А. Специфическое определенное количество

А. Специфическое определенное количество

1. Мера есть простое отношение определенного количества к себе, ее собственная определенность сама в себе; таким образом, определенное количество имеет характер качественный. Прежде всего она есть непосредственная мера, непосредственное и потому некоторое определенное количество; столь же непосредственно принадлежащее ему качество; она есть некоторое определенное качество. Количество, как эта уже не безразличная граница, но как относящаяся к себе внешность, есть само, таким образом, качество, и, отличаясь от последнего, оно не выходит за себя так же, как последнее ее выходит за него. Таким образом, мера есть возвратившаяся в простое равенство с собою определенность; она есть одно с определенным существованием так же, как последнее со своим определенным качеством.

Если из полученного теперь определения образовать предложение, то можно выразиться так: все существующее имеет меру. Всякое существование обладает величиною, и эта величина принадлежит природе нечто; она образует его определенную природу и его бытие внутри себя. Нечто не безразлично к этой величине, т. е. не остается тем, что оно есть, если она изменяется, но ее изменение изменяет и его качество. Определенное количество, как мера, перестало уже быть границею; которая не есть граница; оно стало теперь определением вещи, так что последняя, уменьшенная или увеличенная сверх этого определенного количества, уничтожается._{230}

Мера, как мерило в обычном смысле слова, есть определенное количество, которое, как определенная в себе единица, принимается произвольною относительно внешнего определенного числа. Такая единица, правда, может действительно быть определенною в себе единицею, например, футом или тому подобною первоначальною мерою; но поскольку она употребляется, как мерило для других вещей, она по отношению к ним есть внешняя, не первоначальная их мера. Так, за специфическое определенное количество для себя могут быть приняты диаметр земли или длина маятника. Но безразлично, какую часть земного диаметра или длины маятника и при каком градусе широты желают взять для употребления ее, как мерила. Еще в большей степени такое мерило внешне для других вещей. Последние также специфицируют общее специфическое определенное количество особенным способом и становятся, таким образом, отдельными вещами. Поэтому нелепо говорить о естественном мериле вещей. Помимо того, общее мерило должно служить лишь для внешнего сравнения; в том поверхностном смысле, в каком оно принимается за общую меру, совершенно безразлично, чт? для этого употребляется. Она не должна быть основною мерою в том смысле, будто в ней представляются естественные меры отдельных вещей, и будто из нее по некоторому правилу познаются спецификации одной общей меры, меры их общего тела. Но без этого смысла абсолютное мерило имеет интерес и значение лишь чего-то служащего для общежития, и, как таковое, оно есть общее не в себе, а только по соглашению.

Эта непосредственная мера есть простое определение величины, например, величины органического существа, его членов и т. п. Но все существующее для того, чтобы быть тем, что оно есть, и вообще существовать, имеет некоторую меру. Как определенное количество, она есть безразличная величина, открытая внешнему определению и способная восходить и нисходить к большему и меньшему. Но как мера, она вместе с тем отличается от себя самой, как определенного количества, как такого безразличного определения, и есть ограничение этого движения вперед и назад некоторою границею.

Поскольку таким образом количественная определенность оказывается в существовании удвоенною, будучи, с одной стороны, такою, с которою связано качество, а с другой — такою, за которую можно невозбранно переходить туда и сюда, то нечто, имеющее меру, подлежит уничтожению при изменении его определенного количества. Это уничтожение является отчасти неожиданным, поскольку изменяется определенное количество без изменения меры и качества, отчасти же оно становится вполне понятным вследствие своей постепенности. К этой категории совершается столь легкий переход для того, чтобы сделать представимым или объяснить исчезание качества или нечто, ибо, таким образом, исчезание кажется совершающимся перед глазами, так как определенное количество, положенное, как внешняя по своей природе изменяющаяся граница, тем самым понимается само собою как изменение только количества. Но в действительности тем самым _{231}ничего не объясняется; изменение есть вместе с тем по существу переход одного качества в другое, или, отвлеченнее, одного существования в несуществование; тут дано другое определение, чем в постепенности, которое есть лишь уменьшение или увеличение и одностороннее удержание величины.

2. Но что являющееся лишь количественным изменение превращается также в качественное, — на эту их связь обратили внимание уже древние и представили на популярных примерах те коллизии, которые проистекают от ее непризнания; под наименованием «лысого», «кучи» известны относящиеся сюда эленхи, т. е. по объяснению Аристотеля, способы, посредством которых принуждают кого-либо говорить противное тому, что он утверждал ранее. Задавали вопрос: получается ли лысина, если выдернуть один волос из головы или из лошадиного хвоста, или перестает куча быть кучею, если из нее берется одно зерно? Можно бесспорно согласиться, что такое отнятие составляет лишь одну и притом весьма незначительную количественную разницу; таким образом отнимается один волос, одно зерно, и это повторяется так, что каждый раз, в согласии с условием, отнимается лишь один или одно из них; под конец оказывается качественное изменение, так что голова, хвост становятся лысыми, куча исчезает. При этом забывается не только о повторении, но и о том, что суммируются сами для себя незначительные количества (как бы сами для себя незначительные выдачи какого-либо имущества), и сумма образует качественное целое, так что под конец оно исчезает, голова становится лысою, кошелек пустым.

Затруднение, противоречие, получающееся в результате, не есть нечто софистическое в обычном смысле этого слова, как будто противоречие зависело от лживой уловки. Заблуждение состоит здесь в том, что происходит с предположенным другим, т. е. нашим общим сознанием, принимающим количество лишь за безразличную границу, т. е. именно в определенном смысле, как только количество. Это предположение расстраивается через ту истину, к которой оно приводит, через признание количества за момент меры и за связанное с качеством; то, что опровергается, есть одностороннее удержание отвлеченной определенности определенного количества. Эти выражения суть поэтому не пустая или педантическая шутка, но сами в себе они правильны и суть порождение сознания, имеющего интерес к явлением, возникающим в мышлении.

Определенное количество, поскольку оно принимается за безразличную границу, есть та сторона, с которой существование подвергается неожиданному нападению и подрывается в корне. В том и состоит лукавство понятия, что оно схватывает бытие с той стороны, с которой не имеет значения его качество, и притом в той мере, что увеличение государства, имущества и т. д., составляющее несчастие государства, собственника, прежде всего кажется даже его счастием.

3. Мера в своей непосредственности есть обычное качество, обладающее некоторою определенною свойственной ему величиною. От той ее сто_{232}роны, по коей определенное количество есть безразличная граница, которую можно переходить туда и сюда без изменения качества, отличается другая ее сторона, по которой она качественна, специфична. Обе они суть определения величины одного и того же; но вследствие непосредственности, в которой первоначально дана мера, и это различие должно быть принимаемо, как непосредственное, следовательно обе стороны имеют также различное существование. Существование меры, которое есть определенная в себе величина, есть поэтому в его отношении к существованию изменений внешней стороны, снятие его безразличия, специфицирование.