9. Восприятие и кинестетическое сознание
9. Восприятие и кинестетическое сознание
Вопрос, что есть реальность или действительность, был разъяснен в трансцендентально-феноменологическом смысле. Значение действительности выявилось посредством ссылки на интенциональную структуру сознания. То, что мы постигаем в качестве совокупной действительности, конституируется в сети интенциональных импликаций. При этом для иллюстрации привлекался пример восприятия дома. Казалось само собой разумеющимся связанное с ним допущение дальнейших возможностей восприятия. С сознанием связано то, что, как наблюдатель, я располагаю возможностью сдвигать свой угол зрения посредством перемены мест. Если ограничиться областью восприятия, то горизонт возможностей восприятия находит свои пределы в сфере зримого. Но и эти границы меняются для каждого воспринимающего.
В этом пункте гуссерлевские размышления возобновляются[22]. Прежде речь всегда шла о том, что постигаемый смысл ориентируется на содержания ощущений. С другой стороны, горизонтность любого восприятия обусловливает возможность изменений в содержаниях ощущений. Пример перемены места представляет собой, однако, лишь одну из многих возможностей. С равным успехом наблюдатель смог бы пересмотреть свои оптические впечатления и связанные с ними ожидания в результате движения головы, хватательного движения или в результате ощупывания. В Идеях II Гуссерль направляет свой интерес на феноменологический анализ этой «активности ощущений» (Empfindungsaktivit?t). При рассмотрении интенциональной структуры сознания сложилось впечатление, что эти чувственные впечатления покоятся на рецептивности, следовательно, на чувственных аффектах, «претерпеваемых» телом. Теперь чувственные впечатления проистекают из движения тела, рук, головы, глаз. Поскольку в процессе осознанного восприятия я совершенно целенаправленно двигаю ими, чтобы завершить или дополнить свои впечатления, они постоянно связаны с сознанием самодвижения (das Sich-Bewegen). Оба аспекта — самодвижение и синхронное осознание этого — Гуссерль схватывает в понятии «кинестезы»[23]. Повторное их разъяснение представляет собой в то же время подробный анализ восприятия вещи.
Опыт в горизонте возможностей имеет обратную связь с сознанием, чтобы оно могло добывать для себя дальнейшие чувственные впечатления посредством телесной активности. В этом артикулируется сознание о нашем теле, как органе восприятия и ощущения, которым мы произвольно двигаем. В этом смысле Гуссерль говорит о плотском сознании (Leibbewusstsein). Тело становится органом восприятия. Чувственные впечатления больше не могут рассматриваться как отдельные, в зависимости от образа мыслей завершенные конечные единства. Напротив, чувственные впечатления подтверждаются в некоторой последовательности, вызываемой к существованию кинестетическим движением. Для рядов чувственных впечатлений также имеет значение то, что с каждым отдельным впечатлением связываются определенные ожидания ощущений. Телесное движение осуществляется с тем, чтобы обрести новые впечатления и связанные с ними новые способы видения. В этой целенаправленной телесной активности осуществляется соединение друг с другом отдельных сенсорных впечатлений. Сознание новых возможностей опыта для того связано с плотским сознанием, чтобы иметь возможность добывать себе чувственные впечатления. Таким образом, речь идет уже не просто об ощущениях, как о предельных составных частях сознания. Скорее, кинестезы представляют собой исходно-предельные данности.
Об ощущениях отныне говорится в двух смыслах: как об ощущаемом движении собственного тела, так и о чувственных впечатлениях относительно воспринятой вещи. Гуссерль детально описывает различные плотские ощущения разных органов, которым, в таком случае, всякий раз соответствуют формы возможных чувственных полей. Визуальные, акустические, тактильные чувственные поля изменяются каждый раз вместе с движением кинестетического органа. В рамках введения нет надобности прослеживать гуссерлевские дифференцированные анализы вплоть до их частностей. Достаточно сделать отчетливой конститутивную активность кинестез. Если ощущения, соответственно, чувственные впечатления, сбываются посредством движения тела (как органа восприятия), тогда кинестетическому сознанию также следует приписать продуктивный характер: кинестезы ведут к рядам взаимосвязанных чувственных впечатлений. Речь идет теперь уже не просто о содержаниях ощущений, к которым относился бы постигаемый смысл. Содержания ощущений представляют собой скорее комплексы ощущений, смыкающиеся в единство.
Согласно пониманию Гуссерля, единство осуществляется на основании ассоциативного объединения. Временное столкновение и подобие (или контраст) различных элементов способствуют синтезу. Гуссерль говорит о «пассивном синтезе». Он принципиально отличается от активного синтеза, образующего постигаемый смысл, который интенционально направлен на эти ассоциативно образованные чувственные впечатления. Конститутивная связь комплексов ощущений и постигаемого смысла, сообусловленная кинестезами, позволяет прояснить, как интенциональные горизонты соопределяются также различными чувственными полями. Возможности иных перспектив восприятия зависят от возможностей кинестетической системы.
Тело оказывается пространственным связующим пунктом воспринимающего субъекта. Исходя из тела как центра отношений, субъект предпринимает пространственные разделения: впереди-сзади, вверху-внизу и т. д. В этой функции — быть точкой ориентации для пространственно-перспективного упорядочения — становится отчетливой конститутивная продуктивность тела относительно пространственного восприятия и пространственного мышления.
В связи с разъяснениями кинестез Гуссерль предпринимает еще более глубокие размышления о том, как, благодаря пресечению различных опытов, может возникнуть осознание того, что кинестезы суть пересечения опытов моего тела, как органа восприятия. Гуссерль приводит для этого пример, как ощупывающая рука может вдобавок ощупываться другой ?кон. Такое совпадение ощупывания и бытия-ощупываемым ведет к последующему объединению кинестез и собственной плоти.
Морис Мерло-Понти[24] подхватил эту мысль и развил из нее феноменологию восприятия, в которой плотское сознание удостоверяется, как основа любого сознания восприятия.