Путь учителя

Путь учителя

Учитель сказал:

– Не беспокойся о том, что люди не знают тебя. А беспокойся, что сам не знаешь людей.

Учитель сказал:

– В пятнадцать лет я обратил свои помыслы к учебе. В тридцать лет я встал на ноги. В сорок лет освободился от сомнений. В пятьдесят лет я познал волю Неба. В шестьдесят лет научился отличать истину от неправды. В семьдесят лет стал следовать велениям своего сердца, не преходя должной меры.

Учитель сказал:

– Тот, кто, повторяя старое, способен обретать новое, может стать наставником для других.

Некто, обратясь к Конфуцию, спросил:

– Почему вы не участвуете в управлении (государством)?

Учитель ответил:

– В «Шу-цзине» («Каноне истории») сказано: «Проявляй сыновнюю почтительность к родителям, будь дружен со старшими братьями и распространяй это на управляемых (то есть домашних)». В этом и кроется суть управления. Почему же только занятие значимого поста следует считать службой?

«Канон истории» («Шу-цзин») – сборник исторических преданий с мифических времен до периода Чуньцю (с XXIV по VIII в. до н. э.).

Чиновник пограничной службы города И, прося дозволения представиться Конфуцию, сказал:

– Всякий раз, как какой-нибудь благородный муж жаловал сюда, я никогда не лишался возможности видеть его.

Ученики попросили Конфуция принять его. После ухода чиновника Учитель сказал:

– Дети мои, почему вы беспокоитесь, что я потерял место и, значит, у вас нет чиновничьих постов? Поднебесная давно уже находится в беспорядке, и Небо хочет, чтобы ваш Учитель был колоколом с деревянным языком.

Имеется в виду, что под «колоколом с деревянным языком» подразумевается провозвестник истины.

Учитель сказал:

– Шэнь! Мое Учение проникнуто Единым?

Цзэн-цзы, не задумываясь, ответил:

– Воистину.

Когда Учитель вышел, то ученики спросили его:

– Что это значит?

Цзэн-цзы отвечал:

– Это значит, что Учение нашего Учителя заключается лишь в двух понятиях – в верности и снисходительности.

Шэнь (Цзэн-цзы) – один из самых любимых учеников Конфуция.

Учитель, обратившись к присутствовавшим Янь-юаню и Цзы-лу, сказал:

– Почему каждый из вас не выскажет своих желаний? Чего бы вы оба хотели?

Тогда Цзы-лу сказал:

– Я желал бы иметь экипаж, лошадей и богатую шубу, которыми смог бы поделиться с друзьями. А когда бы они износились или пришли в негодность – не досадовать.

Янь-юань сказал:

– Я желал бы не хвастаться своими достоинствами и не выставлять напоказ свои подвиги или заслуги.

Цзы-лу сказал:

– Позвольте теперь услышать и о ваших желаниях.

Учитель сказал:

– Я желал бы, чтобы старики жили в покое, чтобы друзья были искренними, а младшие проявляли заботу о старших.

Жань-цю сказал:

– Не то чтоб мне не нравилось ваше Учение, но сил у меня не хватает.

Учитель сказал:

– Те, кому недостает сил, останавливаются на полпути. А ты даже не начинал еще идти!

Учитель сказал:

– В молчании постигать высшую мудрость, учиться с ненасытною жаждою и просвещать людей, не зная усталости, – какое из этих трех качеств есть во мне?

Здесь изложен один из основных принципов жизни мистических наставников – устная передача знания и наставление в нем других людей.

Учитель сказал Янь-юаню:

– Когда нас привлекают – мы действуем. Когда нас отвергают – мы удаляемся. На это способны только мы с тобой.

Цзы-лу спросил:

– Если бы вы предводительствовали армией, то кого бы вы взяли с собой?

Учитель сказал:

– Я не взял бы с собою того, кто бросается на тигра с голыми руками или пускается без лодки вплавь по реке и безрассудно гибнет в результате. Я взял бы непременно того, кто чрезвычайно осторожно начинает дело и, любя продумывать планы, способен добиться успеха.

Учитель сказал:

– Если бы богатства можно было добиться, хотя бы для этого пришлось быть кучером или погонщиком, я сделался бы им. Но поскольку добиться невозможно, то я займусь тем, что мне нравится.

Учитель сказал:

– Есть грубую пищу, пить воду и спать на согнутом локте – в этом тоже заключается удовольствие. А нажитое нечестно богатство, притом соединенное со знатностью, для меня подобно мимолетному облаку.

Учитель сказал:

– Если бы мне прибавили несколько лет жизни для окончательного изучения «И-цзина», тогда у меня не было бы больших недостатков.

Учитель сказал:

– Уж не думаете ли вы, ученики, что я скрываю от вас что-нибудь? Нет, я от вас ничего не скрываю; все мои деяния вам известны. Таков я.

Учитель сказал:

– Вероятно, есть люди, которые могут делать что-либо, ничего при этом не зная. Я не таков. Я преуспеваю в достижении знаний, потому что знаю, как приобретать их. Я много слушаю, выбираю из этого хорошее и следую ему. Мне приходится многое наблюдать и запоминать, но такие знания второстепенны.

Второстепенным знаниям противопоставлены те, что даны от рождения.

Учитель сказал:

– В письменности я, может быть, и подобен другим. Что же касается личного исполнения мною того, что требуется от благородного мужа, то в этом я совершенно не преуспел.

Учитель сказал:

– На высшую мудрость и человеколюбие я не смею претендовать. Но все же я учусь и тружусь, не зная пресыщения; просвещаю людей, не зная усталости, – только это и можно сказать обо мне!

– Верно, – сказал Гун-си-хуа, – только мы не в состоянии подражать вам в этом.

Конфуций, которому угрожали жители местечка Куань, сказал ученикам:

– После смерти Вэнь-вана я стал тем, в ком заключена культура (вэнь). Если бы Небо действительно хотело погубить эту культуру, то оно не наделило бы ею меня. Следовательно, оно не хочет уничтожить ее; в таком случае что же могут сделать мне куанцы?

Жители местечка Куань приняли Конфуция за их обидчика Ян-хо и продержали Учителя с учениками в окружении целых 5 дней.

Лао сказал:

– Конфуций говорил о себе: «Я не был использован на государственной службе, поэтому овладел некоторыми искусствами».

Возможно, Лао – ученик Конфуция.

Цзы-гун сказал:

– Вот кусок прекрасной яшмы, – спрятать ли нам ее в ящик или же постараться продать за хорошую цену?

– Продать, продать, – сказал Конфуций, – я ожидаю покупателя.

Считается, что под «прекрасной яшмой» имеется в виду сам Конфуций, который выбирает, либо ему укрыться от людей, либо служить достойным правителям.

Конфуций сказал:

– После моего возвращения из царства Вэй музыка наконец была исправлена, оды и гимны обрели должное место.

Речь идет о том моменте, когда Конфуций после долгих странствий возвратился в родное царство Лу. Именно после этого, умудренный опытом, он начинает редактировать древние каноны.

– Конфуций говорил о себе: «Я не был использован на государственной службе, поэтому овладел некоторыми искусствами».

Конфуций сказал:

– Например, я насыпаю холм, для окончания работы мне недостает одной плетушки земли. Я останавливаюсь, но эта остановка зависит от меня; или, к примеру, если, ровняя землю, я высыпаю сначала одну плетушку, то это – продвижение вперед, которое зависит от меня.

По-видимому, речь идет о постижении знания, которое приходит только после систематичной работы. И даже у продвинутого человека перед достижением Высшего знания может быть остановка, что отбросит его назад.

Учитель сказал:

– Если бы правитель использовал меня для службы, то через год правления я бы навел порядок, а через три года добился бы успеха.

Учитель сказал:

– Как жаль, что вокруг меня нет людей, способных придерживаться середины. Посему вынужден общаться с пылкими и сдержанными. Первые берут натиском, хватаясь за любое дело, вторые же избегают неприятностей.

Учитель сказал:

– Если человек во всяком деле не спрашивает себя: «Как же быть? Как же быть?» – то и я не знаю, как ему помочь.

Учитель спросил у Гун-мин-цзя о Гун-шу-вэнь-цзы:

– Правда ли, что твой Учитель не говорит, не смеется и не берет подношений?

Гун-мин-цзя отвечал:

– Те, кто сказал вам об этом, ошибаются. Мой Учитель говорит вовремя, и потому его речь не надоедает людям. Смеется, когда весел, и его смех не надоедает людям. Берет по справедливости, но так, чтобы ни у кого не вызвать осуждения. Так-то!

– Неужели это так? – спросил Учитель.

Гун-мин-цзя служил при дворе аристократа Гун-шу-вэнь-цзы. Гун-шу-вэнь-цзы (Гунсунь Ба) – сановник из Вэй, внук правителя царства Сянь-гуна.

Цзы-гун любил давать оценки людям.

Учитель сказал на это:

– Как ты мудр, Цы! А вот у меня на это нет времени.

Учитель спросил:

– Цы, ты считаешь меня многоученым и знающим?

Тот отвечал:

– Конечно. А разве нет?

– Нет, – сказал Учитель, – у меня все пронизано Единым.

Учитель сказал:

– Если человек во всяком деле не спрашивает себя: «Как же быть? Как же быть?» – то и я не знаю, как ему помочь.

Учитель сказал:

– Я целые дни и целые ночи проводил в раздумьях без пищи и без сна, но понял, что одни размышления бесполезны и что лучше учиться.