ПРОЛОГ

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

ПРОЛОГ

Скоро Бесконечность поглотит меня,

и я хочу подготовиться к этому…

Карлос Кастанеда "Колесо времени" (книга последняя, 1998)

Из нашего мира — мира тоналя, мира ограниченного и искаженного человеческого восприятия — в неопределимую бесконечность удалился Карлос Кастанеда. Тридцать лет, каждый год мы ждали его изумительных книг. Мы ждали его откровений, намеков, сомнений и открытий, и каждая его книга становилась вехой, отметиной на пути в Неведомое, — а мы по мере своих сил продвигались вслед за ним, испытывая ужас и восхищение, вспоминая давно позабытые чудеса и поражаясь причудливым пейзажам магической Реальности.

Многие, услышав имя Кастанеды, хмыкают и пожимают плечами: лжеученый, мистификатор, мифотворец — не правда ли, именно так называли и продолжают называть его по сей день?

Да, Карлос в своих книгах рассказывал сказки. Во-первых, он не мог не рассказывать «сказки», поскольку обращался к описанию опыта, чуждого безнадежному большинству людей. Во-вторых, он никогда не давал в своих "полевых заметках" фактический материал: играл характерами, ситуациями, антуражем, заметал следы — именно так, как его учил сам Хуан Матус. И все же Кастанеда реалистичен, как никакой другой писатель: ведь он рассказывает нам о Реальности — странной и могущественной, бесконечной и безразличной. Человек в этой Реальности — существо незначительное, и удел его более чем скромен. Грандиозные энергетические потоки, которые оказываются доступны восприятию мага, часто дают ему иллюзорное ощущение собственной значимости, даже величия. Кастанеде удалось избежать подстерегающей всех успешных оккультистов мании величия. Вряд ли его можно обвинить в гордыне: ни сект, ни церквей, ни Международных Братств он не создавал, да и вообще к теократическим порядкам был равнодушен. С другой стороны — не впадал в фанатический аскетизм и не отказывался от финансового благополучия.

Этот человек дал нам ключ к познанию Реальности. Он сильно и убедительно показал, что Реальность ускользает, как только мы наклеиваем на нее ярлык, присваиваем ей понятие, навязываем смысл. Карлос и сам попытался стать частью этой подлинной, вечно ускользающей, неопределимой Реальности — своею жизнью он попробовал хоть в какой-то мере уподобиться Силе, о которой рассказал столько «сказок» миллионам людей; хотя большая их часть просто развлекалась за его счет; другая настойчиво обвиняла его в шарлатанстве, упражнялась в скепсисе, полагая себя рационалистами и подлинными интеллектуалами; третья — негодовала и находила в учении Кастанеды происки Антихриста. А ведь достаточно взглянуть на ушедшего в бесконечность странника простым, неискусственным взглядом — и поневоле удивишься: как мало личного оставил он за последние три десятилетия! Причудливый узор Силы: словно сама Реальность решила прорваться сквозь барьер восприятия и сделала это безыскусно, непосредственно, лаконично, поскольку как таковая не нуждается ни в литературном изяществе, ни в эстетстве любого рода.

Ничто в жизни последнего нагваля не оставляет впечатления биографии — разве только годы, проведенные в Калифорнийском университете. Его поступки не поддаются однозначным оценкам. Даже история с брошенной дочерью, которую так любили смаковать представители желтой прессы и злобствующие критики, совершенно непонятна. Пытаясь хоть как-то проследить за поведением единственного в своем роде антрополога, начиная со знаменательного 1960 года, когда он познакомился с доном Хуаном, мы словно наблюдаем за человеком, движущимся в жизни на ощупь — Карлос как бы прислушивается к чему-то нам недоступному и стремится правильно ответить на беззвучный зов. В целом это выглядит довольно странно, но ясно одно: этот человек, зная, что невольно оказался в центре внимания многочисленной и разношерстной публики, не старался, подобно прочим, создать захватывающий имидж. Кастанеда не боялся быть смешным, противоречивым, показаться невежественным, что может позволить себе только человек, действительно свободный. Он мог быть непунктуальным, безответственным, он сочинял о себе массу неправдоподобных историй и делал это настолько непринужденно, что, очевидно, совсем не боялся разоблачений.

Можно считать это обычным легкомыслием, даже безнравственностью и асоциальностью — но ведь свобода порою выглядит именно так. Реальности нет никакого дела до того, насколько ее проявления соответствуют нашему представлению о социальном престиже.

Кастанеда подарил нам шанс, и мы должны быть бесконечно благодарны ему за это. Если он действительно был последним нагвалем старого цикла, то ему, безусловно, суждено было стать первым нагвалем нового цикла. Мир после Кастанеды никогда уже не станет таким, каким был до него. Благодаря его книгам мы узнали, что вовсе не заперты в тюрьме собственного сознания, но это открытие далеко не всегда вызывает у человеческого существа эйфорию. Мы узнали, что вокруг — мириады миров и их только предстоит открыть, ощутить, осмыслить. Мы впервые с такою отчетливостью осознали, почему в обычном состоянии не способны вырваться из жесткого, фиксированного режима восприятия.

Это не догадки и не красноречивые намеки в стиле дзэн, не индуистские метафизические головоломки, где количество терминов порою конкурирует с количеством сомнительных умозаключений, это даже не даосские притчи, где дух Реальности витает над пейзажами, увиденными в ярком и радостном солнечном свете человеческого сознания, наполненного самим существованием. Это ясная и вполне проверяемая модель — совокупность психоэнергетических закономерностей, которые любой добросовестный экспериментатор может подтвердить или опровергнуть.

Благодаря учению дона Хуана вселенная, в которой мы живем, изменилась. Вполне возможно, кому-то она теперь покажется слишком большой и страшной, кому-то — возмутительно бесчеловечной. Но человек быстро находит себе новые утешения взамен утраченных.

Конечно, знание дона Хуана предназначено, в первую очередь, для того, кто хочет быть вечным странником, для того, чья высшая ценность заключена в радости неограниченного восприятия. Но, как всякое истинное знание — знание, наделяющее Силой, — оно может стать орудием, способным привести к страданию, тьме, даже к катастрофе. Сегодня мы еще настолько не отдаем себе отчета в происшедшем, что даже всерьез обсуждаем вопрос, обладает ли вообще ценностью «фантастическая» эпопея Карлоса Кастанеды.

Тысячи людей практически во всех странах мира, оторвавшись от завораживающих кастанедовских «сказок», нашли собственную тропинку в миры второго внимания. Как все первооткрыватели, они рискуют — иногда собственным здоровьем, а иногда и жизнью. И мне следовало бы призвать их к осторожности, осмотрительности, умеренности и т. д. и т. п. Но я не стану этого делать, и вовсе не потому, что легкомысленно отношусь к человеческим судьбам. Просто у нас больше нет лидера-нагваля, на которого можно взвалить заботы о нашем воспитании и обучении. Одно я знаю наверняка: осторожные люди никогда ничего не открывали. В этом мире — мире после Кастанеды — каждый пройдет оставшуюся часть пути сам. Карлос не поможет нам ни новыми книгами, ни магическими пассами, ни даже простой радостью от того, что мы живем с ним на одной планете.

Быть может, свободное восприятие "одинокой птицы" блуждает сейчас в невообразимых просторах нагуаля. Но не исключено, что Кастанеда все еще рядом: ведь он так долго беседовал с нами в своих книгах. Десятки лет он делился с нами своим вниманием, силой и любовью. Мы живем после Кастанеды, но уже никогда не будем жить без него.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.