4. Науки о действительности и конструирующие науки.

4. Науки о действительности и конструирующие науки.

Наука имеет дело с действительностью. Однако условием познавания действительности является знание о недействительном. Доступное пониманию действительное - дух - мы понимаем в каждом случае при помощи очевидной конструкции смысла, который сам по себе еще не действителен; недоступное пониманию действительное - природу - мы объясняем при помощи математических конструкций, которые, как таковые, относятся к еще не действительным предметам. Хотя в сравнении с действительным недействительный смысл и математический предмет суть только возможности, ясное представление (Gegenwart) которых составляет предпосылку подлинного познания действительности. Эти недействительные предметы не являются произвольными, хотя и существуют в нескончаемой необозримости. Они представляют собою конструктивные образования не как некие произвольные фантазии, но при некоторых, всякий раз обязательных к принятию, предпосылках в них обнаруживается необходимая структура. Они могут быть открыты в своей специфической очевидности, и, поскольку их открывают, выясняется, что они отнюдь не самоочевидны; они абсолютно достоверны, правда, не в силу какого-либо частного опыта о действительном, но в осуществлении конструкции опыта. Однако ни понимающая психология, ни конструкции смысла, ни типологии не получили значения обоснованных в себе наук. Они остаются частными набросками в отношении к предполагаемому нами познанию действительности. Мерилом их ценности служит плодотворность в применении.

Только математика развилась в полноте свободы и самодостаточности как самостоятельная наука об идеальных предметах, чистых и отделенных от всякой действительности. Математика -это уникум, загадка среди прочих наук. Как мало понятно нашему уму то, что из всех элементов один только углерод способен стать основой органических соединений и тем самым основой всего живого, так мало постижимо и то, что из всех категорий одна только категория количества доставляет материал для столь уникальной и до бесконечности разветвленной в себе науки, непрерывно существующей в течение тысячелетий, как единственная абсолютно неоспоримая наука. Хотя высказывается сомнение в том, что эта категория количества одна может иметь решающее значение; в математике тоже говорят о кризисе оснований; но это сомнение и этот кризис не побуждают отрицать ее существования и не представляют угрозы для ее истинности, а только ставят под вопрос характер ее истины и способ ее существования.

Математика - это прообраз убедительного знания. По своей прозрачности она превосходит всякое иное познавание, потому что она всецело опирается на свою конструкцию в активно совершаемых операциях, исполнение которых обусловливает ее прозрачность, ибо я вполне понимаю только то, что я сам делаю. Тем не менее, в своих отдельных шагах она бывает поразительна и отнюдь не тривиальна. Она приводила в восторг самых замечательных людей. Но за эти недостижимые высоты она платит нам совершенной бессодержательностью. Там, где философия хотела сама сделаться убедительным знанием, там она, правда, чувствовала свое родство с математикой. Тогда она пыталась математизировать себя самое, или отказывалась от подобной попытки только в заносчивом убеждении, будто она даже превосходит математику своей достоверностью, поскольку, как она полагала, математика означает только первую конкретизацию из более глубоко лежащего философского истока. Но там, где философия постигала себя мыслью в своей экзистенциальной функции, она становилась противоположным полюсом математики, которая среди всех наук имеет менее всего экзистенциального значения. Поэтому только в ней возможны величайшие открытия еще в самой ранней юности, еще прежде, чем человек собственно войдет в опыт существования и обретет сознание возможной экзистенции. Она отнюдь не враг философствования, но она его контрастная противоположность, и в силу этого - его союзница.