13. Трансцендентальное Ego

13. Трансцендентальное Ego

Я-полюс

Интенциональный анализ опыта иного и персонального окружающего мира ведет к одному пункту, где то, что Гуссерль называет трансцендентальной субъективностью, следует подвергнуть более пристальному рассмотрению. До сих пор трансцендентально-феноменологическая идея излагалась таким образом, что конститутивные деятельности интенционального сознания удостоверялись как основание любого осмысленного представления действительности и мира. Манера речи об «осмысленном представлении действительности» представляет собой, разумеется, лишь приблизительное описание феноменологического мышления. Было бы адекватней говорить о смысловых и бытийных установлениях и их интенциональном анализе. Если мы вспомним обсуждаемые ранее анализы мира, пространства, времени, то заметим в них стремление феноменологического анализа сделать ясным то, в каком смысле говорится об этом бытии и к каким актам сознания для этих смылоустановлений надлежит апеллировать.

Вполне могло бы воздействовать раздражающе то, что ни разу не было сказано о носителе сознания. Вследствие своей собственной критики психологизма Гуссерль был застрахован от того, чтобы вводить эмпирические содержания в структуры, призванные составлять основание значений. Если речь шла о трансцендентальном субъекте, то безотносительно к каким-либо компонентам эмпирической персоны с ее свойствами. Вопреки всему, раздражение остается в своих правах, ибо в отношении многообразия актов сознания встает вопрос, что связывает их в трансцендентальном субъекте друг с другом[41]. Во второй части Логических исследований Гуссерль еще не усматривал в этом никакой достойной продумывания проблемы. Только в Идеях I он обнаруживает трансцендентальное Я в качестве субъективного полюса интенциональных переживаний сознания. Тем самым оно образует я-образный принцип единства, который, по отношению к различным актам сознания, сохраняется идентичным. Это Я редуцируется до свойств субъективного полюса, объединяющего все акты сознания трансцендентального субъекта. Такое «чистое Я» представляет собой связующий пункт. В этом виде оно напоминает о Кантовой формуле трансцендентального синтеза: Я, сопровождающее все мои представления[42]. Гуссерль, разумеется, вновь тематизирует это трансцендентальное Я с различных точек зрения, что делает объяснимым наличие различных о нем суждений. Там, где Гуссерль противопоставляет в корреляции субъективный полюс и предметный полюс, он описывает трансцендентальное Я также и в его интенциональной функции: как «внимание», «направленность на», «занятость с», «оценивание». Метафорически Гуссерль характеризует его, как направляемый луч (Richtungsstrahl), исходящий от Я. Здесь оно функционирует как Я-центр.

Другой аспект Гуссерль выделяет, когда он тематизирует трансцендентальное Я внутри потока сознания. Термин «поток сознания» указывает на временной характер любого сознания. Гуссерль не только утверждает идентичность Я в ряду различных актов сознания, но пытается также продемонстрировать, как оно в самом потоке сознания полагает себя идентичным. Относящиеся сюда дифференцированные (и трудные) размышления могут быть переданы в краткой форме следующим образом: в ряду актов сознания маркируются ретенциональные и протенциональные теперь-фазы. В припоминании я ссылаюсь на ретенциональный ряд и фиксирую его в объективном времени. Одновременно с припоминанием, я представляю себе, что я, это припоминание осуществляющий, являюсь идентичным с Я припоминаемой фазы. Посредством этого рефлексивного отношения к актуальному Я и посредством реактуализированного Я-сознания я достигаю Я-идентификации и одновременно конкретизации я-образного характера этого потока сознания.

Габитуалитет

При обсуждении персонального сознания уже была указана точка зрения, придающая трансцендентальному Я характер, выводящий его за пределы одного только Я-центра. Там уже шла речь о том, что посредством своих конституирующих деятельностей субъект производит себе смысловые единства, на которые он всегда может сослаться вновь. Эти конституирующие деятельности раскрывают мне потенциальность («я могу») тех же самых ссылок. Различные апперцепции образуют потенциал возможностей, что Гуссерль обозначает, как габитуалитет трансцендентального Я.

Подобное феноменологическое описание склоняет к тому, чтобы и трансцендентальное Я рассматривать в его генезисе. Я-полюс более не функционирует единственно в качестве связующего пункта, а в форме габитуалитетов достраивает себя до тождественности. Трансцендентальное Я функционирует как персональное Я, которое в своих оценках, убеждениях, мотивациях интенционально отнесено к своему окружающему миру. Трансцендентальное Я конкретизируется как персональное; трансцендентальная субъективность являет себя в персональном Я-содружестве.

В результате генетического анализа субъекта, который по ходу своих конститутивных деятельностей дает себе самому габитуальную структуру, намечается расширение идеи конституции. Гуссерль пытается реагировать на это понятием ассоциации. Расширение коренится в габитуалитетах, возникающих из активных конститутивных деятельностей. Субъект на основе апперцепции добывает себе смысловые связи, которые всегда могут быть вновь актуализированы в новых ситуациях опыта. Гуссерль трактует этот процесс как смыслоперенос седиментированных связей на настоящее. Подобно горизонтному сознанию, имплицирующему определенные структуры отсылок, Гуссерль утверждает связь между однажды выполненными апперцепциями и типизацией опыта. Типика становится предвосхищаемым образцом (Erwartungsmuster) для будущего опыта. Через ассоциацию заново осуществляется смыслоперенос прежних апперцепции на настоящее. Факт, что в результате этого имеет место не новая смылоконституция, а только перенос на основе подобий, склоняет Гуссерля и здесь говорить о «пассивном синтезе». Наряду с активным синтезом постигаемого смысла, он образует конститутивный момент в строении мира опыта.

Следствия генетической точки зрения на анализ конституции ведут за пределы трансцендентального Ego. В разъяснении персональной установки речь уже шла о том, что любое пассивное смыслоучреждение может быть возвращено к активному. Конечно, если принять во внимание, что горизонтная интенциональность направляется не только собственными приобретенными оценками, собственными габитуалитетами, но также в коллективном персональном окружающем мире постоянно ориентировано на смыслоучреждение других, тогда расширение анализа конституции окажется очевидным, что Гуссерль и осуществил в своих исследованиях двадцатых годов[43].

Гуссерлевский генетический анализ способствует не только уразумению того, как в монадическом Я над разнообразными принятиями позиций надстраиваются особые смысловые горизонты. Помимо этого, он также мир и действительность делает зримыми, как совокупность таких смыслоучреждений. Это, однако, преступает границы монадического субъекта. Мир или реальность обретают свой полный смысл лишь из переплетенных смыслоучреждений всех субъектов. Понимание чуждого (Fremdverstehen) удостоверяет другого субъекта в качестве равным образом конституирующего смысл.

Разъяснение персональной установки ввело в игру коллективность окружающего мира. Данная точка размышлений Гуссерля ведет к горизонтному сознанию, в котором и горизонт других ближних всегда уже имеет свое значение. Гуссерль вводит здесь понятие трансцендентального Мы-содружества (Wir-Gemeinschaft), дабы охарактеризовать мир, как коллективную конститутивную деятельность. Каждый в отдельности беспрестанно испытывает смыслоконституции Другого, которые он только в собственном, активном исполнении превращает в составную часть своего собственного габитуалитета. В таком случае мировой горизонт каждый раз является в специфических культурных оформлениях. Свое выражение этот культурный или человеческий горизонт находит в языке и языковом содружестве людей, которые документируют открытость и незавершенность горизонта мира.

Для лучшего понимания соотношения пассивной рецептивности и активной синтез-продуктивности мы можем сослаться на понятия «выражение» и «значение». Так, литеры с их материальной стороны испытываются чувственным образом. При восприятии их в качестве языковых знаков, с ними связывается определенное значение. В рецепции такого языкового знака связанное с ним значение в пределах языкового сообщества «дано пассивно». Подобно принятиям позиций, ставшим габитуалитетом и в актуальном осуществлении всегда заново реактивируемым, пассивно вызываемое значение также необходимо переводить в соответствующую свою собственную активность. В этом состоит различие между пассивным пониманием выражения и реактивацией смысла. Это различие определяет горизонт человечества; одновременно оно обусловливает его коммуникативность и возможность согласия между различными субъектами.