Субъективный фактор в истории

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Субъективный фактор в истории

В связи с рассмотренной спецификой социологических законов возникает необходимость различать объективные условия, без которых данное историческое событие произойти не может, и субъективный фактор его реализации.

Под объективными условиями имеются в виду те независящие от воли и сознания людей феномены и обстоятельства (прежде всего социально-экономического порядка), которые необходимы для порождения данного исторического явления. Но сами по себе они еще недостаточны. Произойдет данное историческое событие или не произойдет, ускорится его реализация или, напротив, замедлится, зависит от субъективного фактора, проявляющего себя на базе этих объективных условий. Субъективный фактор — это сознательная, целеустремленная деятельность масс, классов, политических партий, отдельных личностей, направленная на изменение, развитие или сохранение объективных условий общественного развития. По своей направленности субъективный фактор может быть соответственно как прогрессивным, так и консервативным и реакционным. Взаимодействие объективных условий и субъективного фактора находит свое выражение в том, что историю творят люди, но творят не по своему произволу, а будучи вписанными в определенные объективные условия.

В структуре субъективного фактора различают в качестве основных организационный и идеологический компоненты. Это значит, что чем организованнее выступают люди, чем глубже осознаются ими стоящие задачи и пути их решения, тем плодотворнее их практическая деятельность. Свобода есть познанная необходимость: чем лучше познал человек законы природы и общественного развития, тем свободней он в своей деятельности (разумеется, в рамках общей зависимости от этих законов).

Трудности теоретического овладения рассмотренным выше парадоксом исторического процесса приводят к тому, что мы зачастую в процессе наших размышлений (а затем и действий) осознанно или неосознанно разводим основополагающие стороны этого парадокса, а затем абсолютизируем одну из них.

И тогда в качестве одного из возможных вариантов «разрешения» парадокса появляется волюнтаризм (от лат. voluntas — воля), объявляющий просто несуществующей одну из сторон парадокса — объективный характер законов общественного развития. По сути дела, перед нами течение субъективно-идеалистического толка, которое возводит в абсолют волю субъекта, его свободу и сводит к нулю необходимость, то есть зависимость деятельности субъекта, ее результатов от объективных законов общественного развития. В истории революционного движения волюнтаристами были народники в России и других странах, эсеры, сегодня таковыми являются представители различного рода ультралевых, анархистских движений на Западе. Значительные элементы волюнтаризма встречались и до сих пор дают о себе знать в социально-политической практике нашей страны в виде игнорирования объективных условий и попыток волевого, произвольного решения назревших проблем. Так, именно на волевой основе, а не на основе экономической целесообразности в течение многих десятилетий строились взаимоотношения государства с предприятиями, причем не только с так называемыми «общенародными», но и с колхозно-кооперативными. В результате подрывались условия для нормального воспроизводства, научно-технического прогресса и т. д.

Широкое распространение субъективно-идеалистических, волюнтаристских взглядов характерно для исторической науки, причем не только античной и средневековой, но и относящейся к нашему времени. Особый всплеск в этом отношении мы наблюдаем со второй половины XIX века, когда под несомненным влиянием позитивизма появляется рад школ, отрицающих наличие объективной закономерности в истории. В Германии это — В. Виндельбанд, Г. Риккерт, М. Вебер, Э. Майер, в Англии — Б. Рассел, С. Федерн, Г. Тревельян, А. Тойнби, в Америке — Д. Дьюи, Э. Богардус, Г. Беккер-Чейз. По Арнольду Тойнби, исторические законы — это «гипотезы, которые до сих пор подтверждались»[28]. Тойнби почти дословно повторяет юмовское отрицание объективной природы причинности, согласно которой общественные события никогда, нигде и ни в чем не повторяются, не воспроизводятся вновь.

Но, впрочем, в таком чистом виде отрицание исторических закономерностей встречается все же редко. Дело в том, что сторонники волюнтаристских концепций тоже вынуждены обращаться к прошлому историческому опыту, «использовать» его для подтверждения своих взглядов на настоящее и прогнозирование будущего. Отрицание исторической закономерности сочетается у них с признанием возможных аналогий в истории. Или, точнее, отрицание исторической закономерности принимает форму аналогизма. Так, под влиянием известного кантианца Риккерта Эд. Мейер утверждал, что развитие человеческого общества не подчиняется объективным закономерностям, что немыслимо выяснить причины его развития и гибели. «В течение моих многолетних исторических исследований, — писал он, — мне не удалось открыть ни одного исторического закона, да и в сочинениях других историков мне до сих пор не попадались такие законы. Поэтому я могу смело сказать, что исторические законы существуют только в идеале, в качестве постулатов. Точно так же в сфере массовых явлений, например, в экономической истории, нет никаких исторических законов, а есть лишь эмпирические обобщения, выведенные путем аналогии»[29]. Отрицание исторической закономерности в форме аналогизма мы встречаем и у крупнейших из здравствующих ныне представителей буржуазной философии истории. (Исключение составляет, пожалуй, только П. Сорокин, выступивший против характерных для идей Риккерта-Дильтея отрицания исторической закономерности и возможности объективной социологии).