174. Почему бессмыслен и вреден призыв «помнить о смерти»?
174. Почему бессмыслен и вреден призыв «помнить о смерти»?
С точки зрения религиозной аскезы это совсем не вредно; наоборот, здесь единственное средство спасения. По ошибке и историческому недоразумению такая точка зрения стала отождествляться чуть ли не с самой философией. В значительной мере такое положение дел объяснимо, поскольку смерть – область, в которой религия и философия сближаются наиболее тесным образом, вплоть до полного неразличения. Но именно здесь они и расходятся на бесконечность без всякого шанса на какое-либо содружество. Слишком велика разница в подходе к смерти у религии и философии. Высказывания отдельных весьма почтенных представителей философии были восприняты как аксиома (еще одно серьезное напоминание о том, как вреден догматизм в философии). За установкой о непрестанном «памятовании» о смерти кроется жесткая и жестокая установка, согласно которой размышление о смерти есть единственное, что продвигает человека к «истинной жизни». Но это неправильно. Непрестанные размышления о смерти вне философского ее осмысления могут привести в худшем случае к психическому расстройству, в лучшем – в монастырь. И действительно, интенсивное размышление о смерти может деформировать то, что на языке науки называется сознанием и психикой. Но философия как раз спасет человека, по крайней мере, от неправильного размышления о смерти – того размышления, которое заканчивается либо полным нигилизмом, либо полной апатией. Исходя из метафизической сущности философии, предмет которой – бытие, а метод – удивление чуду бытия, попадание смерти в поле зрения философии будет иметь эффект совершенно иной, нежели в случае с религией или обыденным сознанием. Философия не рассматривает смерть в качестве банально-очевидного факта конца жизни, не занимается терапией снятия страха смерти и уж тем более обещанием совершенно эфемерных вещей. Морализаторство (причем неважно, гуманистическое или религиозное) по поводу того, как «правильно прожить жизнь, если есть смерть», также за гранью философской рефлексии. Мы умрем, что же делать? Можно ли вообще жить в таких удручающе-тоскливых условиях? Здесь любой ответ, будь то гуманистический, заключающийся в том, чтобы жить и интенсивно наслаждаться жизнью, которая неизбежно кончится (правда, наслаждаться разумно и с пользой для общества, по крайней мере не во вред ему), или религиозный, сводящийся к тому, чтобы перестать наслаждаться, дабы получить вознаграждение после жизни, которая неизбежно закончится, явно неуместен. И в том, и в другом случае мы имеем капитуляцию перед смертью на основании признания медицинского факта «прекращения» жизни. Это прекращение в одном случае – гуманистическое предсмертное наслаждение, в другом – умерщвление всякой возможности даже намека на наслаждение. Разве может нечто подобное предлагать философия, которая прозрела чудо бытия?
Данный текст является ознакомительным фрагментом.