Глава IV. ТРИ ВЫСШИХ ЧИНА

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Глава IV. ТРИ ВЫСШИХ ЧИНА

Согласно Сент-Иву, высший владыка Агартхи носит титул Брахатмы (правильнее было бы писать "Брахматма"), "Опоры душ в Духе Божием"; два его соправителя именуются Махатмой, "Олицетворением вселенской души", и Махангой, "Символом материального устроения Космоса";[58] такое иерархическое деление в западных учениях соответствует тройственности: "дух, душа, тело" по аналогии между макрокосмосом и микрокосмосом. Следует заметить, что эти термины в санскрите прилагаются, в основном, к принципам и могут служить обозначением человеческих личностей лишь в той мере, в какой они служат олицетворением соответствующих принципов, так что, даже в данном случае, эти принципы соотносятся скорее с функциями, чем с личностями. Согласно Оссендовскому, Махатме "ведомы цели грядущего", Маханга" повелевает причинами событий", что же касается Брахатмы, то он может "вести беседы с Богом лицом к лицу";[59] легко понять, что это значит, если вспомнить, что Брахатма занимает центральное положение, в котором осуществляется прямая связь земного мира с высшими состояниями и через них с высшими Принципами.[60] Впрочем, рассматривать выражение "Царь Мира" в узком смысле и единственно по отношению к земному миру было бы слишком неадекватно; с некоторых точек зрения было бы точнее именовать Брахатму "Владыкой трех миров",[61] ибо во всякой подлинной иерархии тот, кто занимает наивысший чин, тем самым имеет право и на все низшие звания, а эти три мира ("Трибхувана" в индийской традиции) как раз и являются, как мы объясним чуть ниже, теми областями, которые соответствуют трем чинам, которые мы собираемся перечислить.

"Покидая храм, — пишет Оссендовский, — Царь Мира излучает дивный свет". Еврейская Библия говорит то же самое о Моисее, сходящем с Синая;[62] по поводу этого соответствия следует заметить, что исламская традиция рассматривает Моисея как некий «Полюс» (Эль-Кутб) своей эпохи; не потому ли Кабала утверждает, что он был вдохновлен самим Метатроном? К тому же, здесь следует провести различие между основным духовным центром нашего мира и вторичными центрами, специально приспособленными к нуждам определенных эпох и народов. Не задерживаясь далее на этом вопросе, заметим лишь, что должность «законодателя» ("Расул" по-арабски), принадлежащая Моисею, обязательно предполагает преемственность власти, обозначаемую именем Ману, и что, с другой стороны, одно из значений этого имени указывает на отражение божественного света.

"Царь Мира, — сказал Оссендовскому некий лама, — постигает мысли тех, кто оказывает влияние на судьбы человечества. <…> Он узнает все их помыслы. Если те угодны Богу, Царь Мира тайно поможет их осуществлению, если нет — помешает. Эту власть дает Агарти тайное знание — «Ом», с этого начинаются наши молитвы". Далее следует фраза, которая способна поставить в тупик всех тех, кто имеет лишь смутные представления о священной моносиллабе «Ом»: "Ом" — это имя первого гуру — святого, жившего триста тридцать тысяч лет назад тому". Эта фаза и впрямь может показаться абсолютно бессмысленной, если не подумать вот о чем: эпоха, о которой идет речь, да к тому же обозначаемая столь смутным образом, явно предшествует эре теперешнего Ману нашей Кальпы {Вайвасвата — ее седьмой Ману), прозванного Свайямбхувой, т. е. порождением Свайямбху, " Того, кто существует сам по себе", или вечного Логоса; Логос же, или тот, кто его непосредственно воплощает, по праву может зваться первым Гуру или "Духовным наставником"; таким образам. Ом — это в действительности одно из наименований Логоса.[63]

С другой стороны, слово Ом служит непосредственным объяснением иерархического распределения чинов между Брахатмой и обоими его соправителями. В самом деле, согласно индусской традиции, три элемента этой священной моносиллабы символизируют соответственно "три мира", на которые мы только что намекнули, то есть три составные части Трибхуваны; это земля (Бху), Воздуш-ное пространство (Бхувас) и Небо (Свар); иными словами, это мир телесного проявления, мир тонкой манифестации и непроявленный мир духовных начал.[64] Это и есть рассматриваемые в восходящем порядке области, подчиненные Маханге, Махатме и Брахатме, что вполне соответствует интерпретации их титулов, приведенной выше; соподчинительные связи, существующие между этими различными областями, оправдывают, в частности, тот факт, что Брахатма именуется "Владыкой трех миров":[65] "Это всеобщий владыка, это всезнающий (непосредственно видящий все следствия в их причине) внутренний устроитель (покоящийся в центре мира и управляющий изнутри его движением, не принимая в нем участие), это источник (всякой законной власти), начало и конец всех существ (их циклического проявления, чей закон воплощается в нем)".[66] Обращаясь к другой, не менее точной символике, скажем, что Маханга представляет собой основание инициатического треугольника, вершиной которого является Брахатма; что же касается Махатмы, то он выполняет роль посредника между двумя силами, роль космической жизненной силы, Anima Mundi герметистов, чья деятельность осуществляется в "промежуточном пространстве"; все это с предельной ясностью изображается соответствующими знаками того священного алфавита, который Сент-Ив именует «ваттаном», а Оссендовский — «ваттананом», или теми геометрическими формами (прямая линия, спираль и точка), к которым, в сущности, сводятся три мантры или составные элементы моносиллабы Ом.

Попробуем объяснить еще определенней: Брахатме принадлежит вся полнота как жреческой, так и царской власти во всей ее первозданной нерасчлененности; затем эти два вида власти обособляются одна от другой, и тогда Махатма предстоит перед нами воплощением жреческого могущества, а Маханга — царского достоинства. В земном мире этому разделению соответствуют касты брахманов и. кшатриев, однако, будучи "вне каст", Махатма и Маханга, как таковые, совмещают в себе и жреческий, и царский характер. Здесь, пожалуй, стоит уточнить один пункт, который, как нам кажется, никогда еще не был должным образом объяснен: выше мы уже упоминали евангельских "царей-волхвов, как бы объединяющих в себе эти два вида власти; добавим теперь, что эти загадочные персонажи являются на самом деле не чем иным, как тремя владыками Агартхи.[67] Маханга подносит Христу золото и величает его «Царем»; Махатма одаривает его благовониями и приветствует как «Жреца», и, наконец, Брахатма подносит ему смирну (бальзам нетления, разновидность амриты[68]), именуя «Пророком» или "Духовным учителем". Знаки почтения, оказываемые таким образом младенцу-Христу во всех трех мирах тремя полномочными представителями первозданной традиции, являются в то же время, как нетрудно заметить, залогом полного соответствия христианства с этой традицией.

Оссендовский, естественно, не мог принимать в расчет такого рода рассуждений, но если бы он попытался чуть глубже осмыслить суть описываемых им вещей, от него, по меньшей мере, не ускользнула бы аналогия между высшим тернером Агартхи и соответствующей триадой ламаизма в том виде, в каком он сам ее описывает: это Далай-Лама, воплощающий в себе святость (или чистую духовность) Будды; Таши-Лама, реализующий его знания (не «магические», как это принято считать, а, скорее, "теургические"), и Богдо-Хан, представляющий его материальную воинскую силу; разделение функций этой триады находится, как мы видим, в точном соответствии со схемой "трех миров". Оссендовский вполне мог провести эту параллель, поскольку ему было указано, что "столица Агарти чем-то напоминает Лхассу, где Потала, дворец Далай-Ламы, стоит на горе, застроенной монастырями и храмами"; впрочем, подобная манера выражения ошибочна, ибо элементы сравнения в ней переставлены: в действительности Потала является отражением своего прообраза, столицы Aгартхи, а не наоборот. Центр ламаизма может служить всего лишь напоминанием о подлинном "Центре Мира", однако все центры такого рода, независимо от их местоположения, не только обладают общими топографическими особенностями, имеющими несомненную символическую ценность, но и подчиняются законам, согласно которым действуют "духовные влияния", — этот вопрос находится в ведении той отрасли традиционной науки, которую можно назвать "священной географией". Можно упомянуть и еще одно, не Менее важное соответствие: описывая различные степени или круги инициатической иерархии, находящиеся в связи с некоторыми символическими числами, в частности, с теми, которые служат для измерения времени, Сент-Ив говорит, что "самый возвышенный и самый близкий к таинственному центру круг состоит из двенадцати членов, символизирующих собой высшее посвящение и соответствующих, между прочим, зодиакальному поясу". Именно этот круг воспроизводится так называемым "окружным светом" Далай-Ламы, состоящим из двенадцати великих Нашманов (или Ном-ханов), а отголоски этого понятия встречаются и в некоторых западных традициях, — достаточно вспомнить о "Рыцарях Круглого Стола". Добавим еще, что двенадцать членов внутреннего круга Агартхи, с точки зрения космического порядка, представляют собой не только двенадцать знаков зодиака, но и (хотелось бы сказать — "главным образом", хотя обе эти интерпретации не исключают одна другой) двенадцать Адитьев, т. е. форм Солнца, соотносящихся с этими зодиакальными знаками,[69] и это вполне естественно, поскольку Ману Вайвасвата называется "сыном Солнца", "Царем Мира", и одной из его эмблем является солнце.[70]

Непосредственный вывод из всего вышеизложенного заключается в том, что существуют необычайно тесные связи между описаниями более или менее сокровенных, более или менее труднодостижимых духовных центров, сделанными в самых разных странах. Единственное правдоподобное объяснение этого факта таково: если эти описания и впрямь относятся к различным центрам, то те могут быть лишь отражением единого и высшего центра, подобно тому, как все обособленные традиционные формы являются, в общем, только видоизменениями великой первозданной Традиции.