Заключение

Заключение

Мы живем в мире, в котором повсюду существуют знаковые системы, по которым мы, часто даже совсем неосознанно, ориентируемся. Вот почему книга Дэна Брауна «Код да Винчи», довольно заурядный детектив, стала бестселлером. Один из героев романа, главный хранитель Лувра, Жак Соньер собрал в музее разные предметы. Среди них древнеегипетские раритеты, о которых Д. Браун пишет, что они насчитывали «от сотен древнеегипетских крестиков, напоминающих фигурки крошечных стоящих ангелов, до погремушек, с помощью которых в древнем Египте отгоняли злых духов».[344] Поразительно, что в древнем Египте именно таким образом отгоняли злых духов. Книга включила в себя знаковые аспекты восприятия культуры, что оказалось созвучным современной эпохе. Оказывается, пирамида Лувра имеет 666 стеклянных граней, ибо это — «число сатаны».[345]

В книге приводится множество символов христианского Средневековья. Такова, например, галстучная булавка капитана Безу Фаша, находившегося под патронажем президента Франсуа Миттерана. «Она была сделана в форме серебряного распятия и украшена тринадцатью вкраплениями, камушками черного оникса…. Этот символ был известен под названием crux gemmata — крест с тринадцатью камнями — христианская идеограмма Христа и двенадцати его апостолов».[346]

Пятиконечная звезда имеет множество толкований. Д. Браун дает одно из них, несколько подгоняемое под его основной идейный мотив — значимость и доминирование женщины в обществе, что соответствует современным тенденциям в западной культуре. «Один из старейших символов на земле. Появился за четыре тысячи лет до Рождества Христова».[347] Пентакл — «это еще дохристианский символ, относящийся к поклонению и обожествлению Природы. Древние люди делили весь мир на две половины — мужскую и женскую…. Когда мужское и женское начала сбалансированы, в мире царит гармония. Когда баланс нарушается, возникает хаос». И здесь же автор пишет: «Пентакл символизирует женскую половину всего сущего на земле. Историки, изучающие религии, называют символ «священным женским началом», или «священной богиней».[348] Далее эта идея углубляется. «Пятиконечная звезда символизирует Венеру, богиню любви и красоты».[349] Графическим доказательством связи пятиконечной звезды с Венерой автор видит в следующем: «каждые восемь лет планета Венера описывает абсолютно правильный пентакл по большому кругу небесной сферы. Древние люди заметили это явление и были так потрясены, что Венера и ее пентакл стали символами совершенства, красоты и цикличности сексуальной любви. Как бы отдавая дань этому явлению, древние греки устраивали Олимпийские игры каждые восемь лет. Сегодня лишь немногие знают, что современные Олимпиады следуют половинному циклу Венеры. Еще меньше людей знают о том, что пятиконечная звезда едва не стала символом Олимпийских игра, но в последний момент его модифицировали: пять остроконечных концов звезды заменили пятью кольцами, по мнению организаторов, лучше отражающими дух участия и гармонию игр».[350] Все эти данные хорошо знакомы ученым, но преподнесенные в захватывающей форме детектива с убийством, чрезвычайно приятны и широкой публике, как бы приобщающейся к глубинным представлениям о мире, но при этом отнюдь не утруждая себя скучными штудиями, а отдаваясь занимательному чтению. Это очень хорошо понимает автор. Сегодняшний пиетет к ученым, знанию, проявился и в том, что одним из главных действующих лиц романа является ученый.

Нередко в этом стремлении во всем увидеть разного рода коды, писатель доходит до абсурда. Так, Мона Лиза интерпретируется им как пиктограмма древнеегипетских богов Амона и Изиды (АМОН Л’ИЗА)[351], что, конечно же, не соответствует действительности. Стремление соответствовать современной моде проявляется и в описании интерьера главного хранителя Лувра, сплошь заполненного предметами антиквариата — викторианскими лампами, картинами старых мастеров, диваны в стиле эпохи Ренессанса и «деревянной резной качалкой с подлокотниками в виде орлиных когтей».[352] Что не совсем точно, ибо на самом деле старинные, в стиле классицизма предметы имели несколько иную форму. Есть при этом и точные данные. Столь же показателен кабинет Тибинга, в котором наряду с книгами, компьютерами, копировальными «аппаратами, сканерами, находятся картины, статуэтки и прочие произведения материальной культуры».[353]

«В христианстве все заимствовано. Дохристианский бог Митра, его еще называли сыном Солнца и светочем Мира, родился 25 декабря, был похоронен в склепе на склоне горы и ровно через три дня воскрес. Кстати, 25 декабря является также днем рождения Осириса, Адониса и Диониса. (Современные религиоведы считают, что Иисус Христос родился в священный месяц Нисан — в апреле, но для удобства совмещения с календарем была выбрана традиционная дата — С. М.). Но Кришну одарили золотом, ладаном и миррой. Даже священный для христиан день недели был позаимствован у язычников».[354]

Так как в современном мире мы живем в знаковой системе, для людей чрезвычайно важно знать их символическое значение. Книга предоставляет множество дешифровок. Д. Браун пишет: «Любая новая сила старается переделать существующие символы, скомпрометировать их, уничтожить или исказить их первоначальное значение. В борьбе между языческими и христианскими символами проиграли первые. Трезубец Посейдона превратился в вилы дьявола, остроконечный колпак мудреца — в головной убор ведьмы. А пятиконечная звезда Венеры стала знаком дьявола».[355]

Многие символы становятся предметом анализа Д. Брауна. Так, он посвящает многие страницы числу PHI, которое, по словам автора, «получено из последовательности Фибоначчи, математической прогрессии, известной не только тем, что сумма двух соседних чисел в ней равна последующему числу, но и потому, что частное двух соседствующих чисел обладает уникальным свойством — приближенностью к числу 1,618, то есть числу PHI!».[356] Все растения, животные и даже человеческие существа наделены пропорциями, приблизительно равными «корню от соотношения числа PHI к 1», почему ученые древности называли ее «божественной пропорцией».[357]

Она проявляется и в произведениях искусства. И об этом говорится на страницах книги: «в пропорциях греческого Парфенона, пирамид Египта, даже здания ООН в Нью-Йорке…, в строго организованных структурах моцартовских сонат, в Пятой симфонии Бетховена, а также в произведениях Бартока, Дебюсси и Шуберта… в расчетах даже Страдивари…».[358]

В книге Саймона Кокса «Взламывая «Код да Винчи», дается развернутое раскрытие использованных кодов. Так, например, о последовательности Фибоначчи даются следующие примеры ее последовательного претворения в природе: «подсолнечник имеет 21 спираль на своей головке в одном направлении и 34 — в другом. Это и есть последовательные числа Фибоначчи. Внешняя сторона сосновой шишки имеет спирали, проходящие по часовой стрелке и против нее. Соотношение числа этих спиралей являет собой вышеуказанную последовательность».[359] Далее указывается, что эта последовательность проявляется в завитках раковины головоногого моллюска. Кокс верно сопоставляет ряд Фибоначчи с золотым сечением и золотым прямоугольником. Конечно же, эти пропорции хорошо были известны художникам, и, конечно же, довольно часто и последовательно применялись Леонардо да Винчи.

Мы специально так много уделили роману Дэна Брауна места, ибо он захватил именно стремлением расшифровать знаковые элементы окружающей человека действительности. Однако основным пространством, где именно накапливаются знаковые элементы, является наше жилище.

Жилище — одна из форм защиты человека от действия внешней природы. Возникает на самых ранних ступенях хозяйственной деятельности. Исходная форма — естественные укрытия, прибежища от непогоды — пещеры и навесы скал в горах, кустарник, большие дупла и раскидистые ветви на высоких и толстых деревьях. Такие виды жилья, созданные природой, послужили для человека образцом всех его построек. Зависели они от географического расположения или, точнее, природных условий обитания. Здесь надо иметь в виду, что географическая среда, климат, ландшафт многое определяют в становлении типа жилища, а отсюда — и семиотики повседневности. Климат определяет состояние ресурсов земли, внешний облик региона, флору и фауну, степень присутствия человека, особенности и формы его жизнедеятельности. Ландшафт определяет местность, в которой живет человек — на берегу озера, реки или моря, на склоне горы, в ущелье или степи, в открытом пространстве или в лесу, посреди болот или пустыни, влияя на миропонимание человека. Характер местности влияет на формирование национально-этнических особенностей, характер и мышление народа, влияя на адаптивно-адаптирующую функцию, приспосабливая окружающую природу к человеку и прежде всего человека к природе. Это очень хорошо показал Г. Д. Гачев в книге «Национальные образы мира: Космо-психо-логос».[360] В географической детерминации важными становятся и природные условия жизни — отсутствие или наличие хорошей охоты или богатого съестными припасами леса, наличие или отсутствие соответствующего сырья для изготовления укрытий от дождя, ветра или снега, также становятся определяющими в становлении типа жилища и всех форм бытования человека. Столь же значительными в воздействии на личность оказываются погодные условия и своеобразные явления природы. Стабильность или изменчивость погоды, многообразие или относительное однообразие погодных явлений, особенности их очередности, частоты, силы воздействия на человека. Так, частые дожди или их отсутствие, сильные холодные или теплые ветры, бури или штормы, тропические ливни, безусловно, влияют на то, каким будет жилище и формы протекания жизни человека.

Таким же важным фактором, определяющим все стороны человеческой деятельности, является своеобразие природных явлений, стихии природы. Живет ли человек у постоянно дымящегося вулкана или в долине гейзеров, где бушуют самумы или длинная полярная ночь с северным сиянием сменяется незаходящим солнцем обусловит формирование определенного быта и форм жизнедеятельности. Наконец, природные достопримечательности, существующие в той или иной местности — живописные бухты и фиорды на побережье, выветрившиеся пещеры в горах и т. п.

Еще на ранней стадии развития человека особенности деятельности и культуры отразились в первых его сооружениях — шалашах, пещерах, землянках (по сути являвшихся теми же пещерами в равнинной местности). Уже в те времена можно проследить зоны деятельности на неразделенной площади дома наших далеких предков: очаг — «кухня», место вокруг него — «столовая-гостиная», лежанка — «спальня» и т. п. Одной из первых форм жилища стал ветровой заслон, до сих пор распространенное австралийское традиционное жилье. Далее появляются шалаш, который развивается в лесных районах и куполообразная хижина — в степных и полупустынных районах. В лесостепи, в африканских саваннах развивается тип цилиндро-конической хижины с вертикальной круглой стеной, покрытой конической крышей. В северных районах появляется чум или индейский типии. В степных районах жаркого и умеренного пояса появляется юрта. Прямоугольные жилища получили особое развитие в земледельческих районах. Они разнообразной формы в Западной Африке, в Меланезии, Индонезии, Индокитае.

Особую линию развития такие дома получили в северной холодноумеренной зоне, где оно связано с землянкой. Впоследствии, с поднятием потолка-крыши дома над землей, возникают стены, сначала из бревен, а потом из досок. Особую линию развития представляют жилища, возникшие из пещер. Камень имитируется глиной — возникают среднеазиатские города и кишлаки в Средней и Передней Азии, Сев. Африке, на Кавказе, в Крыму, в Западном и Центральном Китае, на плоскогорьях Центральной и Южной Америки. Наиболее древними домами такого типа были жилища в древнем Египте, Месопотамии, древней Персии, в древних культурах Китая, Анау и Триполья. Особый путь развития — свайные жилища, восходящие к жилью на деревьях.

В античности основными материалами для постройки дома служили камень, дерево, глина. Первые жилища были круглой, овальной формы. Потом они стали четырехугольными. Постепенно они превращаются в сложный комплекс. С расслоением общества типы домов становятся различными — от хижин до дворцов. В эпоху Средневековья это расслоение продолжается: появляются замки феодалов и крестьянское жилище, городской дом ремесленника и купца, монастырь. Преобразование средневекового феодального городского жилья в эпоху становления и развития капитализма диктовалось развитием техники и новыми социальными условиями. Сначала преобладали небольшие дома и особняки в 2–3 этажа. Рабочие жили в избах в селе или на окраинах города, снимая койку, угол или комнату. Потом им стали строить отдельные коттеджи. Со второй половины XIX в. появляются многоэтажные дома, имеющие водоснабжение, затем они газофицируются, наполняются электрооборудованием и т. п. удобствами. Но социальное расслоение продолжается вплоть до нашего времени. Народное жилище вобрало в себя опыт поколений, отвечая культурным стереотипам быта.

XX в. все элементы жилья и протекающих в нем процессов повседневности стал интенсивно динамизировать. Например, в середине века появляются принципы «Clip-on» (обобщенное понятие присоединения, приставки на зажиме, родственного общеизвестному термину «клипсы») и «Plug-in» (штепсельное присоединение к особому гнезду, обеспечивающему подключение к системам энерговодоснабжения и др.). В книге А. Рябушина выделены основные нововведения в принципах формирования нового типа жилья, которые появились в проектах архитекторов 60–70-е гг. Помимо Clip-on и Plug-in, Рябушин выделяет принцип метаболизма. Метаболизм представляет собой кратковременный цикл количественных изменений, приводящий к метаморфизму и завершение кратковременного цикла качественным скачком. В книге также дается описание передвижного жилья, получившего распространение в XX в. — жилищу в автомобиле, мобильным поселкам и т. наз. «моментальному городу».[361] Основные цели этих проектов — вызвать у человека сильные положительные эмоции, воздействуя непосредственно на его органы чувств физическими, химическими и психическими средствами, доступными современной технике. Учитывая необходимость экономить площадь для жилища в те годы в нашей стране, универсальные блоки могли кухню превратить в кабинет, затем освобождая место для спальни или приема гостей с танцами. Понятно, что такая мечта была характерна для человека, живущего в комнате скромных размеров в коммунальной квартире.

Но везде и всегда жилище — «это приемник сообщений, который к тому же их тщательно фильтрует и сортирует во избежание душевной имплозии. Жилище выполняет иммунную и терапевтическую функции…. В свете семиоонтологического анализа жилье выглядит как машина габитуса, функция которой состоит в выделении из множества поступающих из мира сигналов наиболее достоверных».[362]

Современный мир пронизывает явление глобализации. И это, несомненно, влияет на семиотику повседневности. Как пишет О. М. Юнь, «…глобализация вовлекает в общий поток научных разработок, инновационных продуктов, финансовых, материальных и трудовых ресурсов все большую часть планеты, все большую численность населения из разных стран с разными культурными традициями…».[363]

Явления взаимопроникновения языков семиотики повседневности стали широко распространенными. На современном этапе эти явления стали столь разнонаправленными и многообразными, что можно говорить о транскультурных тенденциях. Теперь уже можно констатировать не только взаимодействие западных и восточных, северных и южных культур, но к ним прибавилось разнообразие и взаимопроникновение синхронных и диахронных воздействий.

На примере жилища мы можем понять, как изменяется система элементов повседневности, которая включает в себя множество разных аспектов. В книге мы сумели уделить внимание лишь некоторым из них: невербальной семиотике, включающей в себя множество разных характеристик, некоторым формам повседневности в доме и вне его. Однако в целом весь мир вокруг человека — мир знаков. Как верно пишет Г. С. Кнабе, «…на языке знаков раскрывает свой культурно-исторический смысл материально-пространственная среда, окружающая каждого из нас, — архитектурная и повседневно-бытовая».[364] Описать их все — невозможно. Ведь языки семиотики повседневности весьма разнообразны и могут изучаться представителями разных наук. В данной работе обращено внимание лишь на наиболее яркие и легко вычленяемые. Однако автор видит дальнейшие перспективы развития темы.

Стоит лишь отметить, что мир повседневности скрывает множество знаковых смыслов. В книге Кристиана Крахта «Faserland» описывается повседневная жизнь молодого человека, путешествующего из города в город. Время его насыщено лишь курением сигарет и «дринками», посещением «тусовок» и баров. Но за этой обыденной прозой скрывается много подтекстов. Как пишет в послесловии переводчик Татьяна Баскакова, под внешним «будничным» повествованием скрывается множество смысловых пластов», которые могут быть более глубоко поняты теми, «кто разбирается в современной музыке, в тонкой семиотике попкультуры».[365] Так и наша жизнь открывается своими подспудными значениями тем, кто серьезно и глубоко задумывается над ней и старается проникнуть в ее тайные предначертания.