Эстафетная модель науки

Эстафетная модель науки

Мы будем рассматривать науку как социальный куматоид, представляющий собой постоянную реализацию двух типов программ: исследовательских и коллекторских. Эти программы частично вербализованы, но в основной своей массе существуют на уровне эстафет. Они тесно связаны и постоянно взаимодействуют друг с другом. В составе коллекторских программ, как было показано выше, можно дополнительно выделить программы референции, проблематизации и программы систематизации знания. Что все это даёт по сравнению с моделью Т.Куна? Прежде всего то, что наука сразу предстаёт перед нами как очень динамичная открытая система, а отдельный учёный – приобретает относительную свободу выбора. Рассмотрим это несколько более подробно.

Представим себе, что мы работаем в некоторой коллекторской программе, определяющей, что мы хотим знать и о чем именно. В этом случае мы свободны в выборе методов и можем заимствовать их из других областей науки. Биолог при этом остаётся биологом, а почвовед почвоведом, хотя они широко используют методы физики или химии. Границы научной дисциплины задают здесь не методы, а коллекторская программа, точнее, программа референции. Поэтому в довольно широких пределах учёный свободен и в выборе задач. Очевидно, что изучая разные объекты, можно ставить сходные задачи, что и открывает возможности заимствования. Например, проблема эволюции активно проникала, начиная с XIX века, во все области науки, отнюдь не разрушая границы научных дисциплин. Иначе говоря, учёный приобретает некоторую свободу и в выборе отдельных элементов коллекторской программы. Это относится не только к вопросам, но и к способам систематизации знания. Границы науки определяются прежде всего тем, о чем именно мы строим знание, т. е. программами референции. Кстати, возможны ситуации, когда коллекторская программа требует систематизации методов исследования, т. е. систематизации исследовательских программ. В этом случае границы научной дисциплины будут определяться характером задач и методами их решения.

Выделение исследовательских и коллекторских программ и признание их многообразия приводит к тому, что куновская парадигма в рамках новой модели как бы растворяется, и учёный вырывается в сферу науки или культуры как целого. Да, он, конечно, запрограммирован и ограничен, но не теоретическими концепциями своей узкой области, а только всем набором образцов той или иной эпохи, к которой он принадлежит. Он может заимствовать методы, характер задач, способы систематизации знания, он может строить теории по образцу уже построенных теорий в других областях науки. Он при этом вовсе не нарушает границ своей компетенции и не нарушает дисциплинарных границ. Просто эти границы становятся прозрачными для заимствований, а результаты, полученные в любой области, оказываются полифункциональными и потенциально значимыми для науки в целом.

В своих научно-популярных лекциях, посвящённых квантовой электродинамике, Р. Фейнман пишет следующее: «Я хотел бы подчеркнуть одно обстоятельство. Теории, посвящённые остальной физике, очень похожи на квантовую электродинамику. Почему все физические теории имеют столь сходную структуру?». Одну из возможных причин Фейнман видит в ограниченности воображения физиков: «встретившись с новым явлением, мы пытаемся вогнать его в уже имеющиеся рамки». Последняя фраза очень напоминает Т.Куна с той только разницей, что речь-то идёт о «рамках», заданных образцами другой дисциплины, другого раздела физики. В свете куновской концепции это невозможно: отдельные дисциплины там вообще не взаимодействуют, а существуют как бы сами по себе. Новая модель, напротив, рассматривает науку в целом и в этом целом ищет источник развития отдельных дисциплин. Эта ориентация на целое и составляет главную особенность новой модели.

Картина выглядит примерно следующим образом. Существует множество программ референции, которые служат как бы «центрами кристаллизации» для всех остальных программ, образуя научные дисциплины. Любой учёный, связавший себя с изучением определённого круга явлений, тем не менее достаточно свободен в выборе проблем, методов исследования и способов систематизации знания. Программы с некоторыми изменениями, обусловленными сменой контекста, свободно «кочуют» из одной области в другую. Поэтому объединение всех этих программ в работе учёного или даже в рамках той или иной отдельной дисциплины достаточно ситуативно и динамично, а каждое изменение той или иной из них в любой области знания, чем бы оно ни было вызвано, может в принципе иметь последствия для любой другой науки.

Аналогичным образом обстоит дело и с продуктами научного исследования, т. е. со знаниями. Они поступают в ведение коллекторских программ, но никогда нельзя точно предсказать, каких именно. Тот факт, например, что турмалин электризуется при нагревании, вошёл в арсенал и физики, и минералогии. Таблицу Менделеева можно встретить не только в курсе химии, но и физики. Каждая коллекторская программа вправе отбирать все, что соответствует её критериям, независимо от того, в рамках какой дисциплины были получены интересующие её знания. При этом происходят и некоторые преобразования самих знаний, что, однако, ничего не меняет по существу. Важно, что знания, полученные в рамках некоторой дисциплины, вовсе не становятся её «собственностью» и могут, в принципе, оказаться существенными для совсем других разделов науки.

Продолжая развивать тему «На что похожа наука?», можно сравнить отдельную научную дисциплину и газету. Представьте себе множество газет разного профиля: политическую, экономическую, спортивную. Каждая имеет редактора, который является носителем некоторой коллекторской программы и отбирает нужную информацию. Эта информация, однако, может поступать не только от собственных корреспондентов газеты, но из самых различных источников, включая перепечатку материалов из других газет. Каждый корреспондент владеет определёнными методами получения информации, но может и заимствовать методы у других корреспондентов. Редактор тоже способен совершенствовать свою программу под влиянием других газет. А чем газета отличается от науки? Она однодневка. Но возьмите подшивки за много лет и попытайтесь систематизировать информацию в свете некоторой коллекторской программы. Вы вполне можете получить историческое описание, основанное на газетных источниках.

Предложенная модель содержит в себе большой потенциал выявления различных возможных вариантов и комбинаций и приводит к целому ряду следствий, некоторые из которых мы рассмотрим как в этой, так и в следующих главах. Мы постараемся также несколько уточнить и обогатить эту модель. Но один вывод напрашивается уже сейчас: нельзя понять развитие науки, прослеживая историю какой-либо одной дисциплины. А между тем именно так пишется у нас история науки. Нет истории физики или истории географии, существует история науки как целого.