ГЛАВА 37. ФРАНЦИЯ 

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

ГЛАВА 37. ФРАНЦИЯ 

Вельзевул продолжал рассказывать дальше:

– После Германии место моего существования короткое время было опять-таки там, на континенте Европа, среди существ сообщества, называемого «Италия»; а после Италии – среди существ того сообщества, которое стало для существ сообщества Россия так называемым «источником» удовлетворения того «порока», который давно закрепился в процессе ненормального обычного бытийного существования земных трехмозговых существ последних столетий и который называется «внушаемостью»; то есть я поселился среди существ сообщества Франция.

Теперь, мой мальчик, я хочу рассказать тебе о специфических сторонах психеи тех французских трехмозговых существ таким образом, чтобы ты мог в то же время уяснить себе, насколько вообще у тех нравящихся тебе трехмозговых существ планеты Земля уже выродилась нормальная возможность для кристаллизации всех бытийных данных, в смысле способности думать беспристрастно и самостоятельно, и как в настоящее время у них иногда формируется субъективное сущностное мнение о всей действительности, совершенно противоположное тому, которое должно было бы образоваться от восприятия этой действительности, непосредственно получаемого ими через личные впечатления.

По-моему, хорошо взять в качестве примера этих самых французских существ для пояснения только что сказанного.

Дело в том, что в настоящее время у существ всех группировок, плодящихся на континенте Европа, на котором теперь сосредоточено их, как они выражаются, «культурное существование», так же как и на всех других континентах, уже с самого начала их формирования в ответственные существа неизбежно кристаллизовались такие данные для их представлений об индивидуальности этих самых французских существ, которое порождает у них вполне определенное мнение, что из всех подобных им существ их планеты эти французы, как они выражаются, самые «развращенные» и «бесстыдные».

До этого, то есть до того как я выбрал сообщество Францию местом моего постоянного существования, в моем общем присутствии сформировались данные именно для такого представления о них, так как, когда я ездил повсюду и жил там среди существ всевозможных группировок, которые существуют в настоящее время почти на всех участках суши поверхности твоей планеты, я часто слышал во всех разговорах такое мнение о французских существах.

Хотя раньше, как я уже говорил тебе, я иногда бывал в этом сообществе Франция, я, однако, во время своих прежних посещений не обращал особого внимания на особенности психеи тех существ и на то мнение, которое имеется о них у существ почти всех остальных сообществ.

На этот раз, однако, когда я поселился там в одном провинциальном городе, и мое присутствие, конечно, инстинктивно приготовилось воспринимать впечатления от «безнравственных» и «развращенных» проявлений местных трехмозговых существ, я, к своему огромному удивлению, убедился, прежде всего, что я ничего такого не воспринимаю.

Позже, когда я начал общаться с ними и даже подружился с некоторыми из них и с их семьями, у меня не только стали декристаллизоваться данные для этого так называемого «механического мнения» о них, но стали кристаллизоваться «необходимые бытийные данные» для выяснения, что же является причиной того, что в общих присутствиях существ других сообществ могут кристаллизоваться данные для такого, не соответствующего действительности, мнения о них.

Все это заинтересовывало меня с каждым днем все больше и больше, так как существование среди них постепенно убедило меня, что существа этого сообщества не только не самые развращенные и безнравственные, а, наоборот, они оказались наиболее «патриархальными» и «скромными» существами из всех трехмозговых существ, группирующихся на континенте Европа.

Поэтому я начал тогда специально наблюдать и собирать соответствующие сведения, чтобы уяснить себе этот современный земной вопрос.

Пока я был там, в том провинциальном городе, я не смог ничего уяснить себе, но позже, когда мне случилось отправиться в столицу этих французских существ, то там, с самого первого дня основные причины и этого недоразумения стали постепенно проясняться в моем разуме.

Выяснению этих причин способствовали тогда следующие факты, а также мои беспристрастные наблюдения и размышления.

Когда я в этот раз отправился в ту столицу под названием «Париж» – которая, между прочим, теперь в логикнестарной кристаллизации современных трехмозговых существ твоей планеты, плодящихся на всех континентах, тоже совсем уже стала таким центром их воображаемой культуры, какими были тогда города Самлиос, Куркалай, Вавилон и т. д. для существ прежних эпох в их время, – я сразу с железнодорожного вокзала поехал в гостиницу, рекомендованную мне одним знакомым еще в городе Берлине.

Первое, что я заметил, было то, что все слуги этой гостиницы состояли из иностранцев, которые говорят, главным образом, на английском языке, в то время как недавно, оказывается, все слуги этой же самой гостиницы говорили только на русском языке.

На другой день после моего прибытия в этот современный Самлиос я постарался повидаться с одним существом, принадлежащим к сообществу, называемому Персией, к которому у меня было рекомендательное письмо от одного из моих хороших друзей, существующего в столице того сообщества.

Этот мой новый знакомый, персидское существо, вечером того дня предложил мне пойти с ним на так называемый «бульвар Капуцинов» и посидеть в знаменитом тогда «Гранд Кафе».

Когда мы прибыли в это «Гранд Кафе», мы сели за один из многочисленных столиков, занимавших, как там, в Париже, принято, половину тротуара.

Как я уже говорил тебе, кафе служит для той же цели существам на континенте Европа, как чайханы – существам, обитающим на континенте Азия. Единственная разница заключается в том, что на континенте «Азия» в чайхане вам подают пить красноватую жидкость, выжатую из хорошо известного там цветка, в то время как здесь, на континенте Европа, хотя в этих заведениях вам тоже подают пить жидкость, однако эта жидкость не только, во-первых, совершенно черная, но и, во-вторых, из чего она выжата – неведомо никому, кроме владельца заведения.

Мы стали пить поданную нам черную жидкость, называемую «кофе».

Я заметил, что и здесь тоже весь персонал этого «Гранд Кафе», или, как они здесь говорят, «официанты», – существа из других группировок, главным образом из европейского сообщества, называемого «Италия».

Тебе следует знать, что вообще в этой части города Парижа, или в этом «иностранном Париже», каждое коммерческое дело – специальность существ того или иного современного сообщества континента Европа или других континентов.

И таким образом, сев за столик в том знаменитом «Гранд Кафе», или, скорее, на улице перед «Гранд Кафе», мы стали смотреть на проходящую мимо гуляющую публику – на прохожих и гуляющих по другую сторону тротуара перед этим «Гранд Кафе».

Среди толпы гуляющих были существа почти всех отдельных группировок как этого континента Европа, так и других континентов, главным образом, конечно, из тех сообществ, черед которых наступил в тот период быть богатыми, однако преобладали в той толпе существа континента Америка.

Существа континента Америка в последнее время там, в Париже, уже окончательно заняли место существ большого сообщества Россия после «крушения» этого последнего.

Там прогуливались существа, принадлежащие, главным образом, к касте правящего класса, которые часто приезжали туда, как они говорят, «в столицу мира», «поразвлечься».

Среди них было также много коммерсантов, которые приезжали туда, в Париж, за так называемыми «модными товарами», главным образом, за парфюмерией и дамскими туалетами.

В разношерстой толпе, гуляющей по бульвару Капуцинов, можно было также заметить много молодых людей, которые приехали туда учиться танцевать «модные танцы» и делать «модные шляпы».

Когда мы, беседуя, рассматривали эту пеструю толпу людей, лица которых выражали удовлетворение от осуществления заветной мечты, мой новый знакомый, молодой перс, вдруг повернулся ко мне и, указывая пальцем на проходившую пару, с удивлением воскликнул:

«Смотрите, смотрите! Вон идут настоящие французы!»

Я посмотрел и увидел, что эта пара в самом деле сильно напоминает тех существ, которых я видел в провинциальных городах того сообщества Франция.

После того как они исчезли в толпе, мы стали рассуждать, пытаясь понять, почему та настоящая французская пара оказалась в этой части своей «столицы».

После разных предположений мы пришли к единодушному мнению, что эта пара, возможно, живет в какой-нибудь отдельной части настоящего французского Парижа и ходила на какое-нибудь семейное торжество к своим родственникам в другую часть этого французского Парижа, находящуюся на противоположной стороне.

Очевидно, на этом семейном торжестве они изрядно выпили и, возвращаясь домой, не хотели идти кружным путем, а решили пойти прямо. И этот прямой путь, очевидно, проходил как раз мимо «Гранд Кафе».

По-видимому, только по этой причине эти настоящие французы оказались в этой части Парижа.

Беседуя, мы продолжали смотреть на гуляющую толпу людей, разодетых по самой последней моде.

Хотя большинство их было разодето по этой самой последней моде, однако по всему было видно, что эта их одежда была куплена только что – сегодня или вчера, – и при внимательном наблюдении и сравнении их лиц с их одеждой можно было без всякого сомнения убедиться, что в процессе их обычного существования дома у них редко бывала возможность так богато одеться и чувствовать себя так беззаботно.

Когда среди этих «приезжих иностранных принцев», как называют их некоторые «местные жители», пошли «массой» всевозможные такие иностранные «профессионалы обоих полов», уже «акклиматизировавшиеся» в этой части Парижа, мой новый знакомый, молодой перс, предложил стать моим «парижским чичероне» и повести меня в так называемые «злачные места Парижа» посмотреть на французскую «развращенность».

Я согласился, и мы отправились из этого «Гранд Кафе» сначала в так называемый «публичный дом», расположенный поблизости.

Там я, прежде всего, узнал, что владельцем этого «благородного заведения» был один испанец.

В комнатах этого дома было много женщин: там были «польки», «венки», «итальянки» и даже две «негритянки».

Я хотел посмотреть на настоящих француженок в этой обстановке, но из моих расспросов выяснилось, что в этом заведении нет ни одной француженки.

После этого публичного дома мы опять пошли на Бульвары и стали бродить, наблюдая гуляющую пеструю толпу.

И здесь также мы всюду встречали большое число существ женского пола с явными признаками того, какова цель их «ночных поисков» на этих бульварах.

Все эти женщины принадлежали к уже упомянутым национальностям, а также к другим, именно там были также «шведки», «англичанки», «русские», «испанки», «молдаванки» и т. д., но едва ли хотя бы одна настоящая француженка.

Вскоре к нам стали обращаться сомнительного вида существа мужского пола с предложением совершить «турне великого князя».

Сначала я не понял, что значит «великий князь», но из расспросов выяснилось, что эти странные слова приобрели там определенный смысл совсем недавно, именно с того времени, когда там процветала ныне покойная «монархическая Россия».

Оказалось, что тамошние существа того времени, принадлежавшие к касте правящего класса той почившей России, очень любили «столицу мира» и часто ездили туда; и почти каждое из них, из «чванливости», выдавало себя за титулованное лицо, как например, «графа», «барона», или «князя», но чаще всего за «великого князя». А поскольку все они обязательно наносили «визиты» в злачные места «иностранного Парижа», профессиональные гиды называют теперь такую «экскурсию» tournee du Grand Duc (что по-русски означает «турне великого князя»).

Взяв одного из этих гидов, мы тоже отправились смотреть ночные «зрелища» этого современного Куркалая.

Мы побывали в этих разных «притонах», в кафе «гомосексуалистов», в клубе «лесбиянок» и в тех многочисленных «рассадниках порока», где совершаются всякие аномалии, время от времени повторяющиеся во всех главных «центрах культуры» этих несчастных.

Посещая эти имеющие сомнительную репутацию места, мы, в конце концов, добрались до улиц знаменитого так называемого «Монмартра», не совсем самого Монмартра, а подножия склонов носящего это имя района, который изобилует всевозможными ночными зловредными «заведениями в дурной славой», предназначенными, однако, не для существ того сообщества Франция, а исключительно лишь для существ, приезжающих туда из других отдельных независимых группировок, или, как они сами говорят, «иностранцев».

Помимо этих многочисленных сомнительных заведений там также существует очень много ночных ресторанов, тоже для иностранных гостей, которые открыты всю ночь.

Весь этот район обычно оживает только ночью; днем же он почти, как они там выражаются, «вымирает», и тогда ни один из иностранных гостей не появляется там.

Во всех этих ресторанах есть так называемые «открытые сцены», на которых показывают разные «поразительные вещи», имеющие свое происхождение, так сказать, у подобных им существ, принадлежащих к другим сообществам, существующих на других частях поверхности их планеты.

Они показывают «танец живота» африканских существ, кавказцев с их «танцами с кинжалами» и «мулатов» с их змеями – одним словом, все, что считается в этом сезоне «модной новинкой».

Но то, что они показывают там в «монмартрских театрах», как происходящее у подобных им существ, плодящихся на других континентах их планеты, ни в коей мере не имеет ничего общего с тем, что я, который жил повсюду и с большим интересом смотрел и изучал все специфические проявления существ каждой данной местности, в действительности видел там, на месте.

В последнее время на этом Монмартре было открыто очень много так называемых «специальных русских ресторанов», и как в этих специальных русских ресторанах, так и в других ресторанах, так называемые «артисты», или «актеры», – существа как раз того большого сообщества Россия, главным образом из числа существ бывшего там правящего класса.

Надо отметить и обратить твое внимание на то, отцы и деды этих «артистов», или «актеров», современных «кабаре Монмартра» еще совсем недавно в этих разных заведениях там, на Монмартре, – конечно, благодаря так называемому «крестьянскому поту» – насмехались над личным достоинством существ других сообществ и оскорбляли его, но теперь их дети и внуки сами унижены и служат объектами удовлетворения «хаснамусских причуд» так называемых «толстосумов» других сообществ.

В отношении такого состояния дел у нашего мудрого муллы Наср-эддина тоже есть очень мудрая поговорка, а именно, он говорил:

«Если отец любит кататься хотя бы на детских саночках, то сын должен непременно приготовиться тащить на гору большие дровни».

Когда я сидел в одном из этих ресторанов со своим новым упомянутым другом, персом, его отозвали какие-то другое знакомые, персы, и я остался за столиком один с шампанским, заказывать которое в вечернее время в этих ресторанах на Монмартре вообще обязательно.

В этом месте своего рассказа Вельзевул глубоко вздохнул и продолжал:

– Сейчас, во время рассказа о том вечере, проведенном в ресторане на Монмартре среди современных трехмозговых существ, плодящихся на той понравившейся тебе планете Земля, во мне невольно ожило «бытийное сарпитимное переживание», которое я испытал в то время, и теперь, в это мгновение, воспоминание обо всем пережитом так сильно и неоднократно объединяется во всех трех одухотворенных частях моего общего присутствия, что я вынужден отклониться от начатой темы, чтобы поделиться с тобой этими печальными и удручающими размышлениями, которые были вызваны во мне в той ужасной обстановке на Монмартре одиночеством, когда упомянутый молодой перс, ставший моим парижским чичероне, покинул меня.

Тогда, во второй раз за все мое существование, в моем существе произошел процесс этого самого бытийного сарпитимного переживания, который породил в моем общем присутствии возмущение по поводу различных случаев непредусмотрительности со стороны наших Высочайших, Святейших Космических Индивидуумов и всех проистекающих из них объективных несчастий, которые уже получились и, может быть, еще будут продолжать получаться на этой планете Земля, так же как и во всей нашей Великой Вселенной.

Как можно было не предусмотреть в своих расчетах гармонического движения космических сгущений, что планета Кондур столкнется с этой злосчастной планетой Земля?

Если бы те, кому надлежало, предусмотрели это, то все последующие несчастные следствия, проистекающие одно из другого, не произошли бы и не было бы необходимости внедрять в первых трехмозговых существ той злосчастной планеты этот зловредный для них орган кундабуфер, который стал причиной всех последующих прискорбных и ужасающих результатов.

Правда, позже, когда в нем больше не было необходимости, этот зловредный для них орган был уничтожен, однако они опять-таки не предусмотрели, что уничтожением самого органа не уничтожается возможность, что в будущем данные последствия его свойств, из-за определенного образа жизни существ, кристаллизуются в присутствиях их потомков.

Другими словами, они и во второй раз не предусмотрели, что, хотя этот орган и возможно уничтожить, однако тем не менее остается основной Космический Закон Гептапарапаршинох с его «Мднел-Инами», то есть эволюционный процесс трехмозговых существ планеты Земля, так же как и всего сущего во всей Вселенной.

Именно особенно вследствие второй, почти преступной «непредусмотрительности» там получается эта ситуация, ужасная для трехмозговых существ, а именно, с одной стороны, в их общих присутствиях, как и у всех трехмозговых существ нашей Великой Вселенной, имеются все возможности для покрытия «высших бытийных тел», и в то же время, из-за ставшей присущей им кристаллизации различных последствий органа кундабуфер, им почти невозможно довести покрываемые в них высшие священные части до требуемой степени совершенства. А поскольку, по основным общекосмическим законам, такое образование, как их «высшая бытийная часть», покрытая в общих присутствиях трехмозговых существ, не подвержена распаду на планетах и поскольку планетарное тело существ не может существовать на планетах бесконечно и с ними должен в надлежащее время неизбежно произойти процесс священного Раскуарно, то их несчастные высшие тела, возникающие у земных трехмозговых существ, неизбежно должны томиться, также вечно, во всевозможных внешних планетарных формах.

Сидя тогда в одиночестве в ресторане на Монмартре и глядя на собравшихся там твоих современных любимцев, я продолжал размышлять:

«Сколько столетий прошло с того времени, когда я начал наблюдать существование трехмозговых существ этой злосчастной планеты!

На протяжении этих долгих столетий сюда, к ним, посылалось Свыше много Священных Индивидуумов со специальной целью помочь им избавиться от последствий свойств органа кундабуфер, однако тем не менее здесь ничего не изменилось и весь процесс обычного бытийного существования остался прежним.

За это время не возникло никакой разницы между теми трехмозговыми существами этой планеты, которые существовали почти сто их веков назад, и современными.

Разве существа, сидящие здесь, не такие же и разве они не ведут себя так же неподобающе, как существа на континенте Атлантида в городе Самлиос, который считался всеми трехмозговыми существами того времени «источником и местом сосредоточения результатов достижений в смысле совершенствования их разума» – или, как сказали бы здесь современные существа, «главным центром культуры» – и где я также сидел там в их «сакропиаках», как они тогда называли подобные рестораны?

И после того как погибла Атлантида и прошло много много веков, когда я был на континенте Азия в городе Куркалай, их новом центре культуры того древнего сообщества там, называвшегося Тиклямиш, и сидел иногда среди них в их калтаанах, также похожих на современные рестораны, разве я не был свидетелем таких же «сцен»?

Вот передо мной тот полный современный господин с огромным инородным образованием на шее, сидящий с двумя уличными женщинами… оденьте его в костюм «кафира» [8] – разве он не будет похож в точности на того самого типа, которого я видел тогда в калтаане города Куркалай?

Или вон там, слева, за другим столиком сидит совершенно молодой человек, пискливым голосом убедительно разглагольствующий перед своим собутыльником о причинах беспорядков, происходящих в таком-то сообществе… покройте ему голову «чамбардахом» – и разве он не будет точь-в-точь похож на настоящего, как их тогда называли, «горского клиана»?

А тот высокий важный господин, сидящий один в углу и делающий глазки даме, которая сидит со своим мужем в компании по соседству… разве он не настоящий «верунк»?

А эти официанты, обслуживающие сидящих здесь людей, совсем как собаки с поджатыми хвостами… разве они не «аскланские рабы»?

А в их великолепном городе Вавилоне, где много столетий спустя мне также случалось бывать… разве там не было того же самого? Разве не были трехмозговые существа города Вавилона такими же аскланами, кафирами, верунками, клианами и т. д.?

Изменились только их одежда и названия их народностей.

В вавилонские времена они назывались «ассирийцы», «персы», «сикитийцы», «аравийцы» и разные другие «-цы».

Да… и вот опять, через столько столетий я снова здесь, в их современном центре культуры, городе Париже.

И опять то же самое… крики, шум, смех, брань… так же, как в городе Вавилоне, как в городе Куркалай или даже в Самлиосе, их первом центре культуры

Разве эти теперешние трехмозговые существа не собираются вместе, чтобы провести время неподобающим для трехмозговых существ образом, таким же неподобающим образом, как проводили время трехмозговые существа во все прежние эпохи существования на той несчастной планете?

И за это время, в течение которого я наблюдал этих несчастных, не только бесследно исчезли целые народы многих их центров культуры, но и суша, на которой они существовали, либо совершенно изменилась, либо исчезла с лица той планеты, как случилось, например, с континентом Атлантида.

После Самлиоса их вторым центром стал континент «Грабонтзы». Разве народы, населявшие его, не исчезли также с континента Африка таким же образом? И если сам континент не исчез, однако во всяком случае то место, где находился его центр, теперь так покрыто песком, что кроме так называемой «пустыни Сахара» ничего нет.

Опять прошло много столетий; их центр образовался в Тиклямише. Что осталось от него кроме пустынь, называемых теперь «Красные пески»? [9]

Если какой-нибудь ранее знаменитый народ, скажем, дожил до своего тысячного поколения, то теперь он прозябает в полном упадке где-нибудь недалеко от того места, где этот народ обитал.

Затем опять прошло много столетий.

Я видел их центр Вавилон; что осталось от этого их действительно великого Вавилона? Несколько камней от самого города и небольшие остатки ранее великих народов, которые, хотя и продолжают еще существовать, однако считаются современными существами совершенно незначительными.

И что станет с этим их современным центром культуры, городом Парижем, и с их могущественными теперь народами, которые окружают его: французами, немцами, англичанами, голландцами, итальянцами, американцами и т. д.?.. Будущие столетия покажут.

Но пока только одно несомненно: эти несчастные зародыши «высших бытийных тел», которые возникли и еще продолжают возникать здесь у некоторых трехмозговых существ, вынуждены, как я уже говорил тебе, «томиться» в присутствиях всевозможных ненормальных форм, реализовывать которые, из-за незакономерных последствий, возникающих от недостатка предусмотрительности некоторых наших Высочайших Наисвященнейших Общекосмических Индивидуумов, стало присуще этой злосчастной планете Земля».

Я был еще погружен в такие размышления, столь печальные для моей сущности, когда возвратился мой новый друг, молодой перс.

Посидев еще немного в том ресторане, где уже стало крайне шумно и душно, мы решили пойти в другой ресторан, тоже там, на Монмартре.

Но когда мы встали, собираясь уходить, сидевшая рядом с нами за другим столиком компания существ, услышав наш разговор о новом месте, куда мы намеревались пойти, обратилась к нам и пригласила нас посидеть за их столом и потом вместе отправиться туда, куда мы собирались идти. Они попросили нас подождать, пока не придет их друг.

Эти наши новые знакомые оказались существами с континента Америка.

Хотя в том ресторане становилось все более неприятно и шум пьяных голосов усиливался, все же мы сначала согласились подождать их друга; но, когда в дальнем конце зала началась, как выяснилось, из-за того, что одно существо, находившееся в компании других, ударило одно из них по голове бутылкой из-под шампанского только потому, что это последнее не согласилось выпить за здоровье некоего премьер-министра какого-то правительства там, а хотело выпить непременно за здоровье «тугурского султана».

Один из американцев, который не хотел больше ждать своего друга, пошел с нами в другой ресторан.

При более близком знакомстве это американское трехмозговое существо оказалось веселым, наблюдательным и словоохотливым.

Всю дорогу и потом там, на новом месте, куда мы пошли, он все время говорил и смешил нас, главным образом, тем, что очень умело подмечал смешные стороны людей, которых мы встречали и которые сидели в новом ресторане.

Позже из расспросов выяснилось, что этот американец – владелец большой школы модных танцев там, в Париже.

Из всего того, что он рассказал нам о своем деле, я понял, что ученики его школы целиком состоят из американских существ, которые учатся, главным образом, одному любимому американскому танцу – «фокстроту».

Я также понял, что этот танец фокстрот – чисто американский по происхождению и что он популярен и его вовсю танцуют там, в Америке.

Вот почему, когда мы совместно выбрали новую марку шампанского и этот веселый американец приостановил немного свою болтовню, я спросил его:

«Скажите мне, пожалуйста, уважаемый сэр, если так, почему же вы открыли свою школу не там, дома, в Америке, а здесь, в городе Париже, так далеко от вашей родной страны и от места «возникновения» этого «благодетельного» фокстрота?»

«Что вы, что вы!.. – воскликнул он искренне удивленным тоном. – Ведь у меня большая семья!

Если бы моя школа была в моей родной стране, то не только моя семья умерла бы с голоду, но я бы даже не смог снять в Нью-Йорке сырой комнаты, чтобы иметь убежище с плохую погоду от леденящих северных ветров.

Но здесь, в городе Париже, слава Богу, есть много желающих научиться этому фокстроту, и они хорошо платят за это».

«Я не понимаю, – прервал я. – Вы говорите мне, что ваши ученики целиком состоят из ваших соотечественников, приезжающих сюда, и в то же время вы говорите, что там никто не будет посещать вашу школу. Как это понять?»

«В этом-то и дело, – ответил почтенный американец. Причиной этого является одна маленькая психологическая странность из числа многих других специфических странностей, в совокупности составляющих глупость моих соотечественников.

Дело в том, что моя школа находится в Париже, или, как говорят «умные» люди у нас в Америке, в «современном Вавилоне».

А этот современный Вавилон пользуется большой популярностью у всех наших американцев, и все они считают долгом побывать в этой столице мира.

Каждый американец, который накопил хотя бы немного денег, должен обязательно приехать сюда.

А вы должны знать, между прочим, что в Америке не так-то легко нам накопить денег. Это только здесь, в Европе, думают, что в Америке доллары чуть ли не валяются на улице. Но в действительности эти американские доллары, повторяю, совсем не легко достаются тем, кто живет там. Каждый цент надо заработать своим трудом.

У нас, в Америке, совсем не платят, как здесь, в некоторых европейских странах, за разные эфемерные ценности, такие, как слава, известность, талант и т. д.

Например, здесь, в Европе, если какой-нибудь, скажем, художник когда-то написал хорошую картину и прославился, то потом, какую бы дрянь он ни создал, публика всегда будет платить большие деньги за эту дрянь только потому, что это – работа того «знаменитого» художника.

У нас, в Америке, однако, дело обстоит совсем по-иному. Все делается там для денег, и каждая работа оценивается по ее размеру и весу. Имя, талант, гений – такого рода товар у нас дешев, и доллары в Америке добываются с большим трудом.

Но, к счастью для меня, у наших американцев есть много других слабостей и среди них страсть «посмотреть Европу».

Из-за этой самой страсти каждый американец, иногда даже лишая себя необходимого, стремится с большим трудом скопить мало-помалу заработанные доллары, только для того чтобы иметь возможность поехать в Европу и, конечно, в «столицу мира»… Париж.

Вот почему моих соотечественников здесь всегда, как говорят, «хоть пруд пруди», – это первая причина. А вторая причина в том, что поскольку у наших американцев есть еще одна большая слабость, именно тщеславие, их воображению льстит, что люди будут говорить, что они учились фокстроту не в какой-нибудь Филадельфии или Бостоне, а в самом Париже, где рождаются модные новшества для всей Земли, а так как фокстрот – модное новшество, то «парижский фокстрот» для них, так сказать, – последнее слово цивилизации.

И поэтому, благодаря этим двум ферментам у наших американцев, я, бедный учитель танцев, всегда имею здесь достаточное число американцев, которые хорошо мне платят.

Правда, они платят мне франками, а не долларами, но менялы тоже должны что-нибудь заработать – у них тоже есть семьи».

После этого объяснения я спросил его:

«Скажите мне также, пожалуйста, мой дорогой сэр, возможно ли, чтобы ваши соотечественники приезжали сюда, в город Париж, только для того чтобы научиться этому вашему фокстроту?»

«Почему только ради фокстрота? – ответил он. – За это время они также ездят по самому Парижу и его окрестностям, а иногда даже уезжают довольно далеко. Короче говоря, они в это время также «изучают» Европу.

Они «посещают» и «изучают» Европу для того, чтобы, как говорят там у нас, «завершить свое воспитание и образование»; но, говоря между нами, это одна из тех фраз, которую повторяют как попугаи у нас те, которые претендуют на то, что они настоящие англичане, тогда как в действительности мои соотечественники смотрят Париж, как и Европу, только чтобы удовлетворить свою слабость – тщеславие.

Они смотрят ее не для того, чтобы стать более образованными, или приобрести больше сведений, а только чтобы иметь потом возможность похвастать там, дома, в разговоре со своими знакомыми, что они, так сказать, бывали в Европе и видели там то-то и то-то.

Здесь, в Европе, в каждом подходящем месте для этой цели имеется даже филиал конторы под названием «Бук и сын», которая очень хорошо удовлетворяет как раз эту потребность, и, конечно, здесь, в Париже, также есть один из этих филиалов.

Так вот, мои дорогие соотечественники собираются как стадо овец в группы из нескольких десятков, и вся эта группа «туристов» садится в огромный так называемый «автобус Бука» и едет туда, куда ее везут.

В таком автобусе Бука, помимо «шофера», есть еще одно лицо, называемое «сонный тип Бука».

Во время рейса этого знаменитого автобуса Бука этот самый «сонный тип» время от времени слабым голосом выкрикивает названия мест и различных исторических и неисторических «достопримечательностей» Парижа и его окрестностей, заученные им, как попугаем, по «путеводителю», составленному самим Буком. Одним словом, вот так мои дорогие соотечественники «изучают» Европу.

Эти «сонные типы» имеют очень слабые голоса и чахоточный вид, так как они обычно очень устают и не высыпаются; и это, вероятно, объясняется тем, что многие из этих типов работают где-нибудь по ночам, помимо работы у «Бука и сына», чтобы заработать, вместе с мизерной платой у «Бука и сына», достаточно, чтобы прокормить свою семью, так как содержать семью – нелегкая задача, особенно в Париже.

А то, что мои дорогие соотечественники почти не слышат, что говорят эти «сонные типы» своим слабым голосом, не имеет особого значения. Не все ли равно, что бормочет этот сонный тип, или каким голосом. Так как им совсем не нужно знать никаких подробностей о том, что они видят. Не все ли им равно, что они видят и что все это значит. Им нужен только «факт», что они были в этом месте и в общем все видели.

Они вполне удовлетворяются этим, ибо потом в разговоре они могут свободно сказать с «чистой совестью», что они были там-то и там-то, а все остальные американцы будут думать, что говорящий не какая-нибудь ослиная задница, но что он тоже побывал в Европе, посетил там все и видел все «достопримечательности», которые должен видеть каждый современный «образованный» человек.

Эх, дорогой сэр!.. Вы думаете, что я один живу, пользуясь «глупостью» моих соотечественников?

Кто я такой?.. маленький человек, всего лишь учитель танцев.

А вы обратили внимание на того толстяка, который сидел со мной в первом ресторане? Так вот… это настоящая «акула». Между прочим, их много «появилось» у нас, в Америке, особенно в последнее время.

Тот толстяк, американизированный английский еврей, главный компаньон известной, очень солидной американской фирмы.

Эта фирма имеет свои филиалы во многих городах Америки, а также Европы, и толстяк, сидевший со мной в первом ресторане, исполняет обязанности директора парижского филиала фирмы.

Эта фирма не только набивает свои карманы, пользуясь глупостью своих соотечественников, но вдобавок, к несчастью, прибавляет немало своей собственной «подлости».

И стряпают они эту «мешанину» следующим образом: здешний филиал фирмы, хорошо рекламирующий себя американскими методами, уже широко известен моим соотечественникам, и поэтому многие из них, вследствие опять-таки того же их «тщеславия» и других слабостей, присущих, между прочим, тем существам, каковыми мои соотечественники большей частью являются, всегда заказывают свои так называемые модные платья в этом здешнем филиале, и здешний филиал посылает им из «столицы мира» «настоящие французские модели».

Все это делается «честно и благородно» по всем правилам современной коммерции на основе «тройной бухгалтерии» и «парикмахера».

Что касается, так сказать, «интимной стороны дела» этой нашей американской «солидной фирмы», основанной разными американскими «акулами», то эти «акулы» именно здесь обдирают всех, и это лишь для наполнения своих собственных бездонных карманов.

Так вот, когда этот парижский филиал получает по почте заказ непосредственно от своих американских клиентов, этот самый заказ посылается затем пряме-е-е-е-хонько в немецкий филиал, и там, в Германии, где материалы и труд гораздо дешевле, чем здесь, в Париже, тамошний филиал споко-о-о-о-йно выполняет этот американский «заказ по почте» по всем правилам «парижской моды», после чего преспокойно наклеивает на свою продукцию «парижский ярлык» и опять пряме-е-е-е-хонько… отправляет ее пароходом через Гамбург в свой нью-йоркский филиал, от которого клиентка получает свой заказ, счастливая и гордая тем, что завтра она наденет не «что-нибудь», а настоящее «парижское платье», сшитое в самом Париже по «последней моде».

Особенно интересно то, что никто не обижается на эту «комиссию» этой «солидной фирмы», напротив, всем «удобно», «легко» и «выгодно». От этой их «коммерции» «выигрывают» даже французы, хозяева «столицы мира», правда, они выигрывают лишь постольку, поскольку получают прибыль от почтовых марок, которые нужно наклеивать на письма во время переписки между заказчиками и парижским филиалом.

Как видите, все удовлетворены и довольны, и даже извлекают выгоду; а главное, оправдывается не всеми принимаемое положение политической экономии, что без международного обмена товарами страны не могут существовать.

Но кто я такой?.. Я всего лишь бедный учитель танцев!..»

Этот веселый американец собирался сказать что-то еще, но в этот момент в соседнем зале ресторана поднялся шум и послышались отчаянные крики мужчин и женщин, сидевших там. Мы встали и, только когда вышли на улицу, узнали, что какое-то существо женского пола из сообщества, называемого «Испанией», плеснуло «купорос» с лицо другого существа, также женского пола, из сообщества, называемого «Бельгией», потому что последнее подарило портсигар с выгравированной на нем надписью «Всегда к вашим услугам» существу мужского пола из сообщества, называемого «Грузией», существование которого в Париже до того дня обеспечивала первая женщина.

Когда мы вышли на улицу, было очень поздно, уже рассветало, и, расставшись с этим забавным американцем, мы отправились по своим гостиницам.

Размышляя по пути домой с того знаменитого Монмартра над всем увиденным и услышанным, я хорошо понял, почему и как у существ, принадлежащих к другим сообществам, сложилось бытующее у них мнение о существах того сообщества Франция, не соответствующее действительности.

Благодаря всему мною увиденному и услышанному в той части города Парижа, мне стало ясно, что приезжающие сюда, во Францию, существа других сообществ приходят, прежде всего, в эту часть Парижа и в другие такие же места, где все без исключения организовано и приспособлено специально для них такими же иностранцами, но приехавшими туда давно и поэтому научившимися говорить на местном языке гораздо лучше, чем они.

А ввиду того, что способность к бытийному размышлению у современных существ вообще атрофируется, а так называемый «широкий бытийный кругозор» отсутствует, они все принимают за «французское» и потом, возвратившись в свое сообщество, всегда рассказывают другим существам сообщества обо всем, что они видели, слышали и испытали в той части Парижа, как о совершенно французском и что все это делают французские существа.

Таким образом у других существ постепенно складывается о французах такое мнение, совершенно не соответствующее действительности.

Кроме того, есть также и другая, более глубокая причина для этого мнения, сложившегося о существах сообщества Франция в своеобразном сознании существ других сообществ, и в данном случае она также основана на одной из особенностей их общей психеи. Эта особенность приобретается ими опять-таки вследствие зловредного обычая, придуманного ими, который они называют «воспитанием».

Дело в том, что там с самого первого дня, как они выражаются, «появление детей на свет Божий», когда сама Природа еще продолжает функционирование данного первоначального зачатка будущего трехмозгового ответственного существа, они начинают, этим своим зловредным «воспитанием», мешать Природе самой производить необходимое формирование.

Это не все. Вследствие этого зловредного обычая «воспитывать», они забивают своими всевозможными эфемерно-фантастическими идеями так называемые «специтуалитивные сгущения», или, как они сами сказали бы, «мозги», этих новорожденных существ, каковые мозги помещены в существа для восприятия и накопления всяких впечатлений, а также результатов сознательного бытийного познавания, и которые у новорожденных еще совсем чисты и максимально восприимчивы.

Самое большое их несчастье в том, что этот зловредный процесс для большинства из них продолжается почти до того возраста, когда им уже следует быть ответственными существами.

В результате всего этого та упомянутая особенность их общей психеи как раз и получается из следующего: во-первых, имеющееся во всем их существе общее функционирование суммы почти всех их функций для активных бытийных проявлений мало-помалу приспосабливаются реагировать только на сумму этих ложных и фантастических идей, и, во-вторых, все присутствие каждого из них постепенно привыкает воспринимать все последующие новые внешние впечатления без какого бы то ни было участия тех бытийных факторов, которые обычно помещаются в существа для новых восприятий, то есть привыкают воспринимать их тоже лишь в соответствии с этими ранее введенными ложными и фантастическими идеями, имеющимися у них.

При новых восприятиях современные трехмозговые существа там окончательно теряют даже самую потребность охватить как целое все вновь увиденное или вновь услышанное, и это вновь увиденное и вновь услышанное служит для них лишь толчками, так что в них происходят ассоциации прежде заложенной в них информации, соответствующей этому вновь увиденному и вновь услышанному.

Вот почему, когда эти твои современные любимцы становятся уже ответственными существами, все вновь увиденное и вновь услышанное воспринимается ими механически само собой без участия какого бы то ни было усилия со стороны их сущностных функций и без всякого пробуждения у них, как я уже сказал, самой бытийной потребности осознавать и понимать все происходящее как в них, так и вовне.

Одним словом, они удовлетворяются лишь тем, что кто-то когда-то сознательно или бессознательно вложил в них.

Я надеюсь, мой дорогой мальчик, что после всего, что я сейчас рассказал, тебе станет ясно, почему именно у трехмозговых существ других группировок на твоей планете кристаллизовались данные для такого не соответствующего действительности мнения относительно существ отдельной группировки, которая существует там под названием Франции.

Как бы то ни было, но для обычных существ этой Франции было большим несчастьем, что современные трехмозговые существа других отдельных группировок избрали там для своих так называемых «культурных проявлений» столицу того сообщества.

Во всяком случае, я лично жалею всем своим существом обычных существ того сообщества, что их столица, хотя бы лишь одна определенная часть ее, стала считаться современным «центром культуры» всей твоей планеты.

Нужно просто удивляться тому, что большинство существ сообщества Франция смогли, хотя и без участия сознания, все же сохранить в своих присутствиях те данные для обоих бытийных импульсов, на которых, главным образом, основана объективная бытийная нравственность и которые называются «патриархальность», то есть любовь к семье, и «органический стыд», несмотря на то, что они существуют в окружении условий обычного бытийного существования, которые стали там совершенно ненормальными, вследствие того, что их столица, как я уже говорил тебе, стала, к их несчастью, считаться, и в действительности является, современным «главным центром культуры» всей той злосчастной планеты.

Вследствие всего этого, в этот современный центр всей планеты, как уже давно стало обычным, со всей планеты устремляются те существа, которые полностью отдались «злому Богу», царящему уже безраздельно внутри каждого из них, то есть тому «злому Богу», который стал их Идеалом и представление о котором хорошо выражается словами: «достичь полного отсутствия потребности к бытийному усилию и к какому бы то ни было сущностному стремлению»; и, приезжая сюда, во Францию, они, конечно, должны оказывать, сознательно или бессознательно, соответствующее вредное влияние на существ всего сообщества.

Какое большое несчастье для обычных существ этой Франции, что современный «центр культуры» находится в их сообществе, ты хорошо поймешь, мой мальчик, если я расскажу тебе об одном последствии этого. Я узнал об этом благодаря информации, которая была передана мне в одной из последних эфирограмм, касающихся трехмозговых существ этой твоей планеты.

Надо сказать, что стало вообще уже обычным, что, когда существа со всей планеты, уже полностью отдавшиеся своему, как я сказал, внутреннему «злому Богу», устремляются в этот главный центр культуры, то эти существа, помимо своих прочих зловредных действий, еще делают вот что: от безделья, чтобы удовлетворить свои причуды, они занимаются придумыванием «новых форм проявления своего хаснамусства», или, как там говорят, «новых мод», и распространением их оттуда по всей планете.

Этот хаснамусский обычай придумывать «новые моды» существовал и при прежних цивилизациях; во время тиклямишской цивилизации он существовал под названием «адиат», а во времена Вавилона – под названием «хайдиа».

«Адиат», «хайдиа», или «моды», состоят в том, что существа придумывают разные способы бытийных проявлений в обычной жизни и средства для изменения и маскировки своей действительной внешности.

Адиат, хайдиа, или моды похожи на наши обычаи повседневного бытийного существования, которые установлены для каждодневного применения трехмозговыми существами ради облегчения неизбежных внешних условий, независящих от существ, и которые обычно постепенно входят повсюду в повседневный обиход существ как существенная для них необходимая потребность. Эти их упомянутые современные обычаи, или моды, во-первых, лишь временны и, таким образом, служат лишь для удовлетворения мелких личных целей этих настоящих и будущих хаснамусов, которые становятся феноменально ненормальными и мелкоэгоистичными; и, во-вторых, они ни больше, ни меньше как результат механического разума, основанные на том относительном понимании, которое обычно проистекает из установившихся там ненормальных условий обычного бытийного существования.

Таким образом, в этом самом городе Париже около полутора их столетий назад несколько этих кандидатов в хаснамусы «придумали», чтобы существа женского пола там ходили со стриженными волосами, и эта их зловредная выдумка стала молниеносно распространяться уже установившимися там путями и средствами.

Но так как в тот период у существ женского пола этого самого сообщества Франция чувство нравственности и патриархальность были еще очень сильны, они не восприняли этой зловредной выдумки, а существа женского пола сообществ под названием Англия и Америка приняли ее и стали стричь свои волосы.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.