Становление философии и роль Сократа

Становление философии и роль Сократа

Примерно 2500 лет тому назад мифологическому периоду с его спокойствием и самоочевидностью пришел конец. Сразу в нескольких точках – в Древней Индии, Древнем Китае, Древней Греции – «началась борьба рациональности и рационально проверенного опыта против мифа… и вызванная этическим возмущением борьба против ложных образов бога» (Ясперс К. Истоки истории и ее цель. Вып. 1. М., 1991. С. 31). В результате целостность мифа была разрушена, и он стал элементом рефлектирующего сознания. Новое вопрошание, обращенное к миру, привело к иным ответам. Человек открыл внутри себя духовный источник, поднявший его над самим собой и миром. Общим было растущее осознание человеком себя как индивидуальности в пределах целого.

Политическая ситуация в трех регионах была сходной: небольшие свободные государства, взаимодействующие друг с другом. Индийская и китайская культуры подготовили появление философии, но возникла она в культуре греческой. Более того, философия в отличие от мистики, искусства и мифологии не является всеобщей отраслью культуры, т. е. свойственна не всем народам. Мистицизм Востока помешал становлению философии в Индии и Китае, а греческая мифология помогла, создав набор образов, перешедших в понятия. На то были особые причины. Греция – страна наиболее четкой, последовательной и логичной мифологической системы. Мотив жертвы предстал в ней особенно выпукло (вспомним Прометея). По мере роста драматизма мифы очеловечивались; недаром именно в Греции возникла концепция Эвгемера о том, что боги – это мифологизированные культурные герои. Человекоподобное изображение богов подрывало веру в мифы (на что справедливо указывали впоследствии христиане) и способствовало переходу к философии, который совершается, когда мифология достигает апогея.

Древние греки обладали наиболее рациональным складом ума из всех древних народов. Имели значение социальные условия, которые находятся в соответствии с психологией и менталитетом народа, а именно становление демократического образа правления. В демократическом обществе, утверждал Перикл, бесполезным считается тот, «кто вовсе не участвует в государственной деятельности. Мы сами обсуждаем наши действия или стараемся правильно оценить их, не считая речей чем?то вредным для дела; больше вреда, по нашему мнению происходит от того, если приступать к исполнению необходимого дела без предварительного уяснения его речами» (Фукидид. История. II, 40). Стало быть, каждый афинянин не только имел право, но и обязан был как гражданин высказывать о делах государства, понимая его как республику («общее достояние»), свое мнение и отстаивать его, расчитывая на восприимчивость слушателей к рациональным доводам и не опасаясь наказания за суждение. Собственное мнение надо уметь обосновывать. Эта государственная необходимость в демократическую эпоху требовала обращения к философии. Люди, умеющие говорить логично и красиво, выходили победителями в спорах и пользовались престижем и славой.

Так родилась первая из двух философских цивилизаций – греческая. Вторая – римская – много заимствовала от греческой после завоевания Греции, что привело к расширению ареала философии на все пространство великой Римской империи и приобщение к ней других народов. Заметим, что становление новой господствующей отрасли культуры произошло в цивилизации нового типа – морской: недаром подчеркивалась роль образа жизни населения морской торговой державы в становлении философии и общего высого уровня культуры. Греки много сделали для создания целостной личности в том смысле, что хотели видеть таковыми всех свободных людей.

Необходимость систематизации мифов вела к формированию логики и правил понятийного мышления и тем самым была внутренней культурной причиной, приведшей к возникновению философии. Выход философии из мифа хорошо виден в «Диалогах» Платона, например, «Пире», где миф, во-первых, выступает в качестве отправной точки философствования, а во-вторых, в качестве иллюстрации.

Помогла становлению философии известная предусмотрительность, если не хитрость Сократа, о которой пишет Ксенофонт. «Когда он сам разбирал какой?либо вопрос, то приступал к нему путем общепринятых истин, считая это основанием речи. Оттого?то, когда он говорил, у него более всех, насколько я знаю, оказывалось соглашающихся слушателей. Он говорил, что и Гомер потому придал Одиссею славу надежного оратора, что тот умел вести речи путем общепризнанных истин» (Ксенофонт. Воспоминания о Сократе. VI, 15). Конечно, за такими «общепринятыми истинами» было собственное понимание вещей, как в притчах Христа был иной, более глубокий смысл. Прием Сократа напоминал христианский – в том и другом случае это было необходимо, чтобы слушатели лучше поняли и скорее согласились с говорящим.

Миф широко использовался в период становления философии как удобная, привычная всем согражданам форма, в которую вкладывается новое, рациональное содержание. Например, вспоминается, что для обеспечения возможности совместной жизни боги решили ввести среди людей «стыд и правду», но что это – определяется по-философски. Исследователи отмечают, что довольно длительное время античная философия была своеобразной рационалистически стилизованной мифологией.

Корни философии – в обычных представлениях, прошедших стадию мифологизирования. В одной из основных философских категорий – материи, обозначающей объективную реальность, данную в ощущениях, слышится слово «мать», которое в мифологии поднялось до символа Матери-Земли, Матери-природы как бесконечного пространства, понимаемого в виде бесформенной протяженности, доходящей до бескачественности в философском понятии материи. А в понятии идеи как образца для всех вещей – отголоски представления об отце или, в мифологизированном варианте, об Отце-Небе как основателе и творце мира. Отыскивая корни философии, можно уйти и глубже – в мистику.

Еще одной составляющей философии были правила ведения спора, которые начали формироваться в Греции под влиянием странствующих учителей мудрости – софистов – и вызывались практическими потребностями демократической системы управления полисом. Разногласия людей могут быть результатом различного понимания слов. Один говорит: «человек – это звучит гордо». Другой заявляет: «не было более вредного существа на Земле». Первый исходит из того, что в каждом человеке есть искра божия; для второго человек – существо с двумя руками на двух ногах. Они могут согласиться друг с другом, только договорившись об определении слова «человек». Однозначно определенное слово есть понятие. Ввел понятия как инструменты поиска истины Сократ. Коль скоро есть понятия и любовь к истине, ее можно найти посредством размышления и спора. Итак, нужно определить слова и спорить о них – таков метод философствования, с помощью которого приходим к общечеловеческой истине. Сам Сократ не говорил, что нашел ее, он считал, что ее надо искать и можно обрести, тем самым стимулируя поиск.

Суть своего метода, приведшего к становлению философии, Сократ передает так: «Я решил, что надо прибегнуть к отвлеченным понятиям и в них рассматривать истину бытия, хотя уподобление, которым я при этом пользуюсь, в чем?то, пожалуй, и ущербно… Как бы то ни было, именно этим путем двинулся я вперед, каждый раз полагая в основу понятие, которое считал самым надежным; и то, что, как мне кажется, согласуется с этим понятием, я принимаю за истинное – идет ли речь о причине или о чем бы то ни было ином, – а что не согласно с ним, то считаю неистинным» (Платон. Федон. 100 а – в). Здесь видна и вера Сократа в наличие истины, без которой невозможно плодотворное философствование, и его изначальная скептичность («я знаю, что я ничего не знаю»), которая отошла затем на второй план у Платона и Аристотеля, но всегда присутствовала в качестве критической функции философии и в конце концов стала преобладающей, чтобы ослабить философию и лишить ее лидирующей роли в культуре.

Представление о том, что для всех людей существуют одни и те же ценности, главная заслуга Сократа. Ныне это модная тема, но еще 2500 лет тому назад философ задал вопрос, что нужно в формальном смысле, чтобы социальная жизнь была гармоничной, и ответил: чтобы глубинные духовные ценности были одинаковы для всех людей. Существует противоречие в том, что, с одной стороны, данный человек – мера всех вещей, а с другой, этические нормы универсальны. Сократ преодолевает его своим методом. Он отличался от софистов тем, что не просто учил, т. е. передавал знания, а пользовался методом приведения людей к истине, благодаря которому каждый приходит к ней сам. Довести до сознания индивида дремлющее в нем знание и призван сократовский метод майевтики как «духовного повивального искусства». Сократ считал, что спорить надо так, чтобы путем последовательных рациональных шагов мысли человек сам приходил к истине, поскольку истину нельзя внушить, а можно только самостоятельно открыть ее для себя.

Основным в учении Сократа было то, что к благу, даваемому общезначимым знанием, каждый приходит, что называется, своим умом. Никакие внешние предписания не могут заставить человека вести себя хорошо (в этом Сократ соглашался с Конфуцием). Человек должен понять, что надо поступать именно так, но ему нужно помочь «родить плод добродетели». Отвечая на обвинения, Сократ говорил, что никогда никого ничему не учил, а только не препятствовал другим задавать ему вопросы и задавал вопросы сам. Это составило суть того метода диалога и приведения к истине, который исповедовал Сократ.

Диалектика Сократа отличалась от китайской, которая была объективной и не знала искусства спора. «Великое дао не [может быть] названо; великий спор не [может быть решен] словами» (Древнекитайская философия. Т. 1. С. 258). А для становления философии нужно именно рациональное обсуждение как способ достижения истины. В этом проявился древнегреческий дух и гений Сократа. Метод Соктара хорош тем, что человек не принуждается к истине, а приходит к ней свободно. Философия – это свобода мысли, а не закабаление ее.

Ученик Сократа Платон использовал его метод как форму своих произведений, и даже в его первом произведении, написанном не в форме диалога – «Апологии Сократа», – диалог между Сократом и его обвинителями присутствует.

Для того чтобы дремлющее в душе человека знание проявилось, надо, чтобы он совершил над собой усилие познать то, что заложено в нем. Сократ обратил человека к самому себе, призвал к самопознанию. Отсюда афоризм, который он часто повторял: «Познай самого себя». Это важнейший принцип, с которого берет начало практическая философия, размышляющая не над тем, как устроен мир, а над тем, что делать человеку и кто он такой.

Благо не то, что индивиду в какое?то мгновение кажется таковым, а то, что при всяких обстоятельствах и каждым на основании его собственного усмотрения признается благом. Если что?то считается хорошим, то это хорошо для всех, а не для кого?то одного. Коль скоро достижение всеобщего знания ведет к общим нормам поведения, всякий зол не по собственной воле, а лишь по неведению. Таким образом, знание способно сделать всех людей добрыми.

Добро и зло Сократ отождествлял соответственно со знанием и незнанием. Любовь к мудрости и обретение истинного знания становятся основными предпосылками добродетельного поведения и адекватного взаимодействия людей, а зло уподобляется невежеству. Разум становится высшим критерием жизни и смерти. Истинное знание существует в форме понятий, создаваемых философами. Так, «олицетворение философии» Сократ обосновывал господствующие положения философии и ее право на руководство человеческими делами. Все, существовавшее ранее, было в лучшем случае правильным мнением, но не знанием. «Истинные мнения тоже, пока они остаются при нас, вещь очень неплохая и делают немало добра; но только они не хотят долго оставаться при нас, они улетучиваются из души человека и потому не так ценны, пока он их не свяжет суждением о причинах… Будучи связанными, мнения становятся, во-первых, знаниями и, во-вторых, устойчивыми. Поэтому?то знание ценнее правильного мнения и отличается от правильного мнения тем, что оно связано» (Платон. Менон. 98). С философией приходит знание и даруемое им счастье.

Обосновывая свое понимание добродетели и идею блага в качестве высшей, Сократ первый четко провозгласил: жертва возвышенней победы; лучше претерпеть несправедливость, чем причинить ее. Сократ обосновывает свой главный этический тезис космологически, кармически и философски. Космологический аргумет в пользу своего основного нравственного принципа Сократ формулирует следующим образом: «Мудрецы учат, Калликл, что небо и землю, богов и людей объединяют общение, дружба, порядочность, воздержанность, справедливость, по этой причине они и зовут нашу Вселенную» порядком»(«космосом»), а не» беспорядком», друг мой, и не» бесчинством». Ты же, мне кажется, этого в расчет нисколько не принимаешь, несмотря на всю свою мудрость, ты не замечаешь, как много значит и меж богов и меж людей равенство, – я имею в виду геометрическое равенство, – и думаешь, будто надо стремиться к превосходству над остальными» (Платон. Горгий. 508).

Основной нравственный принцип и философское понимание значения знания Сократ переносил и на государство, считая, что править должны знающие, и критикуя правление, основанное на насилии. «Власть, основывающуюся на воле народа и на государственных законах, он называл царством, а власть против воли народа и основывающуюся не на законах, а на произволе правителя, называл тиранией» (Ксенофонт. Воспоминания о Сократе. VI, 12). Подчеркивая недолговечность тирании, Сократ отмечал, что тиран, казнящий неугодных ему здравомыслящих и дельных граждан, непременно будет в скором времени наказан сам.

Речь Сократа завораживала, потрясала и переворачивала души его собеседников. «Когда я слушаю его, – говорил Алкивиад, – сердце у меня бьется гораздо сильнее, чем у беснующихся корибантов (жрецы богини Кибелы, доводившие себя в богослужениях до экстаза и исступления. – А. Г.), а из глаз моих от его речей льются слезы; то же самое, как я вижу, происходит и со многими другими. Слушая Перикла и других превосходных ораторов, я находил, что они хорошо говорят, но ничего подобного не испытывал, душа моя не приходила в смятение, негодуя на рабскую мою жизнь. А этот Марсий приводил меня часто в такое состояние, что мне казалось – нельзя больше жить так, как я живу… И только перед ним одним испытываю я то, чего вот уж никто бы за мною не заподозрил, – чувство стыда» (Платон. Пир. 215–216). Можно критиковать отождествление Сократом знания, добродетели и счастья, но при принятии этого тезиса отсутствие счастья позволяет сделать вывод, что мы невежественны, и тем самым стимулировать мышление. А этого и хотел Сократ.

Разговор Сократа с его оппонентами в «Горгии» весьма показателен. Здесь философ разговаривает с людьми, которые защищают обычные эгоистические взгляды, и создается впечатление, что логика Сократа действует на его друзей, но не на противников, которые хотя и вынуждены соглашаться под напором доводов, но будут и дальше поступать по-прежнему. Последующее осуждение и казнь Сократа доказали это, как и другое. Великий философ не тот, кто хорошо, глубоко и логично рассуждает, но тот, кто, обладая мировоззрением и являсь образцовым гражданином, на деле следует своим убеждениям. Можно сказать, что в диалоге «Горгий» Сократ теоретически подготовил свое последующее решение умереть. За словом последовало дело – добровольная жертва, доказавшая, что культура сильнее смерти и приведшая к победе философии.