Аналогии с естествознанием

Аналогии с естествознанием

Системы с рефлексией – это довольно необычный объект исследования, с которым никогда не сталкивались естественные науки. И все же полезно попытаться провести некоторые аналогии. С одной стороны, это подчёркивает парадоксальность ситуации, в которой работают представители гуманитарного знания, а с другой, несмотря на всю специфику рефлектирующих систем, позволяет включить их рассмотрение в некоторые общенаучные категориальные рамки. Мы начнём с откровенно фантастического примера.

Известно, что поведение газа в сосуде, как и поведение многих других систем, можно описывать с двух разных точек зрения. Первый путь – феноменологическое описание. В случае газа он может привести нас к таким, например, законам, как закон Бойля-Мариотта или Гей-Люссака. Второй путь – описание внутренних механизмов, которые обуславливают феноменологические эффекты. На этом пути мы можем построить кинетическую теорию газов. Представим теперь себе совершенно фантастическую ситуацию: будем считать, что газ способен усвоить результаты феноменологических описаний и взять их на вооружение при определении характера своего поведения. Разумеется, это означало бы коренное изменение механизмов этого поведения. Если раньше, например, давление газа при изменении объёма определялось беспорядочным движением молекул и их столкновениями друг с другом и со стенками сосуда, то теперь все будет подчиняться строгой и рациональной дисциплине, ибо газ, вооружившись измерительными приборами, карандашом и бумагой, может просто вычислять необходимое давление по закону Бойля-Мариотта или уравнению Клапейрона.

Перед нами фантастика очень далёкая от науки. Но она становится реальностью, если речь идёт о феноменологическом описании человеческой деятельности. Такое описание человек, действительно, может заимствовать и использовать, меняя тем самым и механизм последующего воспроизведения того, что он делал. Мы сталкиваемся здесь с принципиально новой ситуацией, с которой никогда не имело дело естествознание. Строго говоря, для нас при этом несущественно, сам ли человек описывает свою деятельность, своё поведение или это делает кто-то другой. Важно только то, что полученное описание может быть заимствовано и может стать механизмом управления при осуществлении последующих актов.

Вспомним для начала работу В. Я. Проппа по морфологии волшебной сказки. Проанализировав большое количество существующих сказок, Пропп выделяет единую композиционную схему, лежащую в их основе. Можно ли считать, что сказители пользовались этой схемой, создавая свои сказки? Разумеется, нет. В их распоряжении не было ни того эмпирического материала, которым владел Пропп, ни его абстрактной схемы. Существуют, значит, какие-то другие механизмы жизни сказки. Но как только пропповская схема создана, она может лечь в основу нового механизма. «Исходя из схемы, – пишет В.Я. Пропп, – можно самому сочинять бесконечное количество сказок, которые все будут строиться по тем же законам, что и народная». Это так, но будут ли это народные сказки? Нет, ибо изменился механизм их порождения, изменились законы жизни.

Что конкретно следует из проведённых аналогий? Первое, как мы уже сказали, – это парадоксальность рефлексирующих систем с традиционной естественнонаучной точки зрения. Но есть и второе: бросается в глаза некоторый изоморфизм ситуаций в естествознании и в гуманитарных науках. Дело в том, что во всех случаях речь идёт о противопоставлении феноменологии поведения и определяющих его механизмов. Это проходит и для газа, и для систем с рефлексией. Вывод следующий: рефлексия по содержанию представляет собой феноменологическое описание поведения участников эстафет. Иными словами, исследуя науку как традицию, мы строим нечто, напоминающее кинетическую теорию газов или генетику; описывая её как деятельность, – получаем феноменологическую картину поведения учёного.