Глупость

Глупость

Когда поезд отъехал, все еще было светло, но тени удлинились. Весь город толпился вокруг железнодорожной линии. Вышли люди, чтобы наблюдать, как поезд проходит мимо, а пассажиры махали руками своим знакомым. С большим грохотом мы начали пересекать мост через широкую, извивающуюся реку. На этом промежутке она была шириной в несколько миль, а другой берег был едва видим в быстро исчезающем свете. Поезд пересек мост очень медленно, как будто ему приходилось прокладывать новый путь вперед, ширина реки была пронумерована в промежутках, и их было пятьдесят восемь между этими двумя берегами. Как красива была эта вода, тихая, насыщенная и очень медленная! Стояли островки песка, которые выглядели приятно прохладными на расстоянии. Город, с его шумом, пылью и нищетой, оставался позади, а чистый вечерний воздух проникал через окна. Но пыль снова заклубилась, как только мы покинули длинный мост.

Мужчина, находившийся на нижнем сиденье, был очень болтлив, и поскольку у нас впереди была еще целая ночь, он почувствовал себя вправе задавать вопросы. У него было грузное телосложение, большие руки и ноги. Начал он, говоря о себе, своей жизни, тревогах и детях. Он говорил, что Индия должна стать столь же процветающей, как Америка. Эту перенаселенность необходимо контролировать, а людей нужно заставить почувствовать свою ответственность. Он говорил о политической ситуации и войне, а закончил счетом за свое собственное путешествие.

Насколько нечувствительны мы, как недостает нам быстрой и адекватной реакции, как мало свободны мы для наблюдения! Без чувствительности как может возникнуть гибкость и быстрота восприятия, как может появиться восприимчивость, понимание, свободное от стремления к чему-то? Само стремление предотвращает понимание. Понимание приходит с высокой чувствительностью, но чувствительность — не та вещь, которую можно искусственно взрастить. То, что искусственно выращено, — это позерство, искусственная фанера, и это прикрытие не чувствительность, это манерность, поверхностная или глубокая, в зависимости от обстоятельств. Чувствительность — это не культурное следствие, результат влияния, это состояние чуткости, доверительности. Доверительное — это скрытое, неизвестное, непредсказуемое. Но мы заботимся о том, чтобы не быть чувствительными, это слишком болезненно, слишком изнуряюще, это требует постоянного умения приспосабливаться, что является проявлением внимания. Проявлять внимание означает быть осторожным, но мы, скорее, предпочитаем, чтобы нас утешали, погружали в сон, оглупляли. Газеты, журналы, книги из-за нашего пристрастия к чтению оставляют на нас свой отупляющий отпечаток, так как чтение — это изумительное бегство, подобно спиртному или обряду. Мы хотим убежать от боли жизни, и оглупление — это самый эффективный способ: оглупление, вызванное объяснениями, следованием за лидером или идеалом, отождествлением с каким-то достижением, каким-то ярлыком или характеристикой. Большинство из нас хочет, чтобы их сделали глупыми, а для погружения ума в сон привычка очень эффективна. Привычка самодисциплины, тренировки, поддержания усилия стать кем-то — все это одобряемые способы, чтобы вас сделать нечувствительными.

«Но что бы можно было сделать в жизни, если бы мы были чувствительны? Мы бы все съежились, и не было бы никакого эффективного действия».

Что привносят в мир отупленные и нечувствительные? Каков результат их «эффективного» действия? Войны, беспорядок в них самих и вовне, жестокость и увеличивающееся страдание, как в них самих, так и в мире. Действие ненаблюдальных неизбежно приведет к разрушению, к физической опасности, к распаду. Но чувствительности нелегко достичь, чувствительность — это понимание простого, что является очень сложным. Это — не уход в себя, не процесс съеживания, не изоляция. Действовать с чувствительностью — значит осознавать целостный механизм действующего.

«Понимание целостного механизма меня самого займет долгое время, а мой бизнес тем временем будет продолжать разрушаться, и моя семья будет умирать с голоду».

Ваша семья не будет голодать, даже если вы не сэкономили достаточно денег, всегда есть возможно устроить так, чтобы они были накормлены. Ваш бизнес, несомненно, будет продвигаться к разрушению, но распад на других уровнях существования уже происходит. Вас беспокоит только внешний разрыв, вы не хотите видеть или знать то, что происходит внутри вас. Вы игнорируете внутреннее и надеетесь построить внешнее, но все же внутреннее всегда одолевает внешнее. Внешнее не может длиться без полноты внутреннего. Но полнота внутреннего — это не повторяющиеся ощущения организованной религии и не накопление фактов, названное знанием. Путь всего этого внутреннего искания должен быть осознан для того, чтобы внешнее выжило и было здоровым. Не говорите, что у вас мало времени, поскольку у вас много времени, это вопрос не нехватки времени, а игнорирования и нежелания. У вас нет никакого внутреннего богатства, поэтому вы хотите удовлетворения от внутренних богатств, как вы уже имеете это на внешнем уровне. Вы ищете не средства, чтобы прокормить вашу семью, а удовлетворение от обладания. Человек, который обладает или собственностью, или знанием, никогда не сможет быть чувствительным, он никогда не сможет быть ранимым или открытым. Обладать — означает сделаться отупленным, является ли обладание добродетелью или деньгами. Обладать человеком — означает не осознавать этого человека. Искать и обладать действительностью значит отрицать ее. Когда вы стараетесь — стать добродетельным, вы больше не добродетельны, ваш поиск добродетели — это только лишь достижение вознаграждения на ином уровне. Вознаграждение — это не добродетель, добродетель — это свобода.

Как может отупленное, уважаемое, недобродетельное быть свободным? Свобода уединения — это не замыкающийся в себе процесс изоляции. Быть уединенным в богатстве или в бедности, в знании или в успехе, в идее или в добродетели — означает быть отупленным, нечувствительным. Бездушные, но почитаемые не могут образовать общность, но когда они делают это, они проделывают это с их собственными проекциями. Чтобы создать общность, необходима чувствительность, ранимость, свобода от желания стать кем-то, что является освобождением от страха. Любовь — это не становление, не состояние «я буду». То, что становится чем-то, не может создать общность, поскольку оно вечно изолирует себя. Любовь — это ранимое, любовь — это открытое, непредсказуемое, неизвестное.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.