Природа общество, история. Проблема социального детерминизма

Природа общество, история.

Проблема социального детерминизма

Следуя принципу марксистского монизма, Плеханов, Лабриола, Лафарг, Меринг стремились раскрыть материалистическое понимание истории, опираясь на идею материального единства мира, диалектического единства природы и истории. Материальные причины и детерминанты истории неразрывно связывались ими с экономическими условиями производства, необходимым элементом которых выступает и сама природа[1846].

Как отмечал Меринг в статье «Об историческом материализме», повсюду, «где это допускают существование человека и развитие общественного способа производства, естественные условия труда входят в состав этого процесса; он овладевает ими, преобразовывает их, подчиняет их себе, и значение их уменьшается в той же мере, в какой растет господство человека над природой. Они играют свою роль в истории человеческого общества только при посредстве процесса производства… Способ производства каждой эпохи включает в себя свойственную этой эпохе зависимость труда от природных условий; вне этих пределов природа не принимает участия в истории человеческого общества. Другими словами, данный способ производства влияет на общественный жизненный процесс совершенно одинаковым образом, как бы различны ни были климат, раса и другие естественные условия, а несходные между собой способы производства влияют различным образом на общественный процесс, несмотря на самое полное сходство климата, расы и других природных условий»[1847].

В этом же ключе проблему взаимоотношения человека и природы решал Лабриола. В «Очерках материалистического понимания истории» он обращал внимание на важное положение исторического материализма о социальной обусловленности самих условий человеческого существования. Собственно человеческой деятельностью является для Лабриолы практическая деятельность людей, как она воплощается в продуктах общественного производства, как материальных, так и духовных. Лабриола подчеркивал, что природа человека есть его историческая эволюция, а сама история есть история труда. Взгляд на историю как на процесс жизнедеятельности реальных людей, результаты деятельности которых выступают условием дальнейшего развития общества, – вот главное, что, по мнению Лабриолы, отличает подлинно диалектическое, материалистическое понимание истории от ее идеалистических интерпретаций. Лабриола, представляя марксизм как органическое единство философии, политической экономии и революционной политики пролетариата, считал, что материалистическое понимание истории составляет общетеоретическое и общеметодологическое основание марксистского учения, «в известном смысле и есть весь марксизм»[1848]. Опираясь на идеи Энгельса о материалистической диалектике как учении о всеобщих законах развития природы, общества, человеческого мышления (как они излагались в «Анти-Дюринге»), автор «Очерков материалистического понимания истории» выступил против вульгаризаторских трактовок марксистской философии в духе позитивизма.

Вопросы взаимодействия природы и общества разрабатывали П. Лафарг и Г.В. Плеханов. При этом они апеллировали к теории естественной и искусственной сред, сыгравшей значительную роль в развитии материалистической традиции в домарксистских социальных теориях.

«Теория сред», возникшая в конце XVI века и получившая широкое распространение в конце XVIII – начале XIX века, имела большое значение для упрочения позиций материализма в домарксистской философии и социологии. Ее сторонники Гельвеций, Монтескье, Локк стремились с позиций материализма объяснить психику, образ жизни, политическую деятельность, нравственность людей исключительно земными причинами, что наносило ощутимый удар идеалистическим толкованиям природы человека, его истории. На фоне становления идеалистических концепций в социологии на рубеже XIX – XX веков материалистическое содержание «теории сред» приобрело новое звучание. Лафарг и Плеханов, развивая с марксистских позиций «теорию сред», стремились противопоставить ее распространившейся в буржуазной социологии «теории факторов», которая, но сути, была не чем иным, как идеалистической модификацией «теории сред» французских материалистов XVIII века. Этим и обусловлен тот факт, что марксистские идеи о взаимодействии природы и общества Плеханов и Лафарг обосновывали и развивали в рамках диалектико-материалистической интерпретации «теории сред», используя ту же терминологию, а зачастую и аргументацию. Однако следует подчеркнуть, что употребляются они в значении важнейших категорий исторического материализма, что обусловливает известную непоследовательность марксистского решения Плехановым и Лафаргом вопроса о соотношении природы и общества (упрощение подчас толкования отношения природы и общества как приспособление общества к природе, свойственное взглядам Лафарга, переоценка роли географической среды в развитии общества, характерная для Плеханова).

Обосновывая принцип материалистического детерминизма, Плеханов и Лафарг подчеркивали решающее значение материальной основы жизни человека и общества. Они различали «среду естественную» (в терминологии Плеханова «географическую»), подразумевая под ней природное окружение, и «среду искусственную», «историческую», – социальную.

Диалектика взаимодействия природы и общества раскрывалась Плехановым и Лафаргом как взаимодействие двух этих сред. «Искусственную среду» они определяют как среду, создаваемую «экономическими, общественными, политическими и юридическими учреждениями, традициями, привычками, нравами и отношениями морали, здравым смыслом и общественным мнением, религией, литературой, искусствами, философией, наукой, способами производства и обмена и т.д. и людьми»[1849]. «Искусственная среда», таким образом, трактуется как совокупность базисных и надстроечных явлений, иными словами, как общественно-экономическая формация. Однако было бы упрощением отождествлять понятие «искусственной среды», как оно используется в работах Плеханова, Лафарга и даже Лабриолы, с учением о формации, как оно разрабатывалось Марксом и Энгельсом.

Плеханов и Лафарг раскрыли и подробно описали важную черту взаимодействия природы и общества: обратную зависимость между уровнем развития «искусственной среды» и степенью влияния на нее «среды естественной». На высоких ступенях развития, указывал Лафарг, общество приобретает независимость от «естественной среды». Определяющей стороной функционирования «искусственной среды», движущей силой исторического процесса Лафарг считает развитие производительных сил. «Когда хотят найти первоначальные причины исторического движения, их нужно искать в способе производства материальной жизни, – подчеркивает он, ссылаясь на Маркса, – которая… обусловливает развитие социальной, политической и интеллектуальной жизни вообще»[1850]. «…Диалектический материализм, – отмечал Плеханов, – не игнорирует… влияния географической среды на развитие общества. Он только лучше выясняет, каким образом влияют географические факторы на „общественного человека“. Он показывает, что географическая среда обеспечивает людям б?льшую или меньшую возможность развития их производительных сил и тем более или менее энергично толкает их по пути исторического движения… Диалектический материализм обнаруживает… что влияние географической среды сказывается прежде всего и в сильнейшей степени на характере общественных отношений, которые в свою очередь бесконечно сильнее влияют на взгляды людей, на их привычки и даже на их физическое развитие, чем, например, климат»[1851].

Анализируя взаимодействие природы и общества, Лафарг, Плеханов, Лабриола раскрыли содержание основных понятий и категорий исторического материализма («производительные силы», «способ производства», «базис», «надстройка»), показали их взаимосвязь. Они подчеркивали, что за исходными понятиями материалистического понимания истории стоят не отдельные явления, предметы, факты объективной действительности, а и общественные отношения людей, как они складываются в процессе производства и воспроизводства форм жизнедеятельности общественного человека.

Раскрывая содержание социального детерминизма, Лафарг, Плеханов, Лабриола, Каутский, Меринг подчеркивали его неразрывную связь с материалистическим пониманием истории. Идею обусловленности развития истории экономическими отношениями общества и в конечном счете уровнем и характером развития производительных сил они противопоставляли различного рода субъективистским и идеалистическим трактовкам исторического процесса.

Вместе с тем в работах Каутского, а подчас и Плеханова абсолютизация идеи объективной закономерности общественного развития оборачивалась искажением материалистического понимания истории. Каутский, сводя объективные детерминанты общественного развития исключительно к экономическим противоречиям, по сути, игнорировал трактовку истории как диалектики объективного и субъективного, истолковывал диалектико-материалистическое понимание истории в духе экономического объективизма. История, по Каутскому, с естественной необходимостью ведет от бесклассового первобытного общества через антагонистические общественно-экономические формации – рабство, феодализм и капитализм – к социализму. Экономическое развитие с неизбежностью закона природы ведет к социализму, обрекает на крах любые попытки дать этому движению другое направление.

В «Эрфуртской программе», а затем в комментарии к ней Каутский делает основной акцент на принудительном характере общественного развития, хотя и оговаривается, что признание необходимости общественного развития вовсе не отрицает роли человеческой активности в истории. Эта идея носит явно фаталистический характер, хотя в «Эрфуртской программе» фатализм Каутского еще не получил своего концептуального оформления. Трактовка марксистского социального детерминизма в духе фатализма вместе с тем обусловила неверное понимание Каутским исходных понятий материалистического понимания истории. Он абсолютизировал роль материальных, вещных факторов производительных сил, что вело к объективистской трактовке общественного развития в духе экономического материализма, однозначно связывавшего прогресс общества со степенью овладения силами природы, с прогрессом науки и техники. Упрощенная трактовка противоречий общественного прогресса в классовом обществе обусловила ошибочные выводы Каутского об однолинейности, однонаправленности исторического прогресса, однозначно детерминируемого уровнем промышленного производства.

Непонимание учения Маркса о диалектике объективного и субъективного в истории, свободы и необходимости оборачивалось в вопросах стратегии и тактики недооценкой преобразующей роли революционной деятельности рабочего класса, марксистской партии в борьбе за социализм. В «Эрфутской программе» Каутского наметился явный разрыв между теорией и практикой, роль теории сводилась к описанию действия экономических механизмов, к внесению этих знаний в сознание пролетариата. В концепции Каутского категория исторической необходимости служит связующим звеном между научным истолкованием тенденций общественного развития и формулировкой практических задач революционной практики пролетариата. Организуясь в самостоятельную партию, «рабочий класс тем самым с естественной необходимостью ставит себе» цель – борьбу за социализм, «а экономическое развитие с такой же естественной необходимостью ведет к ее достижению»[1852]. Человек оказывается лишь продуктом обстоятельств, но не целеполагающим творческим субъектом, историческая необходимость выступает как господствующая над человеком экономическая сила.

В философском анализе проблем социального детерминизма марксистские теоретики 90-х годов обнаружили абстрактность своих воззрений. Их рассуждения о развитии производительных сил, о диалектике классовой борьбы нередко оборачивались схематизмом и социологизаторством в трактовке диалектико-материалистического учения.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.