Беседа 25. ИИСУС – ЕДИНСТВЕННЫЙ СПАСИТЕЛЬ, КОТОРЫЙ ЕДВА ЛИ СПАС САМОГО СЕБЯ

Беседа 25.

ИИСУС – ЕДИНСТВЕННЫЙ СПАСИТЕЛЬ, КОТОРЫЙ ЕДВА ЛИ СПАС САМОГО СЕБЯ

24 декабря 1984 года

Бхагаван,

Вчера, после катания, мы встретили пятерых упакованных в Библии христиан, которые пришли, чтобы спасти нас. Что Вы скажете об этом? Можем ли мы быть спасены?

Таких идиотов много по всему миру, может быть, в Орегоне их больше. Сама идея спасения кого-либо является насильственной. Это вмешательство, проникновение в жизнь другого человека. Никто не имеет права спасать кого-либо.

Человек может спасти сам себя... но есть некоторая психологическая причина, по которой эти упакованные в Библии люди начинают спасать других: они сами не уверены в том, что спасутся. Чтобы обрести такую уверенность, они должны громко кричать, создавать шум, предпринимать усилия по спасению других людей. И, конечно же, они найдут несколько дураков, согласных на то, чтобы их спасали. Это даст им огромную уверенность, но никакого основания для этого нет. Сама их жизнь - это жизнь фанатиков, которые думают спастись за счет своей веры в Иисуса Христа.

Жизнь нуждается в преобразовании, а преобразование - это великая работа над собой. Это не детская игра, такая, что: «Просто верь в Иисуса Христа, снова и снова перечитывай Библию, и будешь спасен». Спасен от чего? Спасен от преобразования!

Поэтому, если вы снова встретите этих людей, скажите им, пожалуйста: «Вы пришли в подходящее место. Мы здесь «снимаем» спасение с людей, впавших в ошибочное представление о том, что они спасены. Мы вновь снимаем с них спасение. Мы вновь спускаем их на землю, очищая их затуманенный ум».

Но ответственность лежит не на этих бедных людях - они достойны сожаления, - ответственность ложится на самого Иисуса. Это он пытался спасти людей. И какие знаки давал он им? Никаких знаков, никаких идей о том, как они могут изменить стиль свой жизни, как они могут найти свое истинное существо, как они могут раскрыть истину, которую они несут в себе. Не даются ни структура, ни процесс, ни методология. Все, что требуется, это: «Верьте в то, что я единственный рожденный сын Божий, что я мессия», - и этого достаточно.

Неужели преобразование жизни настолько дешево, что вот вы верите в кого-то, и самой этой верой?.. Вы ничего не теряете, и Иисус вам ничего не дает, кроме некоторого рода галлюцинации, которой вы и спасаетесь.

Ни один человек не был спасен Иисусом. И я не думаю, что он был способен спасти самого себя. То, как он ведет себя, то, как он говорит, все это показывает, что это не вкус пробудившегося человеческого существа; что-то упускается. У него потрясающе сильное эго. Да, он окружает себя религиозным жаргоном, «единственный рожденный сын Божий», — но такое может сказать и любой сумасшедший.

Какое свидетельство приносит он? Именно из-за этого продолжают христиане подчеркивать чудеса Иисуса, ведь без этих чудес, какое есть у него свидетельство? А эти чудеса никогда и не совершались, потому что если бы такие вещи совершались, то еврейские источники обязательно упомянули бы о них. Его приняли бы как мессию.

Евреи никогда не принимали его, даже и в наши дни. Его современников надо спросить, почему ни один авторитетный источник даже не упоминает его имени. Ведь если такой чудесный человек ходил где-то рядом, он был бы единственной новостью на протяжении столетий, но ни один из его современников даже не побеспокоился о нем. Его современники дали ясно понять, что они думали о нем, распяв его. Почему они распяли его?

Люди, участвовавшие в этом инциденте, не спрашивали, почему иудеи распяли Иисуса. Они распяли его по той простой причине, что: «Этот человек сумасшедший, он притворяется чем-то, что уведет миллионы людей на неверный путь. Лучше покончить с ним. Он не мессия», - ведь иудеи имели свои критерии для того, кто должен быть мессией, кто спасет весь мир от страдания, от горя, от муки. Ту же идею, которую Иисус дает христианам, сам он получил от своим прародителей. Он сам совершенный еврей.

То, что говорил Иисус, касалось какого-то мессии, который где-то там далеко появится в предстоящей истории, в будущем. Ошибка Иисуса заключалась только в этом: он начал говорить: «Я тот человек, которого вы ждали. Я та надежда, которую вы желали. Я пришел». И они посмеялись над ним - всякий посмеялся бы.

Надежда евреев должна оставаться надеждой.

Когда бы кто-нибудь ни попытался сказать: «Я пришел исполнить вашу надежду», - он будет распят по той простой причине, что он забирает надежду целой расы. Они живут этой надеждой; это их единственный свет, их единственная путеводная звезда... «а этот сын плотника - невежественный, косноязычный, ни на что не годный - хочет доказать, что он и есть тот мессия, на которого вся надежда! С этим человеком нужно покончить».

И была еще одна причина, почему они распяли его: если на кресте он смог бы уговорить Бога помочь ему, тогда мы увидели бы, мессия он или нет, - Бог спасет его. Если же Бог не беспокоится даже о спасении Своего собственного сына, то что говорить о других? И если Иисус не может уговорить Бога спасти себя, то как он может уговорить его спасать других?

Распятие должно было стать критерием. Собрались тысячи людей; такое случается не каждый день. Лишь изредка сумасшедший объявляет такие вещи. Они смеялись, шутили и бросали в него камни, плевали на него.

Они возложили на него терновый венец, они заставили его нести свой собственный крест. Три раза падал он на пути; крест был слишком тяжел. Он не мог нести свой собственный крест, а пытался нести кресты всего человечества, пытался спасти все человечество, забрать все людские несчастья, муки и страдания. И всякий раз, когда он падал, люди смеялись и говорили: «Ты не можешь нести даже свой собственный крест, как же ты собираешься нести кресты всех остальных людей?»

И на кресте они написали: «Се царь иудейский», - в шутку, потому что этот человек постоянно говорил о царстве Божьем, о том, что: «Те, кто верят в меня, спасутся. В судный день я буду там с Богом, указывая, кто среди людей мой, сортируя людей на тех, кто должен быть спасен, и на тех, кто не должен быть спасен. И я буду свидетельствовать о вас. Суд в моих руках».

На кресте он сам чувствует себя потрясенным. Он плачет, обращаясь к Богу: «Ты забыл меня? Ты оставил меня?» - ведь он же видит, что распятие идет, а чуда нет. Он смотрит вверх, в небо... спустится ли Бог на белом облаке, придут ли ангелы, распевая: «Аллилуйя, Аллилуйя».

Но не приходят ангелы, не видно нигде Бога; небо совершенно ясное; ни облачка. А толпа кричит, радуется и танцует. Они веселятся, они говорят: «Посмотрите на дурака! Он собирался спасти весь мир!»

А он испытывает жажду. Он прошел длинный путь, нес тяжелый крест по горячему солнцу - распятие происходило на горе Голгофе, - он испытывал жажду, и на кресте, когда кровь начала истекать из его рук и ног...

Иудейское распятие было самым жестоким способом убийства человека, который применялся повсюду. До смерти человека проходило иногда тридцать шесть, иногда сорок восемь часов. Электрический стул - гораздо менее насильственное приспособление. Вы просто садитесь на него, и вот вас нет - простое выключение. Может быть, вы даже не услышите щелчка. В то время, когда вы слышите щелчок, вас уже нет.

У каждой страны свои способы, но у иудеев был самый мучительный. Смерть - это не мучение; смерть может быть освобождением от мучительной жизни, но на иудейском кресте вы молили бы: «Убей меня, Боже, убей меня; я не могу больше ждать», - ведь вы испытываете голод и жажду, а когда кровь сочится из вашего тела, вы испытываете большую жажду, все большую жажду, ведь вы теряете жидкость. Вы все еще живы, и потрясающая боль... такая медленная смерть. Это не просто смерть. Смерть может быть очень простой: человеку отрубают голову; это не такая уж большая проблема. Для этого не нужно сорока восьми часов... сорока восьми часов умирания.

Он начинает просить воды. И это человек, который ходил, бывало, по воде. Это человек, который обращал, бывало, воду в вино. Это человек, который поднимал из могил мертвых. Он не может остановить своей крови, истекающей из его тела. Он не может заставить кровь течь обратно в тело. Он не может даже устроить себе стакан воды, - а ведь он мог превращать камни в хлеба!

Почему он не может превратить в воду воздух? Почему он не может устроить облака, чтобы они излились на него дождем, а он смог бы напиться воды? На кресте он показал себя абсолютно бессильным.

Но христиане по всему миру продолжают спасать людей. Они даже не понимают, что означает спасение.

На Востоке ни одна религия никогда не провозглашала, что кто-то может спасти вас, кроме вас самих; и Восток знает гораздо глубже о человеческой жизни и ее преобразующих силах. Он тысячи лет работал с человеческой душой. Западу предстоит открыть еще многое, - может быть, это неправильное слово: правильным словом будет переоткрыть - многое из того, что Восток уже открыл задолго до того.

Например, когда Зигмунд Фрейд, Юнг, Адлер и другие великие психологи начала этого столетия приступили к исследованию бессознательного ума, подсознательного ума, сознательного ума, это было переоткрытием, совершенным Фрейдом. Но сам он так никогда и не узнал, что это было переоткрытием, что в Индии мы на протяжении уже тысяч лет знали, что все эти подразделения существуют

Но Запад был потрясен, не мог поверить тому, что существует бессознательное. «Если существует бессознательное, то почему о нем ничего не говорится в Библии. Ведь все, о чем не говорится в Библии, определенно не существует. Бог дал целое послание совершенно обо всем: бессознательный ум там не упоминается».

Юнг прошел немного глубже и обнаружил коллективный бессознательный ум. Но вы удивитесь тому, что Будда говорит не только об этих умах, но и о еще нескольких умах, потому что это только единственный способ... Например, Фрейд идет вниз. Сознательный ум, конечно, приемлем для каждого, потому что мы существуем в нем, но Фрейд идет вниз, находит там подсознательный ум. Это когда вы спите. Пограничная линия между бессознательным и сознательным, как раз средняя часть, которая соединяет бессознательное с сознательным.

Юнг проходит немного глубже и находит, что если пройти в бессознательное глубже, то внезапно обнаруживается глубина, которая не является индивидуальной, которая является коллективной. Это похоже на то, как на поверхности можно видеть множество айсбергов, но если пройти глубже, то там обнаружится, что есть только один айсберг со многими вершинами, выступающими над поверхностью воды, - внизу же только один большой айсберг.

Будда же идет и вверх. Он идет вниз — и дальше Юнга. После коллективного бессознательного ума существует, говорит он, космический бессознательный ум, поскольку коллективный бессознательный ум означает бессознательный ум человечества, - но как быть с животными, и деревьями, и горами, и реками, и звездами? Пройдите немного глубже, и вы найдете космический бессознательный ум.

Будда идет также и вверх. На пути вниз сознательный ум оказывается как раз посредине, там, где находимся мы. Ниже его располагаются подсознательный ум, бессознательный ум, коллективный бессознательный ум и космический бессознательный ум. Он движется также и вверх, куда будущая психология еще только должна отправиться. Он говорит: «Выше сознательного ума снова располагается лестница, ведущая вниз. Точно также, как ниже располагается бессознательный ум, выше находится ум сверхсознательный».

Если отправиться вверх, то выше сверхсознательного ума вы найдете, говоря языком Будды, «сверхсверхсознательный» ум. Потом вы найдете коллективный сознательный ум, а потом космический сознательный ум. Вот тогда вы совершили целое путешествие, вниз и вверх.

До Зигмунда Фрейда люди полагали, что Будда все это только воображает. Но Фрейд ни в каком смысле не был религиозным человеком. Он обладал научным умом: он доказал существование подсознательного, бессознательного. Юнг тоже не был религиозным человеком: он доказал существование коллективного бессознательного. Теперь нужен какой-то другой ученый, который доказал бы существование космического бессознательного,

И он скоро придет, поскольку если это факт, а так и должно быть, ведь если оказалось, что этот человек, Будда, абсолютно прав в четвертом, то нет оснований сомневаться, что он прав и в пятом. И если он прав относительно лестницы, идущей вниз, то почему он не должен быть прав относительно лестницы, идущей вверх?

Но для того чтобы двигаться вверх, вам нужен религиозный ум. Научного ума будет недостаточно.

Научный ум способен двигаться в большей степени по направлению к вещам. А двигаетесь вы по направлению к вещам следующим образом: от сознательного ума вы должны двигаться к космическому бессознательному уму. Вещи, возможно, обладают космическим бессознательным умом, он абсолютно дремлет, но он должен быть. Иначе, каким образом оказывается возможным то, что вы едите пищу, которая мертва, которая есть «вещь», но она питает ваш мозг, ваш ум, поддерживает их функционирование. Где-то какая-то часть вещей, которые вы едите, освобождает некоторую сознательность, некоторое умственное качество для вас. Иначе откуда получаете вы ваш ум?

Говорят, что если вы не будете дышать шесть минут и кислород не будет поступать к вашему мозгу, то мозг начинает разрушаться. Его клетки настолько хрупки, что без кислорода они могут прожить самое большее шесть минут.

Во время второй мировой войны случилось так, что у нескольких людей были сердечные приступы, чисто психологические сердечные приступы: перед ними падала бомба, взрывалась и убивала многих людей. Когда вы видите так много умирающих людей - внезапный взрыв и так много людей умирает, - у вас может произойти психологический сердечный приступ. Вы можете упасть замертво. Вы не умерли, но как среди столь многих смертей можете вы остаться живыми? Вы не можете быть исключением. Вы же не единственный рожденный сын Божий; вы всего лишь обыкновенное человеческое существо, и когда все умирают, то что вы делаете здесь? Само лишь потрясение может прекратить ваше дыхание.

В России во время второй мировой войны оживили много подобных людей. Если человека оживили после того, как прошло шесть минут, он жил потом, но уже никогда не становился сознательным. Он оставался в коме, потому что мозг уже был разрушен, хотя остальное тело и возвращалось к жизни; все остальное начинало функционировать.

Я видел одну женщину, которая на протяжении девяти месяцев находилась в коме, и все у нее функционировало. Она дышала, ее пульс был нормальным, все было хорошо, вот лишь ее мозг каким-то образом перестал действовать. Доктора говорили, что так она может прожить годы. Если ее поддерживать, помогать ей, питать ее, она сможет прожить в таком состоянии годы, но на восстановление ее мозга надежды не было. И у нас еще нет банков для хранения мозгов, чтобы вложить в ваш череп мозг какого-нибудь другого человека.

Но мозг кого-то другого принесет с собой и личность кого-то другого, не вашу личность. Это трудная проблема. Если когда-нибудь мы и сможем иметь банки мозгов, то эти мозги будут нести воспоминания какого-то другого человека, его образование... Может быть, он был математиком, поэтом, художником; может быть, он был нищим или очень богатым человеком: у него будут самые разные воспоминания.

Его мозг может быть помещен в ваш череп, но тот, кто придет в сознание, будет уже не вами, это он вернется в сознание: он будет использовать ваше тело. Он будет говорить на своем языке: если он был французом, он будет говорить по-французски, если он был русским, он будет говорить по-русски. Он не обратит внимания на то, кто вы, может быть, вы и не слышали ни одного слова по-русски.

Это проблема. Прежде всего, проблема иметь такие байки, потому что клетки мозга очень быстро умирают. Но, может быть, мы сможем найти какой-нибудь способ - когда человек умирает, до его смерти, вынуть его мозг и поместить его в кислородную емкость, где он будет снабжен достаточным количеством кислорода и где он сможет продолжать функционировать. Он будет мечтать там, в этой кислородной емкости - заниматься любовью с женщиной или, если он извращен, делать что-нибудь другое. Конечно, он будет мечтать и заниматься своими делами - тем, что он делал в своем первом теле.

Теперь он будет заниматься этим в кислородной емкости и, может быть, гораздо успешнее, ведь у него будет больше кислорода и гораздо более чистого кислорода. И он не сможет узнать, что его вынули из тела, из-за одной странной вещи, касающейся вашего черепа, а именно, из-за того, что ваш череп лишен внутри себя чувствительности.

Поэтому если вынуть мозг, то мозг не почувствует, что его вынули, удалили с его исходного места, поместили куда-то еще. Он может жить просто сам по себе. Он может функционировать сам по себе. И если его снова поместить в тело, то тело начнет следовать приказам этого мозга.

Будда идет и вверх. Он говорит, что этот ум... и известны определенные факты, касающиеся ума и мозга, которые открыли ученые. Например, тот факт, что половина мозга не действует. Функционируют лишь пятьдесят процентов вашего мозга, а пятьдесят процентов мозга совершенно не функционируют.

Но природа ничего не создает так, чтобы это бездействовало. Она создает вещи только для действия, а такая ценная вещь, как мозг... Если половина мозга не действует, то это просто означает, что мы еще не знаем о ее применении. Мы не открыли еще, для какого применения она предназначена.

Это дает мне ключ. Действующая половина мозга открывается нашими психологами, а бездействующая половина мозга начинает функционировать при медитации. И мало-помалу вы начинаете осознавать нечто более высокое, чем вы, нечто, лежащее вне вас. Космический сознательный ум - ваша предельная истина.

Если вы не узнаете этого, вы не спасетесь, ведь тогда вы будете двигаться в лабиринте бессознательного, коллективного бессознательного, космического бессознательного; вы будете двигаться по лабиринту тьмы, которая и создает все ваши страдания.

Что же Иисус знает об этом? Просто от его слов, обращенных к людям: «Верьте в меня», - я не думаю, что другая половина их мозга начнет функционировать. Эти упакованные в Библии люди — вы думаете другая половина у них функционирует? Весьма вероятно, что весь их мозг перестал функционировать; они в коме.

Вера - это род комы.

Вы прекращаете размышлять, вы прекращаете сомневаться.

Вы прекращаете задавать вопросы.

Естественно, ведь все это функции вашего ума, а когда эти функции исчезают, то мало-помалу и мозг останавливается. Если он не используется, то он собирает отбросы; он становится все более и более тупым, сомневаться ведь не разрешено. От вас ожидают странных вещей...

Как раз на днях Шила принесла мне последнее послание папы-поляка к человечеству, послание на ста тридцати одной странице. Естественно, оно должно быть на ста тридцати одной странице, потому что он не оставил невысказанной ни одной глупости. Вы удивитесь тому, что он обнаружил несколько новых грехов, о которых не упоминается в Библии. Только поляк способен на такое; иначе чем же занимались все эти пророки Ветхого Завета, а потом и Иисус?

Поляк обнаружил новые грехи, но эти грехи достойны того, чтобы их рассмотреть. Одним из грехов, о которых он говорит, является идея классовой борьбы: верить в идею классовой борьбы - это грех, большой грех. Но верите ли вы в идею классовой борьбы или нет, она есть. Есть борьба между богатыми и бедными. Это не вопрос вашей веры.

В Индии есть борьба между кастами, двойная борьба: классовая борьба и кастовая борьба. Индусы разделили свое общество на четыре основных варны. Слово «варна» значительно; оно означает цвет. Возможно, что вначале разделение осуществлялось по цвету. Самыми белыми были арии, которых Адольф Гитлер объявил германцами, нордическими германцами, чистейшими ариями. Он использовал слово «арии» для обозначения германцев, и он использовал арийский символ свастики для своего флага. Это индусский символ, древний арийский символ. Они были наивысшими, а чем темнее был ваш цвет, тем вы становились ниже, ниже и ниже.

Южная Индия почти черная. Если вы из карты вырежете Африку и Индию и положите их рядом друг с другом, то вы удивитесь тому, как они подходят друг к другу. Совсем недавно было открыто, что Южная Африка и Индия были соединены вместе, а потом медленно отошли друг от друга.

Поэтому Южная Индия имеет на самом деле негритянскую кровь. И со многих сторон странно, что цвет южных индийцев черный и что их языки - единственные языки в Индии, не связанные с санскритом, тогда как все европейские языки связаны с санскритом. Например, тридцать процентов английского, сорок процентов немецкого, тридцать пять процентов русского, семьдесят процентов литовского, сорок процентов итальянского...

Так что европейские корни исходят из санскрита, а языки Южной Индии - тамил, телугу, канонад, малаялам... ни один процент этих языков не заимствован из санскрита. Это очень странно. Это кое на что указывает: эти люди не арии. Немцы, русские, швейцарцы, французы, англичане - ответвления ариев, а южные индийцы - не арии.

Так что вначале только на основании цвета... именно поэтому их называют четырьмя варнами; но позднее, постепенно, цвета перемешались. Когда вы живете с людьми... даже в Америке вы найдете человека, который наполовину негр, а наполовину кавказец, наполовину негр, наполовину итальянец, наполовину негр, наполовину англичанин. Когда люди живут вместе, они смешиваются. Очень трудно удержать кровь раздельно. Поэтому постепенно варны перемешались, цвета перемешались, но касты остались.

Между браминами и шудрой ведется определенная борьба. Брамины - наивысшая каста, а шудра — самая низшая. Борьба есть, и борьба на протяжении пяти тысяч лет. Были убиты, сожжены заживо, вырезаны тысячи шудров; даже сегодня это продолжается по малейшим поводам.

Например, в маленькой индийской деревне вы найдете два колодца. Один колодец для высших каст, трех высших каст: браминов, класса священников; кшатриев, класса воинов; и ваников, класса бизнесменов. А шудры, неприкасаемые, имеют второй колодец. Неприкасаемым не разрешается брать воду из того колодца, которым пользуются высшие касты.

И иногда случается так, что эти бедные люди не могут устроить себе достаточно глубокий колодец - они беднейшие из бедных. Летом их колодцы пересыхают, поэтому они вынуждены ходить за многие мили к реке или к озеру, чтобы набрать воды, но они не могут пойти к колодцу в городе. Если их обнаружат... Иногда так случается ночью, когда кто-нибудь испытывает жажду. Река далеко, все спят, никто не узнает... Он подходит тихо и пытается набрать ведро воды – и его хватают. Этого достаточно. Этот колодец становится нечистым, и это порождает мятеж.

Эти бедные неприкасаемые, эти шудры, живут вне города. Они не живут в черте города, поэтому их другим именем является антьяджа. Антьяджа означает «те, кто живет вне города». Они живут в беднейших хижинах, сделанных из травы и бамбука. Можно прийти с одним горящим факелом и сжечь всю их деревню. Один человек за пять минут может сжечь всю деревню неприкасаемых.

Сгорят их дети, их животные, сгорят их старики, которые не смогут вовремя убежать. А если вся деревня захочет сжечь шудру, тогда факелами, горящими факелами, они никому не дадут уйти из деревни; они заставят шудру вернуться к их горящим хижинам. Даже сегодня такое случается по любому малейшему поводу.

Слух о том, что девушка высокой касты была соблазнена неприкасаемым молодым человеком - лишь только этого слуха достаточно! Это может и не быть правдой; весьма вероятно, что это неправда, ведь в индийской деревне, в таком тесно связанном обществе, очень трудно иметь какие-либо любовные дела.

Женщины не могут свободно передвигаться вне дома. Они не ходят в школу, они не ходят в колледж, они не ходят в университет; они почти никуда не ходят. Единственное место, куда они могут пойти, - это колодец с водой... Второе место, куда они могут пойти, - храм. В оба эти места шудры не допускаются. Так что, где девушка высокой касты может встретиться с неприкасаемым? Чтобы влюбиться, нужно, по крайней мере, познакомиться.

А шудры так нечисты, так грязны в мнении высших классов, что грязна даже их тень. Великое воображение! Тень ведь не имеет существования. Тень - это просто потому, что вы стоите на пути солнечных лучей, а солнечные лучи не могу пройти сквозь вас; вот вы и создаете тень. Нет ничего похоже на тень. Вы не можете ухватить ее. Вы не можете удержать ее, вы не можете положить ее в мешок и принести домой; вы можете убежать от нее, она будет следовать за вами. Она существует; это просто отсутствие лучей, которые вы же и заслоняете.

Но индусы третируют этих бедных людей настолько, даже если их тень упадет на вас, - вы сидите, а мимо проходит шудра, не касаясь вас, но его тень вас касается, то этого достаточно для того, чтобы поднять мятеж! Несколько могут быть убиты, потому что... «Почему он был так самонадеян? Ему следовало быть более осторожным».

В старые дни, а в самых отдаленных уголках и сейчас, когда идет шудра, он должен, прежде всего, оповещать: «Я шудра, и я иду; поэтому, пожалуйста, если есть кто-нибудь на дороге, отойдите». В прошлом шудры должны были делать две вещи... Были улицы, закрытые для них, они не могли ходить по ним. Но для определенных целей не ходить было невозможно, поэтому в определенные часы им разрешалось появляться на этих улицах.

Например, шудра чистил туалеты для высших классов, поэтому в определенные часы, рано утром, до того, как все встанут, он приходил и быстро чистил туалеты. Но даже тогда, - может быть, кто-то вышел на утреннюю прогулку, - он должен был делать две вещи. Он должен был кричать: «Я иду - я шудра. Пожалуйста, уйдите с дороги, если кто есть где-то там».

И вторая вещь - вы удивитесь - он должен был держать что-то вроде щетки, сделанной из определенной травы, которая используется в Индии для чистки полов. Эта щетка, травяная щетка, обычно подвешивается позади него наподобие хвоста; она должна быть постоянно привязана к его поясу. Это нужно для того, чтобы подметать путь позади него. Когда он идет, щетка автоматически подметает за ним путь, его тень, любую грязь, которую он оставляет позади — поэтому никто не становится нечистым.

Это кастовая борьба.

Ни одному шудре не разрешалось учиться и получать образование. Если находили, что он учится, может быть, тайно, то это было уже достаточным преступлением, за которое его следовало убить; единственно возможное наказание.

А этот папа, поляк, говорит: «Идея классовой борьбы, сама идея есть грех». Вот великое открытие! И почему он говорит об этом? Страх коммунизма - у него не хватает смелости сказать, что верить в коммунизм - вот грех, потому что вся философия коммунизма основывается на идее классовой борьбы. Ловко... Почему бы не выразиться ясно, что быть коммунистом - вот грех? Он, должно быть, боится, что когда вернется в Польшу, тогда тамошние коммунисты убьют его. Что тогда произойдет с коммунистами в Польше? Сейчас Польша коммунистическая страна; вся Польша станет грешны видите уловки этих священников? Он называет это классовой борьбой: идея классовой борьбы, распространение идеи классовой борьбы - вот великий грех.

А другая вещь еще более замечательна: он говорит, что никто не может иметь прямой контакт с Богом; что это грех. Вам нужно действовать через католического священника; вы не можете исповедоваться напрямую, это невозможно. Бог вас не станет слушать. Ваша исповедь бесполезна.

Вы понимаете эту стратегию? Стратегия очень сложная, но простая для понимания. Католический священник живет за счет ваших исповедей. Если вы можете вступать в прямой контакт с Богом, вся функция священника исчезает; тогда зачем нужно священство?

Папа не заинтересован в том, чтобы спасти вас, он заинтересован в том, чтобы спасти священство. Он глава класса священников, и он беспокоится о тысячах католических священников, он думает о том, что люди начнут вступать в прямой контакт с Богом. Вам нужно идти со своей исповедью к католическому священнику; только тогда вы будете прощены. Священник будет убеждать Бога простить вас. Сами вы не можете просить напрямую.

Отсюда вытекает очень многое. Католический священник знает все о каждом католике: с чьей женой он заигрывает, кто гомосексуалист; он также знает, с кем флиртует его жена. Он знает все о каждом католике - в этом его власть. Ни один католик не может пойти против него. Он держит все ключи в своих руках; он может выставить вас на свет в любой момент.

Исповедь - это стратегия властных политиков.

Таким образом, католик - это самый порабощенный религиозный человек в мире, ведь священник знает все совершенные им плохие дела.

Суд не знает, полиция не знает, жена не имеет об этом никакого понятия, но священник знает все. В этом его власть над паствой: он может выставить вас на всеобщее обозрение в любой момент. Вас будет преследовать полиция, вас будет преследовать правительство, вас будет преследовать ваша жена, вас будет преследовать ваш отец - вы будете сокрушены.

Он знает все грехи, совершенные вами; но вас не поймали, поэтому эти грехи - не преступления. И вы сами пошли исповедоваться. На самом деле, это его единственная радость в жизни. Католический священник... что у него есть еще? Ему не нужно ходить в кино или смотреть телевизор: просто сиди в своей исповедальной камере и слушай все эти привычные вещи - такая радость. Он же раздает и наказания. Он говорит: «Отправляйтесь в церковь и десять раз повторите эту молитву».

Однажды случилось вот что: один раввин, друг католического священника, пришел навестить этого священника; то был день исповеди. Внезапно вбежал человек. Католический священник только что окончил одну исповедь и дал мужчине наказание помолиться десять раз за то, что тот изнасиловал женщину. Раввин тоже сидел с ним в исповедальной камере. Они были друзьями, поэтому он сидел там и слушал, что происходило.

Вбежал человек и сказал: «Кто-то очень болен, почти умирает, и вы нужны, чтобы дать ему благословение перед последним путем».

Священник сказал раввину: «Я должен буду пойти. Я вернусь как можно скорее. Но тем временем кто-нибудь может прийти с исповедью, так что вы посидите здесь».

Раввин сказал: «Но что мне следует делать?»

Священник сказал: «Вы должны просто выслушивать все эти исповеди; потом давайте им какое-нибудь наказание. Вы не можете видеть их лицом к лицу - вот занавеска, - поэтому никто не чувствует никакой неловкости». Иначе исповедующийся в грехах чувствует неловкость. И священник, спрашивающий о грехе, углубляющийся в ваш грех все дальше и дальше, - в то, как вы совершили это изнасилование, как это происходило, что делали вы и что делала она, - тоже будет чувствовать неловкость, спрашивая о таких вещах... «Здесь висит занавеска, и никто не узнает, кто там внутри - раввин или католический священник».

И раввин сказал: «Хорошо, идите, но возвращайтесь побыстрее, потому что я не привык к этому делу - у нас все по-другому».

Пришел человек, и так получилось, что он тоже совершил изнасилование. Раввин почувствовал облегчение и сказал: «Не беспокойся, сын мой». Точно в том же тоне, что и священник: «Не беспокойся, сын мой. Иди и помолись десять раз».

Но человек сказал: «В прошлый раз, когда я совершил изнасилование, вы говорили только о пяти молитвах».

Раввин подумал про себя: «Трудная задача». Поэтому он сказал: «Не беспокойся; ты можешь совершить еще одно изнасилование, но молитв должно быть десять». Что еще делать? «Это на будущее: пять молитв будешь иметь в задаток».

Вот эти люди собирают подробности вашей подпольной жизни, что очень опасно, потому что теперь такой человек имеет над вами всяческую власть. Вам придется делать все, что он скажет. Теперь папа пытается спасти священство и его власть, и его хватку, которой священство держит вас. Это не имеет никакого отношения к вашему спасению, ведь что за проблема, если вы будете исповедоваться прямо Богу? Что может сделать этот священник? Но нет, вы должны двигаться по правильному каналу, в соответствии с бюрократией. Даже при Боге есть бюрократия: вы должны двигаться через священника. Вы не можете контактировать с Богом напрямую.

Вот оно великое послание человечеству, совершенно отделяющее вас от Бога; священник - ваш единственный подход к Богу. Это не ваше дело думать о том, чтобы иметь непосредственный контакт с Богом. И это религия?

Истинная религия учит вас тому, что вы - часть этого существования, уже подключенная к нему, уже единая с ним.

Папа учит тому, что вы отключены, что вы - потерянная душа; спастись вы можете только через священника.

Так что, когда эти упакованные в Библии христиане приходят к вам, говорите им: «Прежде всего, мы не потеряны, и не тратьте понапрасну свое время. И это место не потеряно, нас никогда не теряли, поэтому вопрос о спасении и не возникает. Мы советуем вам, ради вас же, не подходите близко к этому месту, потому что все наши усилия направлены на то, чтобы снять спасение с тех людей, которые верят, что они спасаются. Если вы будете продолжать приходить сюда, то мы снимем спасение и с вас».

В Индии я встречался с такими типами людей; это самый глупый тип. И возможно, если они орегонцы, - а так и должно быть, - то тогда они имеют еще большие шансы стать идиотами. На самом деле, слушая этот вопрос, я подумал, что было бы хорошей идеей проводить специальные выборы первого апреля каждого года.

Подходящими кандидатами и подходящими избирателями будут все орегонцы. Единственным процессом слушания было бы только то, что перед избирательной кабиной они в течение двадцати минут тяжело дышали бы. Этого достаточно, чтобы доказать, что они из Орегона. Простой процесс, ничего похожего на трудный процесс Нормы Паулюс, - я верю в простые вещи. Просто дыхание в течение двадцати минут, и этого достаточно, чтобы доказать, что вы живете в Орегоне. Двадцати минут достаточно, чтобы отравить любого.

На этих выборах избирались бы три персоны: Генеральный Идиот Орегона, Генеральный Идиот Америки и Генеральный Идиот всего мира. Но всеми тремя могут быть только орегонцы. Если никто не подходит, вы можете вписать имя любого человека, которого вы считаете подходящей персоной. И избирательная кабина будет стоять только в этом уникальном незаконном городе Раджнишпураме.

Так что теперь каждый апрель я даю эту работу бедному К.Д., мэру незаконного города Раджнишпурама: он должен ходить на слушания, двадцать минут дыхания, и тогда каждый... возрастного ограничения нет, ведь дети обладают большими способностями увидеть, кто идиот. Когда вы становитесь старше, вы тупеете. И, живя с идиотами, имея дело с идиотами, вы мало-помалу начинаете говорить на их языке. Поэтому даже дети, все, кто хочет, мужчина, женщина, живые, мертвые... простой процесс выслушивания будет решать, кто может быть избирателем. Мертвому человеку будет, конечно, трудно, но ему ведь нужно подышать всего-навсего двадцать минут.

Каждый год первого апреля мы будем объявлять трех Генеральных идиотов: Генерального Идиота Орегона, Генерального Идиота Америки, Генерального Идиота мира. И в списки кандидатов нельзя вносить имен тех, кто живет не в Орегоне, потому что эти идиоты слишком вялые. Здесь вы найдете самых свеженьких.

Хорошо, вы можете задать еще один вопрос. Мои руки еще не устали.

Бхагаван,

Наказывали ли Вас за ваши проделки в детстве?

Меня наказывали, но я никогда не воспринимал любое наказание как наказание. С самого моего детства это было моей позицией: как вы воспринимаете вещь, такой она и является. Никто не может наказать меня, если я не принимаю это как наказание.

Один из моих учителей в начальной школе, когда я был в четвертом классе... Это был мой первый день в его классе, и я не сделал ничего такого особенно плохого, я просто делал то, что вы делаете во время медитации: «Ом, Ом...», - но про себя, с закрытым ртом. У меня было несколько друзей, и я сказал им сесть в разных местах, чтобы он не мог понять, откуда доносится звук. Раз звук доносился отсюда, в другой раз оттуда, в третий раз отсюда; он ходил в поисках того, откуда же идет звук. И я сказал ему: «Держите свой рот закрытым и произносите это "Ом" про себя».

На мгновение он потерял дар речи. Я сидел сзади. Все учителя хотели, чтобы я сидел впереди, чтобы они могли следить за мною, а я всегда хотел сидеть сзади, откуда я мог проделывать гораздо больше всяких дел; там было сподручнее. Он подошел прямо ко мне. Он слышал, наверное, от учителя третьего класса: «Не спускайте глаз с этого мальчика!» Так что он сказал: «Хотя я и не могу сказать, кто те люди, которые занимаются этим, но ты-то уж точно делаешь это».

Я сказал: «Что? Что я делаю? Вы должны мне сказать. Просто так сказать: "Ты-то уж точно делаешь это", - не имеет смысла. Что именно?..»

Ему было трудно проделать то, что делал я, потому что это выглядело бы глупо и все начали бы смеяться. Он сказал: «Что бы это ни было, возьмись своими руками за уши и садись, вставай, садись, вставай - пять раз».

Я сказал: «Очень хорошо». Я спросил у него: «А можно я сделаю это пятьдесят раз?»

Он сказал: «Это не награда, это наказание».

Я сказал: «В это утро я не делал никаких упражнений, поэтому подумал, что вот она хорошая возможность, да и вы были бы счастливы. Вместо пяти раз я сделаю пятьдесят. И запомните навсегда, всякий раз, когда вы мне даете какую-либо награду, - именно это слово я и сказал ему, - всякий раз, когда вы даете мне какую-либо награду, будьте щедрыми». И я начал делать пятьдесят раз.

Он продолжал: «Прекрати! Достаточно. Я никогда еще не видел такого мальчика. Тебе должно быть стыдно за то, что тебя наказывают».

Я сказал: «Нет, я делаю мою утреннюю зарядку. Вы помогаете мне, вы наградили меня; это хорошее упражнение. На самом деле, вам самим следует делать то же самое».

Я никогда не принимал никакое наказание как наказание. Как можно наказать человека, который принимает это как награду?

В колледже было повседневным делом то, что меня выставляли из класса, потому что в тот момент, когда учитель видел меня, он говорил: «Тебе бы лучше выйти отсюда, пока ты чего-нибудь не натворил. Я в любом случае выставлю тебя из класса. Пожалуйста, выйди и оставь нас одних».

И я говорил: «Спасибо, сэр, ведь я там так наслаждаюсь; это так прекрасно». У нас были прекрасные деревья, и птицы, и обширные зеленые насаждения на многие мили позади школы. «Стоять на веранде - это такая радость, и воздух так чист, что мне жаль вас, сидящих в этой грязной комнате». И я по-настоящему наслаждался там.

Они поняли, что это не наказание, на самом деле они давали мне хорошую возможность порадоваться на полной свободе - ведь вне класса я был свободен двигаться куда угодно или просто пойти в густой лес, который был позади школы. Они поняли, что это не наказание, что это награда. Тогда они прекратили это.

Я просил их: «Что случилось, политика изменилась? Меня больше не выставляют из класса. Что мне сделать, чтобы вы выставили меня? Это предохранит меня от мучения, которое я испытываю от вас и о вашей истории. Меня не интересует Александр Великий, меня не интересует император Акбар. Что мне делать со всеми этими людьми? Меня совсем не интересует история. Если я и интересуюсь, то единственный интерес может быть только в том, как делать историю. Историю читают только дураки, которые не могут ее делать. Вы читаете, вы учите всех этих дураков, собравшихся здесь, но меня вы вышвырните прочь».

Учитель истории отвел меня к директору. Он сказал: «Что мне делать? Ему невозможно дать никакого телесного наказания - он тут же грозится пойти в полицейский участок, и, к сожалению, полицейский участок поблизости, перед школой, он причинит нам неприятности. И он такой странный, что нашел даже эксперта в области законов, который поддерживает его».

Один из друзей моего отца был лучшим адвокатом города. Все называли его Баччубхайя, я не знаю, каким было его полное имя. Баччу - это просто уменьшительное имя для маленьких детей. Оно просто означает ребенка; буквальным его значением является «ребенок». Люди его, должно быть, любили; он был человеком, достойным любви. Его называли обычно Баччубхайя. Баччубхайя означает брата. Ему было почти шестьдесят лет, и он был расположен по-дружески к каждому.

Поэтому я пошел к нему и сказал: «Они грозят мне телесным наказанием. Вы должны поддержать меня, потому что я напишу в полицию, но полиция может меня послушать, а может и не послушать. Лучше пойти к эксперту в области законов».

Он сказал: «Не беспокойся. Я буду держать твое дело наготове. Когда ты захочешь, я пойду вместе с тобой и посмотрю, что должно быть сделано из того, что ты хочешь».

Так что этот учитель сказал директору: «Баччубхайя обещал ему, что придет вместе с ним. Это немедленно причинит нам неприятности, потому что полицейский инспектор, полицейский комиссар, никто не сможет отказать Баччубхайя: он самый сильный адвокат, и он имеет влияние на все полицейские власти, гражданские власти, криминальные структуры. И Баччубхайя сказал ему, что если полицейский инспектор не выслушает его, он пойдет прямо к его начальству. Так что мы не можем наказать его».

«Я приказал ему садиться и вставать. Он же считает, что это упражнение. И когда-нибудь наступит такая сцена, что он скажет всем студентам: "Почему вы сидите? Вы тоже делайте это упражнение. Упражнение - это упражнение, оно полезно для тела". И все студенты - они слушаются его больше, чем меня, все они начнут делать это упражнение. Я выглядел там как дурак, я начал думать, зачем же я наказал его. И он не остановится. Тогда я начал выбрасывать его из класса, но он так радовался этому, что это перестало быть наказанием».

Директор отослал меня обратно. Он хотел поговорить с учителем наедине. Он предложил: «Дайте ему такое наказание, чтобы узнала его семья».

В кабинете директора был специальный журнал, - когда кто-нибудь совершал настоящее озорство, учитель приходил и записывал его имя и выписывал штраф в десять рупий. Потом я должен был взять в своей семье, у своего отца, эти десять рупий; я должен был попросить деньги у них.

Он так и сделал. Он наложил на меня штраф в десять рупий, вернулся обратно и сказал мне: «Мы нашли способ: я поставил против твоего имени штраф в десять рупий».

Я сказал: «Хорошо. Теперь я буду штрафовать вас».

Он сказал: «Ты собираешься штрафовать меня?»

Я сказал: «Конечно, ведь в журнале нигде не написано о том, что только учителя могут штрафовать студентов. Нет такого условия». И я пошел и поставил против его имени штраф в двадцать рупий.

Директор сказал: «Ты что, сумасшедший? Ты студент!»

Я сказал: «Я знаю, что я студент, но есть ли какой-нибудь запрет на то, чтобы я мог штрафовать учителя, если он совершает вредность? - а это вредность. Если я совершаю что-нибудь неправильное, то я должен быть наказан; а этот штраф наказывает моего отца. Вы можете разъяснить мне это? Почему должен получать наказание мой отец? Он не участвовал во всем этом совершенно».

Я записал имя моего учителя и штраф в двадцать рупий и сказал: «Если он не заплатит, то и я не стану платить».

До сих пор эти два наказания в журнале остаются неоплаченными, потому что он не стал платить, хотя директор и говорил ему: «Заплатите двадцать рупий».

А я сказал директору: «Не прекращайте этого дела, иначе я буду штрафовать вас. Но и прекращение этого дела не даст никакой разницы, потому что, когда придет инспектор колледжа, я собираюсь подать ему рапорт и собираюсь показать ему, что тут было прекращено, и вам придется отвечать за это».

Так что он никогда не спросил с меня десять рупий, поскольку моим условием было: «Прежде всего, получите двадцать рупий с этого человека, тогда я буду рассматривать этот штраф».

Наказания были, но я наслаждался всем этим делом. Это была чистая радость. Все это вопрос позиции - как принимать это; и в этом есть что-то, что следует выучить в этой жизни.

Мне вспоминается... была всемирная конференция психологов, психиатров, терапевтов - людей, занятых исследованиями игр ума. Они все еще играют, они еще не дошли до той точки, когда их можно называть наукой. Хотя и движутся они медленно, но они на правильном пути, но пока они еще играют в игры. Это была всемирная конференция всех знаменитых психиатров, психологов, терапевтов.

Во время открытия конференции президент чувствовал себя очень неспокойно, чувствовал большое смущение от чего-то, находившегося прямо в переднем ряду. Там сидела красивая женщина, знаменитый психиатр, и один старый психолог, тоже по-своему очень знаменитый, - единственный оставшийся в живых коллега Зигмунда Фрейда. Он играл грудями этой женщины; и прямо на первом ряду! Как после этого президент мог говорить?

Он пытался смотреть сюда, смотреть туда, но невозможно адресоваться к конференции, смотря то туда, то сюда; вы вынуждены смотреть и прямо перед собой, по крайней мере, иногда. А это было уже слишком. Старик на самом деле был кое-что; его не беспокоило, что вся конференция, любой, находившийся в зале, мог видеть, что происходит. А женщина была даже более великолепна; она сидела и слушала лекцию.

Наконец терпение президента переполнилось и он сказал: «Пожалуйста, простите меня, но, госпожа, можно мне задать вам вопрос?»

Она сказала: «Конечно».

Он сказал: «Почему вы не пожалуетесь на этого грязного старика? »