верх» и «низ». На уровне «физической» видимости, если двигаться от какой-либо точки на поверхности сферы, низом всегда будет направление, идущее к центру этой сферы; однако, было замечено, что это направление не прерывается в центре, что оттуда оно идет к противоположной точке поверхности, выходя за пределы самой сферы, из чего заключили, что точно так же должно продолжиться и нисхождение. Отсюда пожелали сделать вывод, будто бы существует не только "нисхождение к материи", т. е., коль скоро речь идет о нашем мире, к тому, что есть самого грубого на телесном уровне, но также и "нисхождение к духу"[681] — так что, если принять такую концепцию, и самый дух должен был бы иметь «злотворный» аспект. Реально же вещи следует рассматривать совершенно иначе: именно центр на таком изображении является самой нижней точкой,[682] и за пределами последней можно только подниматься, как Данте поднялся из Ада, продолжая следовать в том же направлении, по которому вначале спускался, или, по крайней мере, в том направлении, которое геометрически выглядит тем же самым,[683] потому что гора Земного Рая, в его символическом пространстве, является антиподом Иерусалима.[684] Впрочем, достаточно задуматься на мгновение, дабы понять, что в противном случае изображение не было бы цельным, ибо никоим образом не согласовалось бы с символикой силы тяготения, рассмотрение которой очень важно здесь. И, кроме того, каким образом то, что является самым низким для одной сферы, могло бы одновременно быть самым высоким для точки, диаметрально противоположной, и каким образом выглядело бы все, если бы, напротив, движение начиналось от этой последней точки?[685] Верно лишь то, что точка остановки спуска не располагается на уровне телесном, т. к. слишком реально присутствие «инфра-телесного» в продолжениях нашего мира; но такое «инфра-телесное» — это низшая психическая область, которая не только не может отождествляться с чем-либо духовным, но которая является именно тем, что наиболее удалено от всякой духовности, до такой степени, что могло бы показаться ее противоположностью во всех отношениях — во всяком случае, если бы позволительно было сказать, что дух имеет противоположность. Только что отмеченное нами смешение есть, стало быть, в конечном счете, не что иное, как частный случай более распространенного смешения психического и духовного.[686]

В ответ на только что сказанное можно было бы возразить, что, подобно тому, как существует иерархия проявленных состояний, т. е. между ними выделяются состояния высшие и низшие, точно так же, на самой «связующей» их нити есть направление, ведущее вверх, и направление противоположное, ведущее вниз. Это верно в определенном смысле, но следует еще добавить, прежде всего, что такое различие ни в коем случае не затрагивает сутратму, которая повсюду и всегда тождественна самой себе, каковы бы ни были природа и качество состояний, которые она проницает и наполняет; далее, это касается самой цепи миров, а не каждого из этих миров, взятого отдельно и рассматриваемого обособленно от других. В самом деле, любой из этих миров, сколь бы ни был он протяжен, является лишь бесконечно малым элементом в совокупности универсальной проявленности, таким образом, что, строго говоря, изображение его должно было бы сводиться к точке; можно было бы также, применяя геометрическую символику вертикального и горизонтального направлений, изобразить миры в виде бесконечной череды горизонтальных дисков, нанизанных на вертикальную ось.[687] Во всяком случае, таким образом можно видеть, что в пределах каждого мира ось реально достижима только в одной точке, и, следовательно, лишь выйдя за эти пределы, можно обнаруживать на оси верх и низ, или нисходящее направление.

Мы можем заметить еще и другое: ось, о которой идет речь, уподобляема, согласно другой символике, о которой мы уже говорили, "седьмому лучу" солнца; и если мир изобразить как сферу, то реально у этой сферы не должно быть никаких диаметров. Потому что если рассмотреть три прямоугольных диаметра, образующих оси трехмерной системы координат, то шесть образуемых ими попарно противоположных направлений окажутся не чем иным, как шестью другими лучами солнца; "седьмой луч" должен был бы быть им всем равно перпендикулярен, потому что он один, будучи осью универсальной проявленности, является тем, что можно было бы назвать абсолютной вертикалью, по отношению к которой оси координат рассматриваемого мира все горизонтальны. Очевидно, что это не изобразимо геометрически,[688] а это показывает, что всякое изображение вынужденно неадекватно; по крайней мере, "седьмой луч" не может быть реально изображен иначе, чем точкой, которая совпадает с самим центром сферы. И это указывает еще и на то, что для всякого бытия, которое заключено в пределы определенного мира, т. е. в конкретные условия определенного существования, сама по себе ось в действительности «невидима», и перцепции может быть доступна только та ее точка, которая является ее «следом» в этом мире. Впрочем, само собой разумеется, что это последнее наблюдение, необходимое для того, чтобы символика и его соотношения с мирами, которые эта ось связует между собой, могли быть представлены возможно полнее, нисколько не отменяет того, что на самом деле "цепь миров" чаще всего, как мы уже говорили, изображается рядом сфер,[689] нанизанных на нить наподобие жемчужного ожерелья,[690] и по правде сказать, было бы вовсе невозможно дать ей какой-либо другой чувственно осязаемый образ.

Важно еще отметить и то, что в действительности «цепь» может быть проходима только в одном единственном направлении, соответствующем тому, что мы назвали путем восхождения по оси; это особенно ясно в случае применения символики времени, уподобляющей миры или уровни существования последовательным циклам, так что, по отношению к данному уровню (состоянию), предыдущие циклы представляют низшие состояния, а циклы последующие — состояния высшие; это подразумевает, что их сцепление должно рассматриваться как необратимое. Впрочем, такая необратимость равным образом подразумевается в концепции этого же самого сцепления как имеющего, собственно, «причинный» характер, хотя такая концепция, по существу, предполагает единовременность, а не последовательность, потому что в соотношении причины и следствия два члена никогда не могут быть обратимы. И, по сути, это понятие причинной связи и составляет истинный смысл того, что символически передается видимостью циклической последовательности, ибо точка зрения единовременности всегда соотносится с уровнем реальности более глубоким, нежели уровень последовательности.

"Цепь миров" обычно изображается в форме круга,[691] потому что, если каждый мир рассматривается как цикл и, как таковой, символизируется фигурой круга или сферы, то вся целиком проявленность (манифестация), которая есть совокупность всех миров, предстанет в этом случае как своего рода "цикл циклов". Таким образом, цепь может быть не только непрерывно пройдена от начала до конца, но затем и снова, и всегда в одном и том же направлении, что, впрочем, в разворачивании манифестации соответствует другому уровню, нежели тот, на котором совершается простой переход от одного мира к другому.[692] Поскольку такое прохождение может совершаться бесконечно, то бесконечность самой манифестации получает здесь еще более осязаемое выражение. Однако важно добавить, что если цепь замыкается,[693] то сама точка, где она замыкается, ни в коей мере не может сравниваться с другими точками, ибо она не принадлежит к ряду проявленных состояний; начало и конец соединяются и совпадают, или, скорее, реально они есть одно и то же. Но это возможно лишь потому, что они располагаются вовсе не на каком-либо уровне проявления, но за пределами последней и в самом Первоначале.[694]

В различных традиционных формах самым общепринятым символом "цепи миров" являются четки; и мы заметим сразу же — в связи с тем, что было сказано нами вначале о «дыхании», поддерживающем миры, — что формула, произносимая на каждой бусинке (зерне), соответствует (по крайней мере, в принципе, если не всегда фактически) дыханию, две фазы которого соответственно символизируют, как мы знаем, сотворение мира и его растворение. Интервал между двумя дыханиями, естественно, соответствующий переходу от одного зерна к другому, а вместе с тем — мигу молчания, тем самым олицетворяет пралайю; общий смысл этой символики, стало быть, вполне ясен, каковы бы ни были более частные формы, обретаемые ею в зависимости от случая. Нужно заметить также, что на самом деле самым существенным элементом является здесь нить, соединяющая зерна между собой; это может даже показаться самоочевидным, ибо не может быть четок, если нет нити, на которую затем нанизываются эти зерна, "как жемчужины ожерелья". И, однако, если нам представляется необходимым привлечь внимание к этому, то лишь потому, что извне замечают скорее зерна, а не нить; и это также очень показательно, потому что именно зерна олицетворяют проявленность, тогда как сутратма, олицетворяемая нитью, сама по себе есть непроявленное.

В Индии четки именуются акша-мала, или "гирлянда акш" (а также акша-сутра); но что именно обозначается понятием акта? По правде сказать, этот вопрос достаточно сложен?[695] Глагольный корень акш (aksh), от которого производно это слово, означает «достигать», "проникать", проходить насквозь, откуда первичный смысл слова акша — ось ("axe"); кстати, слово акша и само слово «акс» (ось) явно идентичны. Можно незамедлительно, ссылаясь на уже изложенные нами соображения, усмотреть здесь прямую связь с по сути своей «осевым» значением сутратмы; но как же случалось, что слово акша стало означать уже не нить, но сами зерна четок? Чтобы понять это, следует осознать, что в большей части своих вторичных приложений это обозначение самой оси было некоторым образом перенесено (можно было бы сказать, посредством перехода от смысла активного к смыслу пассивному) на то, что пересекается ею, а еще конкретнее — на точку ее проникновения (в зерно). Так, например, акша является «глазом» колеса, т. е. его втулкой;[696] а идея «глаза» (смысл, который слово акша особенно часто имеет в понятиях сложносоставных, производных от него) возвращает нас к символической концепции оси как "солнечных лучей", тем самым озаряющей миры по мере того, как она проникает в них. Акша есть также игральная кость, очевидно, по причине «глазков» или точек, которыми размечены различные ее стороны,[697] и, равным образом, это название разновидности зерна, из которой обычно изготавливаются четки, потому что отверстие, просверленное в зернах последних, также является «глазом», назначение которого именно в том, чтобы сделать возможным прохождение «осевой» нити.[698] Это еще раз подтверждает только что сказанное нами об изначальной важности этой последней в символе "цепи миров", потому что именно от нее, в конечном счете, получают свое значение составляющие такую цепь зерна — можно было бы сказать, точно так же миры реально являются «мирами» лишь постольку, поскольку они пронизаны сутратмой.[699]

Число зерен в четках меняется в зависимости от традиций, а также и от различных более специальных применений; но, по крайней мере, в восточных формах это всегда циклическое число: так, именно в Индии и Тибете это число обычно составляет 108. В действительности состояния, образующие универсальную проявленность, являются бесконечным множеством, но ясно, что это множество не могло бы быть адекватно изображено символом чувственно осязаемым, как тот, о котором идет речь, и обязательно требуется, чтобы число зерен было определенным.[700] А поскольку это так, циклическое число совершенно естественно подобает круговой фигуре — такой, которая рассматривается нами здесь и которая сама олицетворяет цикл, или скорее, как мы уже сказали раньше, "цикл циклов".

В исламской традиции число зерен — 99, число, которое также, в силу своего коэффициента 9, является «круглым» и которое здесь, кроме того, соотносится с божественными именами;[701] поскольку каждое зерно олицетворяет мир, это может быть равным образом соотнесено с ангелами, рассматриваемыми как "управители сфер".[702] При этом каждый ангел олицетворяет или некоторым образом выражает некий божественный атрибут, с которым оказывается в особой связи тот из миров, «духом» которого он является. С другой стороны, сказано, что недостает одного зерна до полной сотни (что равнозначно приведению множества к единице), поскольку 99=100-1 и что зерно, которое есть то, что соотносится с "Именем Сущности" (Исмудх-Дхат), может быть найдено только в Раю;[703] этот момент требует еще нескольких пояснений.

Число 100, как и число 10, квадратным по отношению к которому оно является, нормально может соотноситься только с прямоугольной, а не круговой мерой,[704] так что оно не может быть просчитано на самой окружности "цепи миров"; но отсутствующая единица точно соответствует тому, что мы назвали точкой соединения оконечностей этой цепи, точкой, которая — напомним еще раз — не принадлежит к ряду проявленных состояний. В геометрической символике эта точка, вместо того, чтобы находиться на окружности, олицетворяющей совокупность проявленности, окажется в самом центре этой окружности, поскольку возвращение к Первоначалу всегда изображается как возвращение к центру.[705] В самом деле, Первоначало не может обозначаться в проявленности только посредством своих атрибутов, т. е., согласно языку индуистской традиции, своими "не высшими" аспектами; последние, можно было бы еще сказать, суть формы, в которые облекается сутратма по отношению к различным пересекаемым ею мирам (хотя в действительности сутратма не находится под влиянием этих форм, которые, в конечном счете, суть лишь видимости, обусловленные самой манифестацией); но Первоначало в самом себе, т. е. «Высшее» (Параматман, но уже не сутратма), или «Сущность», рассматриваемая как абсолютно независимая от каких-либо атрибутов или определений, не может мыслиться входящей в связь с проявленностью, будь это и в иллюзорном мире, хотя проявленность из него проистекает и от него целиком зависит во всем, что она есть. Иначе она ни на каком уровне[706] не была бы реальной: окружность не существует иначе, как в силу центра; но центр никоим образом и ни под каким видом не зависит от окружности. Возвращение к центру, впрочем, может рассматриваться на двух различных уровнях, а символика «Рая», о которой мы только что говорили, равно приложима и к тому, и к другому случаю. Если вначале рассматриваются только многочисленные модальности определенного состояния бытия — такого, как человеческое состояние, — то интеграция этих модальностей осуществится в центре такого состояния, который действительно есть Рай (Эль-Джанах), понимаемый в своем самом непосредственном и самом буквальном значении. Но это все же лишь относительный смысл, и, если речь идет о целостной проявленности, нужно — дабы освободиться от нее и от всяких следов конкретно обусловленного состояния — произвести наложение центра состояния на центр тотального бытия, который есть, собственно, то, что по аналогии обозначается как "Рай Сущности" (Джанату-Дхат). Добавим, что в этом последнем случае "сотое зерно" четок является, собственно говоря, единственным существующим, потому что все другие в конечном счете поглощаются им; в самом деле, в абсолютной реальности более нет места ни для одного из имен, которые «раздельно» выражают множественность атрибутов. Нет более даже Аллахуммы — Allahumma (имя, равнозначное еврейскому Элохим), который синтезирует это множество атрибутов в единстве Сущности; нет ничего, кроме Аллаха, вознесенного amma yacifun, т. е. по ту сторону всяких атрибутов, которые являются лишь преломлениями Божественной Истины, доступными восприятию и выражению ограниченных существ.