Десятая беседа 21 июля о личности и сущности

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Десятая беседа 21 июля

о личности и сущности

Аркадий: В связи с вашими вопросами о сущности и личности я хочу вам рассказать одну историю, связанную с человеком, который нашел меня, когда мне было двадцать два года, а ему двадцать, и стал моим старшим другом. Он возился со мной пятнадцать лет – я поражаюсь тому, сколько у него было терпения. Как-то я возвращался с ним к себе домой, и, пока мы поднимались в лифте, я спросил его: "Что мне делать: у меня такая нерасторопная личность, мои дела в ужасном состоянии, нет работы, нет денег". Он ответил мне: "Ты не представляешь, какая у тебя сильная, гибкая личность". А я в ответ: "Брось ты ерунду говорить". Этой же ночью мне приснился сон: мне приснилась моя личность. Эта личность была огромным компьютером на колесах в форме поезда: один вагон, за ним другой вагон, за ним третий, не меньше двухсот вагонов, и все это были компьютеры, и это была моя личность. И я понял, что у меня прекрасно оснащенная для социума личность и что я прибедняюсь. И буквально на следующий день я пошел за какой-то книгой в Фундаментальную библиотеку и встретил там Григория Соломоновича Померанца, которого вы, наверное, знаете по его книгам. Меня с ним там познакомили, и я ему сказал: "Вы знаете, я бедствую, у меня нет работы". Он сказал: "Одну минутку", – пошел, привел заведующую философским отделом и сказал ей: "Это, Аркадий, он интеллигентный человек, и ему надо помочь". Она сказала: "Аркадий, пойдемте со мной, напишите заявление", и через полчаса я уже работал в философском отделе Фундаментальной библиотеки, и начались уже другие истории моей жизни, но вопрос о личности остался.

Томас: С нею надо знакомиться во сне или наяву?

Аркадий: И там, и там. Надо знать ее возможности.

Томас: То, что у нас крепкая личность, это надо использовать для жизни.

Аркадий: Это само собой разумеется, но лишние компьютеры личности надо пустить в работу для сущности. Надо забрать часть энергии у личности и направить на ту лампочку, которая вот-вот погаснет.

Жильвинас: Но должен быть кто-то, кто этим делом занимается. Какой-то техник…

Аркадий: Этим делом должна заниматься сама личность. Нужно не делать личность своим другом. Объяснить ей, что в ее же пользу реанимировать сущность. Для этого существуют тысячи техник. У каждого человека свой индивидуальный путь, своя судьба, свои звезды, свои болезни, свои радости, и каждый себя знает лучше, чем другой. Каждый из вас лучше знает себя, чем я – вас, и поэтому лучше быть самим своими учителями.

Олег: А если мы будем следовать этому, то не приведет ли это к тому, что мы будем эксплуатировать личность? Если мы ездим на машине, а ее не жалеем, не смотрим за ней, а просто ее эксплуатируем, то мы можем попасть в аварию или не сможем на ней ездить?

Аркадий: Давайте разберемся, о чем здесь идет речь. Человек представляет собой сложную комбинацию из тела, мыслей, эмоций, воли, желаний, идеалов, надежд и т.п. Видимой частью его является тело, а все остальное – различные аспекты его невидимой части – фиксируется или не фиксируется его вниманием, проявляется или не проявляется в его действиях. И в этой невидимой части человека мы отмечаем его социально обусловленный срез – социальный биокомпьютер – который мы называем личностью. Кроме того, мы предполагаем наличие иного слоя, который лежит в глубине, заваленный и забитый личностью, а именно сущность. Сущность – это то, по чему плачет личность, когда губит ее или меняет ее на чечевичную похлебку, и это то, что торжествует в герое, в гении, в святом и в художнике, когда она получает свободу и находит адекватную форму. Сущность – это наш уникальный дар, который мы можем спасти или погубить, а личность – это типовое в каждом из нас, то, что делает нас одним из группы, скажем, любителей кофе или собирателей марок. Наша сущность таинственно связана с нашим телом, нашей личностью и нашей судьбой. Эти связи не однозначны, не одни и те же у всех. В одном случае личность может жестоко эксплуатировать сущность и нести в себе самой элемент страстной борьбы между своими частями. Борьба эта может восприниматься нами как конфронтация добра и зла, света и тьмы, истины и заблуждения или даже намеренной лжи. Нужно помнить, что борьба эта всегда ведется на уровне личности и в сфере личности, а сущность в ней не участвует, однако речь идет об освобождении сущности – спящей царевны или принца, заточенного в темницу. Такова романтическая коллизия, и она имеет смысл и оправдание. Борьба часто принимает форму освобождения рабов и в случае нашего отождествления с ролями неизбежно приводит к новому рабству. В другом случае, когда личность не столь категорически фиксирована и не столь резко расщеплена, когда между личностью и сущностью существуют более благоприятные взаимоотношения, дистанция между ними может постепенно сокращаться. Эта ситуация не защитников и противников истины, а "друзей сущности" или "друзей Бога", и здесь возможен путь высветления и водительства личности, следующей внутреннему голосу, невербально, безмолвно звучащему в человеке.

Олег: Ну, а как же человек начинает пользоваться своей личностью для развития сущности? Наверное, чтобы остаться жить в социуме, нужно как-то балансировать?

Аркадий: Конечно, пользоваться личностью нужно "не эксплуататорски", а относиться к ней, как Насреддин к своему ослу, т.е. с должным уважением, потому что осел – нужное ему животное. Осел Насреддина – символ его эмоционального центра. У Насреддина есть осел, жена, соседи, Тамерлан, и это все части Насреддина, их можно увидеть, как различные центры в самом Насредцине. И когда мы говорим: "жить в социуме", то не забывайте, что Вы, Олег, многогранник, у Вас есть двадцать граней, и одна грань Вашей личности – это Ваш приятель, с которым у Вас контакт, вы притерлись друг к другу гранями, и если этот приятель уедет, то это будет вакантная грань, валентность или она вообще отпадет. Другая грань – это работа. Третья грань – это ваши увлечения. Далее, ваша семья, ваш велосипед… Все эти грани уходят корнями в центр многогранника, а с другой стороны, они касаются социума. И когда Вы говорите "жить в социуме", Вы забываете, что социум внутри Вас, и Вы сами являетесь социумом. Между сущностью и личностью могут возникнуть отношения старшего и младшего, отца и сына. Сущность должна главенствовать и вести, а не наоборот.

Томас: Используя личность?

Аркадий: Личность начинает процесс, ведущий к раскрепощению сущности. Постепенно происходит переакцентировка и восстанавливается традиционный порядок.

Олег: А что ближе к сущности: быть в этом кругу у костра или в городе, в университетской среде?

Аркадий: Университет – это потерянное место, это – перевернутая пирамида, с которой все стекает в социальную трясину и там гибнет на корню… А здесь, у костра, ситуация такая, что, может быть, два человека из сорока собравшихся действительно сумеют освободиться и выйти на уровень судьбы. Судьба – это очень большое слово. У обычного человека есть биография, а у сущностного – судьба. Судьба – это жизнь в пространстве просветления.

Сергей: А существуют же монастыри, что там?

Аркадий: Когда я приехал на Запад в семьдесят четвертом году, меня очень интересовали монастыри. Я поездил по нескольким монастырям, пожил там. Однако мне нужен был разговор с моим американским другом, который сказал мне: "Аркадий, монастырей нет", – чтобы поверить тому, что я увидел сам. Очень трудно было в это поверить. Почему нет монастырей? Должны быть монастыри! До этого я его как-то спросил: "А, скажи, есть ли здесь в Вашингтоне кафе, где собираются интеллектуалы, художники, поэты?" Он ответил: "Конечно, есть, только нет художников и интеллектуалов и нет поэтов. А кафе есть". Я думал, что он шутит. Прожив двадцать лет в Америке, я увидел, что кафе действительно имеются.

Сергей: Вы говорили, что лучше не ходить к учителям, но каждый человек – учитель. Мы вот здесь у Вас учимся…

Аркадий: А я у вас. И неизвестно, кто больше.

Сергей: Тогда как? Мы же не можем внутри себя сами генерировать те возможности, те мысли, чтобы уменьшить зазор, все равно мы должны с кем-то общаться, не только же с книгами?

Аркадий: Вы знаете, что первый псалом Давидов советует не ходить в собрания нечестивых, и евреи, христиане, мусульмане советуют быть ближе к святым людям. Но дело в том, что мы живем в своеобразное время. И монастыри, и духовных учителей сегодня лучше избегать. Сегодня нет учения, которое было бы не вредно. Я как-то провел лето в Англии в штейнеровской колонии, и там считалось неприличным произносить имя Гурджиева. В гурджиевских же группах считается неприличным произносить имя Штейнера. Такова сегодняшняя логика экспансии, вытеснения. И это ослабляет и обедняет и тех, и других. Поддавшись этой логике вытеснения, оказываешься во власти куда более агрессивных сил. Поэтому, глядя на сегодняшний мир, видишь, что сегодня предлагается и рекламируется, как правило, то, что плохого качества. Но реклама обладает таким свойством, что если человек публикует рекламу, то ты платишь и за товар, и за рекламу. И поэтому следует идти не через рекламу, а через друзей, через какие-то живые каналы. Я просто предостерегаю вас от дипломированных учителей. Я знаю лично дюжину таких учителей в Америке и в России, и я знаю, что это очень некачественный товар. Сегодня особая ситуация, сегодня в искусстве, к примеру, на поверхности находятся "звезды", но это не значит, что они талантливые артисты, это значит, что "звезда" "раскручена": вложены миллионы в ее "имидж", в репутацию, рекламу. Все знают, что кока-кола, а особенно, пепси-кола и вообще soft drinks – это канцерогенные напитки, очень вредные для человека, что хамбургеры и хот-доги – самое последнее дерьмо, но толпы ходят в "Макдоналдс", и так далее. Все знают про рекламируемые куриные ножки, которые вырастают за один день, что они нашпигованы гормонами и еще бог знает чем, и все же покупают и едят их. Мы живем в массовом обществе и на перенаселенной Земле, где считается, что для сохранения продуктов их нужно набить консервантами.

Томас: Наверное, надо тащить чистые продукты с собой, как в "Горе Аналог", либо приспосабливаться к имеющимся.

Аркадий: Надо есть как можно меньше таких продуктов. Но попробуй разберись, что есть что. На Западе существует целая сеть магазинов "Health Food Store", в которых как будто бы продаются продукты безо всяких консервантов. Однако не исключено, что их изготовляют в другом цехе той же фирмы, только стоят они дороже. За хорошее яблоко платишь один доллар, а за гнилое заплатишь три доллара, потому что червяки в гнилом понимают, куда лезут, в консерванты они не полезут, и значит, это хорошо, его можно есть.

Валерий: Я по поводу учителей. Мне нравится от всех учений что-то брать. Я хочу посмотреть, как конкретный человек, учитель передает что-то, и это можно попробовать, примерить на себя, просто ощутить… и как-то хочу начать…

Аркадий: А где находитесь Вы, дегустатор различных блюд? В какой области оказывается Ваша собственная фокусировка, Ваша собственная сверхзадача. Вы хотите сказать, что это неважно, и Вы хотите все пробовать. Смотрите, как бы у Вас не было расстройства желудка. Не дайте этому случиться, попробуйте сфокусировать и облагородить свою позицию.

Андрей: Я стараюсь, чтобы говорила не моя личность, а стараюсь слышать голос сущности, того, что действительно надо. Когда я работал в магазине эзотерической литературы, я интересовался всеми книгами подряд, в Евангелии я что-то для себя нахожу, а буддизм мне не понравился, культурами не сошлись, наверное. Я это к тому, Валера, что все, особенно великие, учения имеют какой-то смысл, но до определенной степени и для определенного человека. Мне не очень нравится система Игоря, потому что это путь именно Игоря, а всем остальным это поможет лишь до определенной степени куда-то продвинуться.

Аркадий: Ну и слава Богу, что до какой-то степени поможет, с этого я и начал…

Валерий: С Андреем я согласен. Просто фраза о вредности учений мне показалась очень категоричной.

Андрей: Учения вредны, когда ты на первом этапе. Если изучать русский язык, то одновременное изучение латинского языка будет поначалу мешать, а если еще параллельно заниматься и английским, то это просто будет с толку сбивать.

Аркадий: Друзья, все-таки, наверное, духовные традиции и иностранные языки – это разные вещи.