Аркан XVIII

Аркан XVIII

I. Традиционные наименования:

Hierarchia occulta; Hostes occulti; Pericula occulta; Crepusculum, Justitia, Mysterium; Canes; Луна.

II. Буква еврейского алфавита:

? (Тзаде).

III. Числовое обозначение:

Девяносто.

IV. Символическое начертание:

Ночь; широкая песчаная неприветливая долина освещена луной, то и дело закрываемой облаками; в эти минуты мрак сгущается совсем и сквозь сырую мглу ползущего тумана в расстоянии даже нескольких шагов ничего не видно. Узкая дорога, местами засыпанная сыпучим песком, местами пересеченная оврагами, тянется от края и до края, неизвестно где начинаясь и теряясь в неведомой дали за горизонтом. Там, в этой жуткой неизвестности, что-то горит, и далекое зарево пожара слабо расцвечивает горизонт красной дымкой. На фоне этого зарева видны две громоздкие, массивные и неуклюжие башни, неведомо кем построенные, для какой-то неведомой цели…… По бокам дороги, то там, то сям, сквозь скользкую мглу тумана, под холодным лучом луны, виднеются красные пятна, кажущиеся огромными сгустками крови. На дороге сидят волк и собака, задравши головы кверху, вся местность кругом оглашается их мерзким заунывным, наводящим тоску воем. Недалеко, поодаль, в левую сторону от дороги, виден рак, прячущийся в зловонную лужу. Жутка и страдна эта долина; глушь, тоска и горе царствуют в ней!…

§ 1. Путь жизни человека

«Когда я обратил сердце мое на то, чтобы постигнуть мудрость и обозреть дела, которые делаются на земле, и среди которых человек ни днем ни ночью не знает сна, — тогда я увидел все дела Божий и нашел, что человек не может постигнуть дел, который делаются под солнцем. Сколько бы человек ни трудился в исследовании, он все-таки не постигнет этого, и если бы какой мудрец сказал, что он знает, — он не может постигнуть этого».

Екклезиаст, 8:16–17.

Тяжек и страден жизненный путь человека! Нет в мире земли никого, кто бы мог назвать себя счастливым вполне. Вглядываясь в жизнь других людей, невольно начинаешь изумляться тому, как бесконечно разнообразны страдания, как многоразличны удары, наносимые судьбой; с каждым часом становится все непонятнее, откуда у человека берется сила и мощь противостоять этим ударам; воистину можно сказать: «терпи все, потому что это ничто по сравнению с тем, что человек перенести может».

«Нельзя сказать, что ошибки и заблуждения человека были малы или незначительны; дорога его усеяна колоссальными развалинами; страдания его были велики, как родовые боли при рождении дитяти-гиганта. Это предвестники достижения, область которого беспредельна. Человек испытал и продолжает испытывать различные виды мученичества; его учреждения не что иное, как алтари, им воздвигнутые, на которых он ежедневно приносит жертвы, изумительные в своем роде и поразительные по своей численности»,

Рабиндранат Тагор.

«Не из праха выходит горе, и не из земли вырастает беда; но человек рождается на страданье, как искры, чтобы устремляться вверх».

Книга Иова, 5:6–7.

Нет такой стороны существа человека, которая бы болезненно не напоминала духу о своем существовании; можно сказать, что человек сознает себя лишь постольку, поскольку он страждет. Как только боли и муки его стихают, он перестает как бы чувствовать себя самого, в его сердце раскрывается зияющая пустота, и он перестает себя сознавать. Степень самосознания его в то время, когда стихают боли души и тела, и является мерилом совершенства его духа. Тот человек, пред очами которого и в это время раскрывается целый мир с переживаниями и чувствованиями иного порядка, уже воистину бесконечно далеко опередил своих сородичей. Стремление забыться хотя на короткое время, страстное желание хотя бы ненадолго оторваться от окружающей обстановки, во что бы то ни стало и что бы это ни строило, есть исходный пункт как высочайших воспарений духа, так и неслыханнейших преступлений.

«Невыносимая тоска есть первое испытание неофита в оккультизме».

М. Коллинз.

Чувство красоты и гармонии, жажда прекрасного создали искусство во всех его проявлениях, и пока человек мог удовлетворяться красотой форм, многоразличные произведения искусства утоляли жажду его души; так создался тип человека, известный под именем артиста. Такой человек сознательно или, в большинстве случаев, бессознательно, закрывает глаза на то, что вокруг него происходит. Он считает себя выше мира, считает себя человеком иной породы, и, упоенный стремлениями и переживаниями гармоний мира, пред ним раскрывающимися, весь остальной мир он попросту игнорирует, считая его недостатки и несовершенства его естественными и неотъемлемыми атрибутами. Он не стремится идти далее, не стремится заглянуть в глубь вещей, не стремится познать генезис и причинность противоречий и дисгармонии окружающего мира, он попросту удовлетворяется тем, что пылкий и восторженный дух его в сладкой дремоте экстаза воспринимает туманные отблески и несказываемые мысли иного мира. Но, рано или поздно, горе подстерегает и такого человека. Все болезненнее и болезненнее в его ушах начинает раздаваться голос рассудка, толкающий его оглянуться назад, сойти с воздвигнутого им себе пьедестала и обратить взор свой на томление человечества. Для него наступает пора страданий, пора переоценки всего, столь страшная и тягостная всякой душе человеческой. Этот грозный, а подчас и гибельный для него миг в отдельной жизни, миг перелома, наступал всегда логично и естественно. Чем дальше уходил человек в мир грез, таинственных аккордов и мистических видений, тем больше возрастало в душе его страстное желание хотя бы часть своих переживаний передать другим людям. Он попросту подчинялся общему закону, что «в миг переживания счастья человек инстинктивно стремится и жаждет разделить это счастье с другими людьми». И вот, рано или поздно, такой человек наконец оглядывался назад, и ужас охватывал его душу: все, что раньше проходило так незаметно, что скользило, как тень, не доходя до сознания, — все представало пред ним с дерзновенностью уродливости. И в душу человека проникал новый и самый тягостный вид страдания — страдание духа при виде несоответствия великого с малым. Страдания духа — это высшая степень развития, это кульминация всех видов страдания. Если путь человеческий тягостен всегда, то в это время человек действительно начинает трепетать всеми фибрами души своей в страдной и безнадежной агонии. Если всякое другое страдание может быть подавлено простым воздействием лекарств, то в данном случае такого лекарства нет и быть не может.

Нет такого человека на земле, кто бы, вдумываясь в путь своей жизни, мог бы сказать, что он понимает его. Самый мудрый из людей, уже достигший многого, всегда должен, в конце концов, признаться в бессилии понять события своей жизни, их преемственность и цель. Он может о многом догадываться, многое чувствовать, но никогда, пользуясь данными своей жизни, он не сможет вполне восчувствовать необходимость каждого из них и понять в разуме их долженствование; в этом и состоит известный «закон перспективы». Самые отдаленные от нас по времени события жизни всегда настолько еще связаны с нашим настоящим состоянием, настолько еще проникнуты горечью несбывшихся желаний, что человек всегда совершенно лишен возможности их объективного анализа, а если бы человек и достиг этой возможности, то он перестал бы уже быть человеком, потому что, порвав все связи с жизнью, он уже не мог бы быть живым.

Кем бы человек ни был, он всегда наталкивается на препятствия, кладущие предел его стремлениям в том направлении, в котором ему хочется двигаться. Его путь обрывается, а затем на пути его жизни возникают новые факторы, которые устрояют ее русло в совершенно новом направлении. Вот почему всегда путь человеческой жизни есть путь извилистый, с крутыми поворотами, а подчас и с остановками и попятным движением по зигзагам. Сам человек, в своем движении по пути жизни, различными сторонами своего существа исполняет различную роль. Своим внешним контуром он соприкасается с жизненной средой, своей внутренней сущностью он является как бы посторонним свидетелем событий, не им приуготовляемых и предначертываемых, не им же и приводимых в исполнение. Но, наряду с этим, в нем всегда также теплится сознание, что он причастен к устроению своей жизни не только непосредственно своей свободной волей, но и через какие-то неведомые и бездонные глубины своего «Я». Эта-то двойственность сознания, одновременное сознание своей силы, могущей все, и сознание полного, совершенно безнадежного бессилия, и гнетут человека. На пути всей своей жизни человек постоянно колеблется между полной и гордой верой в себя и безнадежным отчаянием. Именно эта двойственность и растравляет раны, она не дает человеку горделиво сносить неудачи, отравляя его сомнениями и отчаянием, и в то же время мешает ему смириться и положиться целиком в Высшую Неведомую Волю, шепча ему напоминание, что он властелин по рождению.

«Господи! помоги мне, не допусти меня последовать воле моей!»

Молитва Исайи отшельника.

Отсюда явствует, что путь к побуждению страданий может быть двух видов и выбор их зависит от самого человека. Первый — это путь полного смирения, полного унижения своей личной воли и покорного следования велениям судьбы. Второй путь — это путь активной борьбы, это возведение в идеал личной воли, это отрицание существования внешней силы, признание лишь своей высшей воли, отделенной от воли личной порогом неведомого, но долженствующего быть познанным. Отсюда ясно, что путь смирения — это путь пассивной борьбы, его враг — это сознание своей силы, лежащей втуне, это борьба с ее независимым голосом, кажущимся при этих условиях гордостью. Второй путь — это путь активной борьбы с чувством бессилия, его враг — это отчаяние, постоянно возвышающее свой голос. Эта идея и запечатлена на иероглифе Аркана XVIII. Извилистая тропинка, — это путь жизни человека. Волк и собака, воющие на луну — это две стороны человеческой души. Волк и собака близки друг другу, почти одинаковы, но, вместе с тем, противоположны друг другу. Собака — это эмблема смирения, ибо она свою волю совершенно уничижает перед волей человека. Волк — это эмблема активной борьбы, непримиримой и гордой; он готов погибнуть, но волю свою, свободную и независимую, он ставит выше всего. Соединенные вместе, они враждуют друг с другом, ненавидят друг друга и оба страдают.

Страдность и тягость жизненного пути человека происходит главным образом из того, что он не ведает его смысла, цели и назначения. Самое тяжелое страдание переносится человеком легко, когда оно оправдывается или влечет его к высшей цели; наоборот, даже незначительное препятствие, незначительное страдание, может стать для него нестерпимо тягостным, когда оно представляется ему бессмысленным Неведение цели, незнание источника, непонимание задач — это самое тяжелое бремя, и оно вечно тяготеет над человеком, когда он очерчивает пределы своих исканий узкими рамками своей личности и своей личной жизни. Печать беспросветного уныния и беспредельной неутолимой тоски тяготеет над всеми, кто ищет одной лишь земной правды, одного лишь земного оправдания. Безнадежный пессимизм царствует во всех исканиях, как в области науки, так и в области искусства, когда они перестают искать источник, причины и цель по ту сторону жизни. В жуткой тьме, в мраке непроглядном, в сумраке мглистом бродят эти люди, изнывая в бессилии что-либо понять, что-либо объяснить, но, даже сознавая ясно свое бессилие, чувствуя всем существом своим, что лишь путем тяготения к Вечному они могут утолить свою жажду, они хотя и знают силу веры, но не могут и не дерзают проникнуться ею. А между тем жизнь — это беспрерывная цепь вечных непримиримых противоречий, друг на друга нагромождающихся, друг с другом постоянно сталкивающихся, где ни на один вопрос человек не может найти определенного ответа. Каждая мысль, каждый порыв, каждое искание в самом себе несут зародыш противоречия и, рано или поздно, каждый ищущий правды с горечью убеждается в проклятии, нависшем над ним: «нет Единой Правды, нет Единой Истины».

«Solum certum — nihil esse certi».[752]

Плиний Старший

«Велик и грозен беспросветный мрак, окутывающий мир. Ничего в нем не видно и слышатся только из глубины его разнородные звуки — крики борьбы, ужаса, страдания, злобного торжества, вопль насыщающих себя и никогда ненасытимых злобы и мести, бессмысленный смех, вздохи грубого мимолетного наслаждения, мольбы о пощаде, мольбы о помощи, безнадежные глухие рыдания, предсмертный хрип умирающей животной жизни. Все эти звуки сливаются в мрачную дисгармонию…

Что там происходит, в этом непросветном мраке? Там царствуют слепые и немые, беспощадные законы материальной природы, там сознательная борьба невозможна, победа минутна и ее следствия — ничтожны. Там страшный и загадочный Рок собирает свою созревшую жатву…

Велик и грозен безрассветный мрак, окутывающий мир — и весь этот мир со всеми своими тайнами, невидимыми в глубокой тьме явлениями, со всей мрачной дисгармонией своих звуков — только безобразный, неведомо зачем существующий клубок материи, кишащий созданиями ее удушливых испарений…

Но вот, среди непонятной тьмы, загорается искра божественно-прекрасного света. Эта маленькая искра сразу озаряет громадное пространство мрака. Она несет в себе свет и тепло, изливает их из себя неиссякаемыми потоками, — и к ней, из глубины клубящейся и мятущейся бездны, устремляется все, что способно воспринять свет и тепло. Только самые чудовищные исчадия мрака хоронятся в недоступных глубинах его, объятые ужасом безумия…

И все, что стремится к этой животворной искре, быстро меняет свои грубые, обезображенные формы, созданные мраком. Чем больше света и тепла, чем ближе их источник, тем больше красоты, гармонии, ликований. Не будь этой всеозаряющей, всепобедной искры — не было бы и мрака, ибо нельзя было бы сознать его. Было бы одно бесконечное страдание, одна бессознательная смерть, один неумолимый Рок со своими, холодными, неизбежными законами…

Всеволод Соловьев.

Мир Бытия — это майя, иллюзия, сон; в нем самом нет жизни и он существует лишь поскольку он является отблеском и отражением Вселенского Духа. Человек земли сам по себе есть отблеск истинного человека Горнего Мира; удаляясь от него, он теряет свою жизненность, теряет способность к эволюции и погружается в прозябание. Нет такого человека, который сам бы по себе не ощущал бы своего личного бессилия, всякий человек знает, что его мощь конечна, а отсюда один шаг до отчаяния, которое есть уже действительная смерть духа.

«Отчаиваться бедственнее, чем согрешать».

Добротолюбие.

«Грех один только и есть смертный — это уныние, потому что из него рождается отчаяние, а отчаяние — это уже собственно и не грех, а сама смерть духовная».

Владимир Соловьев.

Когда человек утрачивает связь с Горним Миром, он теряет всякое представление о какой-либо цели, он не может найти никакого оправдания жизни, а потому тем сильнее страждет. Все социальные утопии имеют одной из важнейших причин самого своего возникновения неутолимое желание людей воскресить смысл и назначение жизни; однако они ставят на место истинной индивидуальной цели — цель коллективную, в которую люди тщетно силятся верить, ибо в то же время ясно сознают, что это еще большая иллюзия.

«Человечество!.. А где оно, у черта?!.. — думает Рысков, — сволочь все, и больше ничего! Где оно?.. Купцы?.. Мещане?.. Мужики безграмотные?.. Чиновники?.. Тьфу!.. На каждого в отдельности посмотришь — дрянь! А вместе — человечество! Да чтобы они передохли все, сволочь проклятая! Взять, да на первой осине и повеситься!.. Вот вам и человечество!..»

Арцыбашев.

В далекой цели невидимой, в неведомом счастье для людей неведомых, силятся люди найти оправдание своим страданиям, своим мукам. Силятся, но не могут, ибо не верят в разумность и не видят справедливости.

«А стоит ли все грядущее человечество, вот этих незаметных страданий, одного маленького, голодного, обиженного студента?.. И сколько еще понадобится таких маленьких незаметных мечтателей, сколько крови и мук за будущее, чтобы оно наслаждалось жизнью… Не слишком ли дорогая цена, не слишком ли велики жертвы для вас… счастливые свиньи будущего!..»

Арцыбашев.

Вот из этой-то именно безнадежности исканий здесь, в юдоли плача и печали, в человеке рождается стремление искать ответа во вне жизни, в недрах существа своего. То же самое стремление, те же самые искания получают иное направление, и человек начинает обретать спасение там, существование чего он сам так недавно отвергал. Всякий порыв к небу, сопутствуемый мистическим откровением, уже дает результат, сеющий в человеке первые крупинки веры, но много воды должно утечь до той поры, пока эти смутные томления перейдут в уверенность твердую и приведут человека к его высшей цели — к обретению сознания духа. Лишь поднявшись в заоблачные высоты своего светлого духа, лишь уйдя в свою собственную сущность, откинув всякую форму, человек доходит до постижения истинной жизни и ее законов, при свете которых и мрак жизни земной рассеивается и страдный путь ее становится ясным восхождением к возвышенной и прекрасной цели. Такой человек начинает понимать, что именно в хаосе противоречий видимых, спаянных высшим единством и высшей гармонией, рождается Красота, достойная величия Совершенства Творца вселенной.

«Жизнь еще передо мною

Вся в видениях и звуках,

Точно город дальний утром,

Полный звона, полный блеска…

Все минувшие страданья

Вспоминаю я с восторгом,

Как ступени, по которым

Восходил я к светлой цели».

Майков.

«Всему свое время, и время всякой вещи под небом: время рождаться, и время умирать; время насаждать, и время вырывать посаженное; время убивать, и время врачевать, время разрушать, и время строить; время плакать, и время смеяться; время сетовать, и время плясать; время разбрасывать камни, и время собирать камни; время обнимать, и время уклоняться от объятий; время искать, и время терять; время сберегать, и время бросать, время раздирать, и время сшивать; время любить, и время ненавидеть; время войне, и время миру».

Екклезиаст, 3:1–8.

Безотрадность и тяжесть человеческой жизни на земле и выражается иероглифом Аркана XVIII. Узкая извилистая тропинка, неизвестно где начинающаяся, неведомо к какой цели ведущая, есть путь жизни. Правда, в этой неведомой дали виден розовый свет, но кто знает есть ли это предвестник грядущего восхода светила дня и конец мраку сумерка или же это лишь зарево пожара, отзвук таящейся в этой дали гибели?! Воздух насыщен мглою, — такова среда человеческой жизни; виден лишь лунный свет, — человек познает на земле лишь отраженным знанием и видит при свете отраженной истины, а не при солнце ее чистоты первородной.

«Душа эта на много веков опередила души всех окружающих ее. Она воплотилась слишком рано. Поэтому боги, признав свою ошибку, заставляют ее переносить столько страданий и столько горя… Людям суждено совершенствоваться лишь постепенно и очень медленно. Высшие Силы поражают тех, кто хочет идти слишком быстро и болезнями приводят их в неподвижность».

Даниель Риш.

Две сумрачные башни, нависшие над дорогой — это символ жизни — царства бинеров и вечных противоречий. Между ними лежит путь человека — он должен пробиться через их преграду, а для этого он должен суметь найти просвет свободный между ними и пройти по нему. Путь познания — это неустанная борьба с рождающимися противоречиями; для того, чтобы человек мог пробиться через сонм этих бинеров, он должен сначала выявить все их полярности, обрисовать контур их крайних синтезов. Сделав это, он открывает себе свободный — путь между этими подвижными башнями, которые должны быть в сознании ясно разделены, ибо иначе, если останется хотя бы тень между ними связи непосредственной, тяготея друг к другу, они неминуемо столкнутся и погубят путника. Эта идея и запечатлена в мифе классической древности о двух скалах подвижных, Сцилле и Харибде, о смелых искателях Золотого Руна и их славном корабле Арго.

Тягостность пути человеческой жизни сама по себе есть следствие, а не причина; иначе говоря, эта тягостность не есть самостоятельный независимый закон, не есть необходимость безусловная, а является в действительности лишь последствием нарушения законов через их неведение или ложное толкование. Тем не менее, непонимание человеком своей жизни не является случайностью, — оно вытекает из общего закона, который, вместе с тем, дает и способ избежать последствий непонимания чрез веру, надежду и смирение. От человека, не могущего знать, требуется наличие доверия и чуткости, но он волен им следовать или нет. Когда он им не следует, он силой вещей должен нести последствия, которые и выливаются в тяжесть его жизни. Этот закон, о котором мы только что сказали, лежит в основе теории, известной в традиции под именем «теории перспективы»; перейдем к ее краткому изложению. Существует закон: всякое явление, событие или переживание действуют на дух человека силой, обратно пропорциональной квадрату расстояния, как во времени, так и в пространстве. Следуя этому закону, человек, в каждый данный момент переживая ту или иную эмоцию, обыкновенно как бы заграждается ею и теряет поэтому возможность определить ее действительное место и ценность в его жизни. Иначе говоря, существует и такой частный закон: Человек может иметь правильное представление о характере, интенсивности и значении какой бы то ни было системы переживаний, а также об истинном месте ее в жизненном пути только тогда, когда она отделена от него временем или же когда ее испытывает совершенно для него безразличный другой человек, благодаря чему он и получает возможность беспристрастно охватить ее умственным взором во всем ее целом. Эволюция человека и сказывается в том, что он постепенно постигает великое искусство беспристрастного наблюдения событий своей собственной жизни и спокойного объективного анализа своих волевых поступков и решений. Уходя вглубь своего духа, он начинает смотреть на жизнь и деятельность разных сторон своего существа как. справедливый и мудрый судия. Действительно, назначение чувств — оценивать единичные факторы и формы феноменального мира; цель разума заключается в оценке и управлении чувствами; наконец, духовное самосознание приводит к наличию самоконтроля во всех построениях и стремлениях разума и переживаниях сенситивной стороны человеческого существа.[758] Таким образом, человек имеет возможность сделать свое Я беспристрастным свидетелем и судией не только далекого прошлого и деяний других людей, но и своих собственных дел, совершаемых в настоящее время.

«Мы познаем заблуждение лишь через посредство истины. Поэтому, заблуждаясь, мы не сознаем заблуждения, познав же истину, мы ясно сознаем ее».

Спиноза.

Эта способность видеть и сознавать истинную ценность, значение и место видимого явления, события или испытываемого переживания, т. е. чувство перспективы, возникает в душе человека только тогда, когда дух его развит высоко. Самое развитие этого чувства идет постепенно. Огромное большинство людей лишено его, так как события и явления жизни остаются для них непонятными, а потому бесцельными и случайными до самого их смертного часа. Если уже на заре культуры всегда и у всех народов старость пользовалась глубоким уважением, то это происходило именно из сознания глубокой ценности опыта. Жизненный опыт и есть не что иное, как возможность сравнивать всякое происходящее событие с тем, что было раньше, а потому так или иначе его оценивать. В силу преклонных лет, убеленный сединами старец самой жизнью ставится как бы за пределы непосредственных переживаний, а потому ему и дается возможность квалифицировать происходящее, так как он как бы пространственно от него отделен. Итак: опыт и есть генезис чувства перспективы Как седина в отдельной жизни есть синоним опыта, так развитие духовных качеств человека есть следствие и показатель его кармического возраста. Отдельные люди уже научаются великому чувству перспективы задолго до дряхлости и тем научаются быть спокойными и сознательными свидетелями текущих переживаний. Чем выше стоит человек на лестнице совершенствования, тем более в раннем возрасте и с большей интенсивностью развито в нем чувство перспективы, тем спокойнее и легче встречает он удары судьбы и переносит страдания духа, ибо теперь он уже сознает, что «боль есть всегда рост души или тела». Итак, единственным и естественным лекарством против духовных страданий является опыт. Горе тому человеку, кто остановится хотя на время в этой точке своего пути; тяжкими страданиями он будет искупать свою ошибку, пока не направит всех сил своих на дальнейшее развитие и совершенство. Путь развития человека бесконечно тяжел и многостраден, но безмерно велика и цель его, а потому все должно быть принесено ей в жертву.

«Из многих роз капля масла, из многих мук капля мудрости».

Из персидской мудрости.

«Стоит только хорошенько выстрадаться самому, как уже все страдающие становятся тебе понятными и почти знаешь, что нужно сказать им. Страданиями и горем определено нам Добывать крупицы мудрости, не приобретаемой в книгах».

Н. В. Гоголь.

«Того, кто взывает из своего сердца и ищет помощи, обожженный пламенем мира, Великая Душа видит оком милосердия и несет ему скорое утешение. Ему, приближающемуся к мудрецу с тоской по свободе в сердце и следующему по правильному пути, мудрец внушает истину, успокаивает бурю его души и дает ему покой. Не бойся ничего, о мудрец! Для тебя нет опасностей! Существует только один путь, чтобы переправиться через море мира, и по этому пути мудрецы достигали берега. Тот же путь указываю тебе и я; путь этот в том, чтобы разрушить страхи мира. Если ты пойдешь этим путем, тоже достигнешь совершенной радости. Благодаря познанию цели Учения Мудрости, рождается Высшее Знание. Тогда приближается конец мирового страдания».

Шри Шанкарачарья.

§ 2. Эзотеризм и оккультная Иерархия

«Odi profanum, vulgus et arceo».[762]

Horat.

Всякая отрасль человеческого знания делается доступной постижению только при наличии постоянной систематической работы. Какова бы наука ни была, пусть имеет она дело лишь с простейшей внешней, формальной стороной явлений — она всегда состоит из ряда последовательных положений и выводов, открываемых изучающему в определенной последовательности. Если правильная классификация есть краеугольный камень всякой отрасли знания, то необходимость строжайшего ей следования с особенной силой восстает при изучении тех наук, которые по самому характеру своему имеют дело с синтезом. Подобно математике, где непонимание любого из ее положений устраняет возможность понимания всего дальнейшего, в области отвлеченного трансцендентального мышления неумолимая последовательность заключений и совершенство классификации являются первым условием возможности познания. Так, например, одна из известнейших школ философии в Индии, сознавая всю важность сказанного, приняла наименование «санкхья» — что означает «правильное исчисление» или «совершенная классификация».[764]

Верховное Синтетическое Учение, обнимая собой все знания человеческие с их материалами и частными синтезами и в то же время вознося человеческий дух на предельные высоты приближения к Непознаваемому Абсолюту, имеет дело, таким образом, одновременно с неисчерпаемо грандиозным материалом и с наивысшим развитием многообразности составляющих его элементов. Очевидно, что именно в данном случае требование соблюдения последовательности постижения сказывается с наибольшей силой. Вот почему представители Верховного Знания на пути веков неизменно излагали свое учение так, что его величие в сознании ученика восставало лишь постепенно, строго гармонируя с его собственным развитием. Эта преемственная тенденция вылилась в догмат эзотеричности, оккультпости Высшего Учения, приобретаемого лишь путем последовательных этапов Посвящения.

На всем пути всемирной истории толпа считала себя призванным паладином истины, будучи в действительности естественным олицетворением невежества, бессознательности и слепоты. Именно благодаря этому толпа всегда или пресмыкалась у ног высших представителей рода человеческого, или же встречала их с неистовством бешенства, зависти и злобы. Не понимая всей глубины пропасти, которая отделяет ее — простую совокупность низменных зверских инстинктов — от ясного духа искателей Истины в Мире Незримого Света, она проклинала их и в глазах выразителей ее мнений институт «Посвященных» был лишь шайкой ловких и преступных дельцов. Толпа никогда не была и не может никогда стать справедливой — ибо это качество есть высшее из присущих человеку и именно оно раскрывает истинное достоинство духа. «Справедливые более возвышенны, чем ангелы»,[765] — говорит Талмуд.[766]

Так и в данном случае, истина скрывается от толпы ради ее собственной пользы — для того, чтобы всякий действительно достойный мог ее обрести.

Между обыденными знаниями ума и Верховным Учением лежит целая пропасть. Первые из них для своего усвоения требуют лишь соответствующего умственного развития, второе же, кроме этого, делается доступным человеку лишь при удовлетворении целому ряду условий. Если в первом случае личность человека, его самоощущение и мировоззрение роли никакой не играют, то во втором случае они имеют доминирующее значение. Обыденные знания предстают перед человеком уже готовыми до того пределу, к которому дошло все человечество, — ему остается только изучать и запоминать. Знание Верховное никогда не навязывается человеку; будучи всегда пред ним раскрыто, — оно передается ему лишь в той мере, в которой он сам этого захочет. При этом возможность каждого дальнейшего постижения обусловливается не только его умственными силами, но и состоянием всего его душевного облика. Истинное Знание есть гармония, а потому, вводя в человеческое существо гармонию, оно в то же время необходимо требует готовности человека эту гармонию восприять. Таким образом, восприятие этого Знания совершается всем существом человека, не только разумом, но и его сердцем. Вот почему на пути веков все Учителя Мудрости требовали всестороннего развития ученика, сводящегося к достижению его существом гармоничности. Из сказанного уже естественно вытекает, что каждый человек, вступающий на путь Высокого Ведения, должен развиваться лишь силами своего собственного духа, что никакое знание не должно быть ему навязываемо, что он прежде всего должен стремиться к достижение покоя в своей душе и ясной гармоничности сознания. Поспешность неминуемо должна привести к остановке, ибо равновесие будет нарушено новым непереработанным материалом, чуждым существу человека — совокупности всего уже претворенного. Время же не может иметь такой ценности в глазах того, кто знает, что самсара[767] человека — бесконечна. Вместе с тем, по известному биогенетическому закону, в каждой отдельной инкарнации человек должен пройти весь путь до своего конечного доступного состояния, а потому действие кармы воспоследует автоматически, широко облегая поступательное движение тому, кто в прошлом уже многого достиг.

«Будь то Моисей или Орфей, Солон или Пифагор, Фо Хи или Зороастр, Кришна или Даниил, всякий просящий ученик должен начинать с первой ступени, чтобы дойти до последней».

А. Сент-Ив д’Альвейдр.

Путь человека бесконечно труден, но он не должен бояться этого, ибо в его дух уже в начале времен были вложены все возможности. Следуя этому пути, он и осуществляет свою вселенскую миссию и реализует свое истинное достоинство, ибо «человек есть мирской бог, а Бог есть Человек Небесный».[769] Если труден путь ученика, то сколь безмерно велика трудность управления им со стороны его руководителей?! Мало знать конечную цель, надо ведать все тайники и изгибы души ученика, все болезни ее, все страсти, все заблуждения: все это имеет свои причины, а потому учитель ничего игнорировать не может, он должен знать во всякий момент как абсолютную, так и относительную ценность переживаний ученика и тем осуществлять в действительности высшую степень ведения.

«Высочайшее знание человеческое состоит в знании всей связи духовного с телесным».

Эккартсгаузен.

Зная всю трудность пути искателя Истины, передовые представители учения б Ней на пути истории всегда и неизменно» предупреждали об этом всех, кто восхотел вступить на страдную стезю постижения. Лишь всесторонне испытав человека, ясно раскрыв перед ним, что путь движения вперед и вверх есть беспрерывная жертва, есть распятие всего существа, Учителя впускали его во врата Храма Знания.

«Смелый искатель, не боящийся гнева и зависти толпы, презревающий опасности и грядущие страдания, желающий приобщиться к числу немногих избранников, озаренных светом Истины, здесь, на пороге жуткого, тяжкого и страдного пути, оглянись назад, подумай о том, что ты хочешь сделать, и убедись, имеешь ли ты достаточно мужества и сил душевных, чтобы подняться в светлые области Озириса! Знай: чем больше человек совершенствуется, чем больше постигает суть вещей, тем больше убеждается в своем невежестве, в беспредельности задач и недосягаемости дели. Знай, что вместе с ростом его самого растут и испытания, сомнения все глубже прокрадываются в душу, и чем выше он идет, тем легче падение, и чем выше ступень, им достигнутая, тем падение более ужасно! Знай, что, постигнув, ты потеряешь смысл жить, возможность надеяться и радоваться, что будешь одинок и лишен всякой помощи, а твое сердце будет истерзано страданиями…

Но благословен тот и счастлив воистину, кто достигнет! Счастье мудреца в том только и состоит, что беспредельная ширь раскрывается его взорам, он видит простор и свободу, в то время как глупец окружен со всех сторон стенами своего невежества и страстей. И в этот священный для тебя миг ты должен ясно сознать, что весь твой путь совершенствования — это давать, вечно давать другим, ничего взамен не получая. Но также знай, что сколько бы ты ни давал, сокровищница не опустеет, она будет расти бесконечно, и только потеряв все, ты всего достигнешь! Движение вперед и вверх есть беспрерывная и беспредельная жертва!»

Из древних посвятительных мистерий.

«Не следует дерзко вступать на путь Высоких Знаний, но если начал идти — необходимо дойти или погибнуть: сомневаться — значить стать безумным, остановиться — упасть, отступить — броситься в пропасть».

Элифас Леви.

«Четыре человека вошли в рай (????): бен Азай, бен Сома, Акер[772] и рабби бен Акиба. Первый посмотрел на рай с любопытством и расстался с жизнью, второй увидел и потерял рассудок, третий портил молодые растения (совращал молодые умы своих учеников), один только рабби Бен Акиба вошел с миром и вышел с миром, ибо Святой, да будет Он благословен, сказал: «пощажу этого старца, ибо он достоин служить для Моей Славы».

Талмуд.

Верховное Синтетическое Учение есть страшное, нестерпимо тягостное бремя для слабых умов.[774] Многие теории и догматы его, будучи плохо поняты, или неверно истолкованы, могут невольно привести не только к интеллектуальному краху, но и оправдать тягчайшие заблуждения и, следовательно, из ученика Чистого Ведения сделать представителя «отца лжи» — сатаны. Возвышаясь умственно над окружающими, такой человек может легко зло возвести в идеал, т. е. ринуться в мрачные бездны ментального сатанизма, полные беспросветного ужаса, тоски и отчаяния. Самое благодетельное лекарство — в большой дозе принятое, способно убить или искалечить организм человека. Совершенно подобно этому, многие истины в сознании невежества могут сделаться катехизисом зла и преступлений. Убить душу — это несравненно более ужасно, чем погубить тело, — а потому ответственность Учителя воистину безгранична! Вот почему возник институт эзотеризма — с помощью его никакая истина не может проникнуть в сознание человека, пока он не готов к ее восприятию. Как естественный закон — эзотеризм — не есть дитя рук людских, он установлен самой природой, доля же людей — ему повиноваться. Высшие сыны рода человеческого, называли ли они себя философами, законодателями или основателями религий — не могли не следовать этому принципу.

«Акроаматическое или акроатическое, по-гречески ???????????? и ??????????, от глагола ?????????, слушать, внимать, быть слушателем, учеником кого-нибудь, есть прилагательное, определяющее всю тайную науку древних, которая объяснялась одним Посвященным. Противоположное прилагательное есть экзотерическое, ?????????? от ???, во вне. Экзотерические уроки были публичны и все были допускаемы. Аристотель давал в Лицее акроаматические уроки утром перед избранной аудиторией, и вечером уроки экзотерические, бывшие публичными. Он называл их ???????? ?????????, курсом после-полуденным (pomeridianam deambulationem), другие же ??????? ?????????, курсом утренним (matutianam deambulationem).

Драш.

Существует заблуждение, что эзотеризм есть явление случайное, порожденное скрытностью или гордостью. Подобно тому, как в математике необходимо излагать мысли последовательно, так, тем паче, необходимо это при изложении знаний трансцендентальных. В силу этого естественного закона, если бы кто и захотел дерзновенно сорвать покрывало Изиды, он все равно не смог бы найти ни способа, ни слов, чтобы его могла понять толпа, совершенно так же, как если бы профессор математики попробовал учить дифференциальному исчислению детей в начальной школе.

«Знайте, что мои обнародованные чтения могут быть почитаемы за необнародованные, ибо их могут понять только те, кто слушали о них пояснения. (???? ??? ????? ??? ???????????, ??? ?? ????????????[776] ??????? (sic) ??? ???? ?????? ??? ???? ?????????)».

Аристотель.

Эзотеризм в более узком значении слова, т. е. сохранение в тайне книг и учений, есть лишь следствие сказанного. Чтобы не разжигать праздного любопытства и поддержать авторитет как провозглашаемого открыто, так и скрываемого учения, книги, содержащие по преимуществу эзотерические доктрины, на пути всех веков неизменно сохранялись в тайне.

«Всевышний сказал: первые, которые ты написал, положи открыто, чтобы могли читать и достойные и недостойные, но последние семьдесят сбереги, чтобы передать их мудрым из народа, потому что в них проводник разума, источник мудрости и река знания. Так я и сделал».

Ill Книга Ездры, 14:46–48.

Разделение учения на внутреннее скрываемое ядро, предназначенное лишь для избранных, и внешние доктрины, предлагаемые массе, влечет за собой такое же разделение среди его представителей. Огромное большинство ординарных деятелей в области религии и философии остается в полном неведении относительно этого тайного знания. Так, например, несмотря на доминирующее влияние Каббалы в системе еврейских вероучений, большинство раввинов, как это не поразительно, имеет лишь весьма отдаленное представление об этом эзотерическом учении. Это нам удостоверяет такой исследователь как Wolfius[777] — «Doctores cabbalistici disciplinae suae alumnos jurejurando adigere solent, ut a communicanda cum aliis scientia sua abstineant». Лишь немногие избранные, истинные руководители судеб народа, должны обладать полным знанием. Так мы читаем в Талмуде:[778] «Члены Синедриона должны быть сведущи в науке магии и языческом богословии».

Подобно тому как в государственном организме осуществителями единичных проявлений закона и власти являются люди, каждый из которых нарочито приспособлен к исполнению лишь данной конкретной функции, так и в области истинного строя духовной жизни человечества исполнителями высших предначертаний в каждом отдельном случае являются люди узко следующие к их личным индивидуальным целям. Как мелкие чиновники в своей совокупности осуществляют власть верховного правительства, каждый исполняя свое дело, так и движение человеческого прогресса всегда осуществлялось людьми, которые, казалось, действовали друг от друга самостоятельно, не только не участвуя сознательно в управлении этим движением, но даже не ведая о самом его бытии. Для реализации и провозглашения какого-либо единичного конкретного идеала или частной цели необходимо наличие лишь узкого специалиста, и, даже более того, фанатик, «человек одной идеи», реализирует ее несравненно лучше, чем тот, кто ведает ее антитезы. В гармонии со сказанным, учителя религий или провозгласители философских систем, каждый порознь, являются орудиями Общего Синтеза и, хотя с внешней стороны они подчас работают в противоположных направлениях, в действительности реализируют один и тот же Верховный Синтез.

Действие и активная реализация отнюдь не являются необходимым условием человеческого развития; наоборот, человек развивается сам для себя, а если его дух оказывает влияние за пределами его существа и воздействует на других людей, то это последнее следует не по законам его личной кармы, а по законам кармы того общества, где он живет. Тем не менее, всякий импульс неминуемо реализируется; человек может совершенно отказаться от активной деятельности, но его пламенеющий дух незримым путем будет жечь сердца тех людей, кто по своему развитию этого достоин. Неведомый, неизъяснимый флюид неизменно окружает всякого человека, постигающего дух, создает вокруг него ореол и устрояет связи со всеми, кто ему подобен. Таких людей больше, чем обыкновенно думают; своим испытующим духом витая в Области Света, они незримо содействуют друг другу, связываются в один Верховный Орден Рыцарей Истины. То, что я буду говорить теперь, не может быть ни выражено с совершенством, ни доказано; лишь тот, кто своим собственным опытом восчувствует это, признает, что я говорю правду.

Уходя вглубь своего существа, забывая внешний мир и погружаясь в океан своего духа, каждый человек, кто бы он ни был, перестает чувствовать себя одиноким. Неведомо откуда он слышит братский зов, он чувствует великое стремление к Свету, которое царствует во всем мире и увлекает его за собой. Ему чудится, что в неведомых пучинах мироздания есть Дивный Очаг Слова и Света, сотканный из пламенеющих сердец избранников, влекомых жаждой Истины. Все высочайшие томления, чаяния и вожделения, все виды просветления Откровенного, все гаммы чувств и сладостных томлений экстаза творчества и мук рождения его плода — все свито здесь в одно Великое Дыхание, могуществом своим пронизывающее мир, повсюду разнося победный зов… Этот Высший Светоч, Незримый Божий Град, Иерусалим Нагорний, Святой Грааль есть Некий Дух Животворящий, зовущий к жизни светлой, к бессмертью познавших Жизнь у Самого Святейшего Ее Источника… И в этом Стольном Граде Духа есть Храм Истины Победоносной — то Сердце Мира, то Родник всего того, что движется, стремится, что жаждет, ищет, что дает…

Далек тот Град! Не в силах дух людской туда проникнуть, неведомо и чудно самое о нем преданье!.. Но есть еще и Храм иной, он здесь в заветном царстве… То связь низин с Миром Высшим, Источник Света на земле. Хранимы там Скрижали Дивного Завета, там ведом путь, там ведом каждый шаг, там нет завесы, нет и страдности. Неведомые никем, Рыцари Светлого Братства свершают дивное служение Тому, Чьего Имени не дерзает произнести язык. Своей щедрой рукой Они по миру по всему несут и зов, и помощь, и влечение. И всякий ищущий Правду на пути познания всегда и вечно чувствует всем существом своим, что нет, не брошен он, что есть у него друзья, что вековой завет «раз ученик готов, — Учитель ждет его» — есть истина!

«Желай только того, что внутри тебя, желай только того, что выше тебя, желай только того, что недостижимо!»

Из древней мудрости.

«Если случайно кому-нибудь удастся проникнуть, в город тайн, за ним захлопываются двери и он уже не возвращается туда, откуда пришел».

Саади.

Такова Истинная Верховная Иерархия; Она является истинным Центром, власть имеющим, управляющим жизнью как каждого отдельного человека, так и всего человечества. Неведомым образом Священная Агартха время от времени посылает в интеллектуальный мир человечества мощные импульсы, властные позывы к развитию в определенном направлении. Единичные одаренные люди воспринимают это импульсирующее влияние и в их разуме оно претворяется в соответствующие идеи. Этим именно и объясняется общеизвестный факт, что почти все великие идеи или открытия обыкновенно совершались одновременно несколькими людьми. Как только действительно назревает потребность в движении человеческого прогресса в определенную сторону — новые идеи как-то оказываются у всех на устах, все начинают ясно чувствовать необходимости рождения определенной доктрины, и когда один из людей наконец ее сформулирует — у всех проносится как бы вздох облегчения, и всем кажется новое столь знакомым, что как будто оно вовсе не ново. Таким образом, все передовые сыны человеческого рода, будь они учеными, философами или художниками — суть только исполнители велений великого Всечеловеческого Центра. Эта Истинная Духовная Иерархия всецело построена по законам эзотеризма. Здесь все открыто и закрыто в одно и то же время — все закрыто перед невежеством и все раскрывается пред истинным искателем, который удовлетворяет первым основным требованиям всякого Посвящения.

«Нужно знать, чтобы дерзать,

Нужно дерзать, чтобы хотеть,

Нужно хотеть, чтобы царствовать,

И чтобы царствовать — нужно молчать».

Элифас Леви.

Приобретение объективных знаний, хотя бы они были даже знаниями сокровенными, далеко не исчерпывает собой задачи, предстоящие пред искателем.

«Знать истинную природу огня, света солнца, магнетизма луны, электричества атмосферного и земного — есть третья четверть Священной Науки».

Oupnek ‘hat.

Истинная его цель состоит в развитии чувства реальности, в приобщении к величавому покою космической жизни, к постижению того, что все оживляет, всему давая бытие.

«Вызови и пойми Небесный Огонь».

Зенд-Авеста.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.