Разработка биологического и социального аспектов проблемы антропосоциогенеза

Разработка биологического и социального аспектов проблемы антропосоциогенеза

Исключительно богат идеями фрагмент «Роль труда в процессе превращения обезьяны в человека», задуманный Энгельсом вначале как методологическая преамбула к будущему исследованию о генезисе и формах эксплуатации (он остался ненаписанным) и включенный затем в «Диалектику природы». В содержательном отношении он выступает как соединительное, переходное звено, связывающее в единую, неразрывную цепь диалектику природы и диалектику человеческого общества.

Сам вопрос о том, почему и как появились человек и общественная среда, в которой он живет и преобразует природу, имеет глубочайший мировоззренческий смысл. Благодаря обращению основоположников марксизма к исследованию антропосоциогенеза основной вопрос философии «открылся» в системе их взглядов специфически генетической стороной. Естественнонаучное доказательство того, что материя в своем диалектически-противоречивом саморазвитии закономерно порождает (при наличии необходимых условий) сознание, а также выявление принципиальных тенденций и черт процесса образования человеческого общества позволило марксизму на качественно новом уровне подтвердить фундаментальные принципы материализма и диалектики.

Природа, считал Энгельс, с необходимостью создает и уничтожает условия, в которых возможно возникновение и развитие разумной жизни. Разум, мыслящий дух, с его точки зрения, это атрибут природы именно в том смысле, что он становится «целью» и продуктом объективного развития материи всякий раз, когда складываются благоприятные для этого внутренние предпосылки и внешняя среда.

В рукописи Энгельса процесс антропосоциогенеза представлен не просто как возникновение нового биологического вида или же зарождение «начала» человеческой истории, а как связующее звено диалектической эволюции природы и диалектики общественного развития. Спонтанно-стихийное самодвижение естественных процессов начало «обогащаться» первыми всплесками социальной жизнедеятельности, благодаря чему открылась новая страница эволюции материи на Земле. Еще в «Немецкой идеологии» Маркс и Энгельс констатировали: «Мы знаем только одну единственную науку, науку истории. Историю можно рассматривать с двух сторон, ее можно разделить на историю природы и историю людей»[697]. Соответственно, переход истории природы в историю людей, с их точки зрения, правомерно изучать и как формирование «внутри» природы нового биологического вида и специфического – социального – способа его бытия, и как движение познания от выявленных наукой фундаментальных закономерностей истории людей к естественно-природным предпосылкам последней.

Чарльз Дарвин впервые строго научно доказал эволюционную связь биологического вида Homo sapiens с животным миром. Именно на его книгу «Происхождение человека и половой отбор», вышедшую в Лондоне в 1871 году, Энгельс опирается в своих рассуждениях о психосоматическом облике и основных чертах эволюции зоологических предков человека. Специальное обращение к проблематике антропосоциогенеза было во многом продиктовано тем, что развернувшаяся вокруг открытий в биологии в 60 – 70-х годах XIX века острая полемика, во-первых, очень скоро вышла за рамки обсуждения закономерностей видообразования и все более приобретала мировоззренческий характер, смыкаясь с различными трактовками общественной жизни. Среди этого круга проблем особое место занимал внутренний механизм и внешняя обусловленность антропосоциогенеза. Энгельсу принадлежит приоритет научной разработки социального аспекта проблемы антропосоциогенеза.

Четко разграничив эколого-физиологический и этолого-психический критерии естественного отбора, по сути дела, он почти на шесть десятилетий опередил теоретические поиски биологической науки. Он сформулировал принцип диалектической взаимосвязи приспособления путем изменения поведения (и образа жизни) и «притирки» к среде через органо-функциональные перестройки. Тем самым Энгельс поддержал преодоление Дарвином ламаркизма как вульгарно-механистического (хотя и прогрессивного в самом начале XIX века) объяснения органической эволюции и признал эвристический потенциал дарвинизма.

Вместе с тем, Энгельс пошел дальше дарвиновской индивидуально-групповой (стадной) трактовки естественного отбора. Его научная проницательность обусловила обостренное внимание к исследованию нейропсихической детерминации поведения животных, особенно высших. Недаром поведенческая структура реконструированного Дарвином гипотетического гоминида предкового вида оказалась в глазах Энгельса гораздо более пластичной, нежели ее базовые органофизиологические структуры. Изменение поведенческих стереотипов последнего не исчерпывалось, по мнению Энгельса, возможностью деятельности в вертикально-выпрямленном положении, на чем акцентировал внимание Дарвин. Двуногое прямохождение закреплялось и углублялось все более совершенной и универсальной специализацией передних конечностей, «освободившихся» от функций передвижения, на предметно-манипуляционной деятельности с объектами окружающей среды. Обусловленное этим развитие высших психических функций стало исходной предпосылкой превращения мозга в парный (правое и левое полушария) орган психического отражения характера связи внешнего мира и внутренней среды организма (его потребностей). Такого рода преобразования вели к «прорыву» горизонта чисто биологического существования.

Критики Энгельса подчас используют содержащееся в названии очерка словосочетание «превращение обезьяны в человека», трактуя его прямолинейно, в целях искажения, подрыва и компрометации марксистской теории антропогенеза. Действительно, определенные упрощения диалектической противоречивости данного процесса могут быть «вычитаны», особенно если понимать название работы буквально, в вырванном из контекста виде. Однако нельзя забывать, что она воспроизводит метафорическую формулу последователей Дарвина, для которого главным было доказательство биологической преемственности животного мира и человечества, природно-закономерного появления последнего без участия каких-либо вне- и сверхъестественных сил. Характерно, что, употребляя тезис дарвиновской школы «человек произошел от обезьяны», Энгельс даже в название своей работы вводит, по сути дела, элемент конструктивно-концептуальной полемики с создателем теории естественного отбора и подчеркивает принципиальную методологическую новизну марксистского подхода к проблеме словами «Роль труда в процессе…».

В рассуждениях Энгельса переломным моментом в изменении образа жизни отдаленных общих предков человека и современных человекоподобных приматов была не анатомическая перестройка их телесной организации, а все более частое общение индивидов друг с другом, ускоренное развитие высшей нервной деятельности, трансформировавшейся в направлении генезиса сознания, тенденция возрастания удельного веса избирательно-ситуативного поведения, высшей ступенью которого явилось зарождение предпосылок труда (способности к труду). В первых же строках очерка Энгельс определяет труд как силу природы и активного «компаньона» последней в производстве материальных благ, полемизируя в данном контексте с классиками английской буржуазной политической экономии А. Смитом и Д. Рикардо.

Феномен труда не объясним с естественнонаучных позиций, ибо он содержит в себе действия, противоречащие животным инстинктам (например, оббивание камня или поведение загонщика на охоте и т.п.). Вместе с тем, труд зародился как средство разрешения дилеммы выживания, то есть биологической по своей сути ситуации. Этим обусловлена внутренняя противоречивость складывавшегося труда: с внешне-предметной стороны он подобен некоторым целесообразным действиям животных, и в то же время благодаря систематическому использованию орудий и кооперации усилий коренным образом отличен от них.

Таким образом, эволюционная концепция Дарвина и трудовая теория Энгельса отнюдь не исключали, а, напротив, диалектически взаимодополняли друг друга.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.