I. СИСТЕМА ПОСТРОЕНИЯ ЭМПИРИЧЕСКИХ ПОНЯТИЙ

I. СИСТЕМА ПОСТРОЕНИЯ ЭМПИРИЧЕСКИХ ПОНЯТИЙ

Значение некоторого слова, знака можно задать, определив его с помощью слов (знаков), значение которых уже установлено. Это распространенный способ придания значения посредством определения. Однако процедура определения ограниченна в том отношении, что должна задавать значения также и требуемых для определения слов (знаков). Таким образом, она замкнута в круге одних слов (знаков). Требуется связать слова (знаки) с чем-то иным, не со словами. Это осуществляется с помощью указания для знаков того, что ими обозначается, т. е. с помощью «указательных определений». Указываемый объект может быть не только вещью или процессом, но также и ситуацией, например такой, в которой употребляются «да», «здесь» или «однако». Однако указывать можно только на то, что непосредственно дано. Поэтому это всегда должно быть если и не воспринимаемым, то чем-то чувственно данным. Благодаря этому слова (знаки) получают, с одной стороны, некоторое субъективное значение — обозначают некоторое качественное содержание, с другой — интерсубъективное значение для общения, обозначают только структуру чувственно данного, как было показано выше (с. 76 и далее).

В соответствии с этим чувственно данное образует основание значения всех слов. Это — центральный пункт эмпиризма. В конце концов, значения должны опираться на предъявление обозначаемого, поэтому все значения в конечном итоге должны сводиться к чувственно данному как к тому, что можно указать непосредственно. А это означает, что значения всех понятий можно построить только на основе чувственно данного. Серьезную попытку осуществить такое конструирование понятий предпринял Карнап в своей книге «Логическое построение мира» (1928). Однако его система конструирования понятий представляла собой лишь набросок, ставила лишь задачу построения такой системы, «иллюстрированную примерами» (S. 209). Книга служила прежде всего для логического определения метода такого построения и «показывала принципиальную возможность создания единой системы для всех предметов науки (понятий)» (S. 209). То, что с помощью аксиоматического метода было блестяще осуществлено для предложений отдельных областей, а именно их логическое выведение и тем самым их сведение к логическим основаниям, то же Карнап попытался сделать для понятий, в частности для основных понятий всей науки.

«Конструировать» некоторое понятие означает установить общее правило, позволяющее все высказывания, содержащие данное понятие, заменять высказываниями с другими понятиями. В этом и состоит «конструирующее определение» понятия. Определимыми являются не все понятия, а только понятия высоких ступеней. Неопределяемые исходные понятия, образующие базис для остальных, обладают значениями в чувственно данном. В соответствии с этим все высказывания об объектах более высоких порядков должны быть преобразованы в высказывания, содержащие только исходные и логические, т. е. формальные, понятия.

Конструирование понятий проходит несколько ступеней: сначала конструируются понятия на базе исходных понятий, затем на основе первых конструируются понятия более высокой ступени, затем — еще более высокой и так далее. Конструирование такого рода строит понятия последовательно — одно на основе другого. Так, например, понятие «ускорение» определяется с помощью понятий «изменение скорости» и «время»; «скорость» определяется с помощью понятий «путь» и «время». Какие понятия предполагаются другими, более высокой ступени, Карнап определяет сообразно с тем, какие понятия первично познаваемы. Таким образом, ряд ступеней конструируемых этим способом понятий упорядочен согласно познавательным связям. Для этого нужно исследовать виды понятий и их взаимную сводимость, что осуществляется на основе конкретно-научного познания соответствующих предметных областей. «Конструкционная система представляет собой рациональное воссоздание интуитивного построения мира, обычно осуществляемого познанием» (S. 139). Ее целью является выявление логического происхождения понятий из чувственно данного.

В качестве чувственно данного каждый человек может иметь только собственные переживания. Использование чужих переживаний возможно только на основе собственного восприятия внешних выражений другого человека. Поэтому базисом конструкционной системы будет «собственное психическое», т. е. объекты, принадлежащие только одному субъекту и осознаваемые им. Карнап назвал эту позицию «методическим солипсизмом». В метафизическом смысле это было истолковано ошибочно как утверждение о том, что реальным признается только один субъект с его чувственными восприятиями, что Карнап решительно отвергает (S. 86). Это всего лишь означает стремление ограничиться тем, что фактически переживается, и принять именно это в качестве основания. Однако переживание отнюдь не с самого начала рассматривается как «свое психическое», т. е. как «психическое» и «свое», принадлежащее моему я. «Я» не принадлежит к «исходно данному» и предполагает отношение к «ты», к другим «я» и противоположность психического и физического. Поэтому то чувственно данное, из которого исходят, может быть определено только после конструирования этого понятия в качестве «своего психического» на одной из высоких ступеней построения. Эта характеристика добавляется только после того, как это понятие будет включено в одну из областей всей системы. Изначально существует просто фактическое переживание, которое не является ни «моим», ни «психическим», а чем-то полностью нейтральным. Все понятия должны конструироваться из него. При построении конструкционной системы понятий то, что лежит в основании, должно четко отличаться от того, что подвергается переработке.

Чувственно данным, на которое опирается Карнап, являются не дискретные качественные элементы, не элементарные ощущения, как это было в новейшем позитивизме (Мах, Циен). Эти элементы представляют собой результат высокого уровня абстракции и построения ряда понятий. Переживается тотальность: восприятия, мысли, чувства, стремления, настроения сплетаются друг с другом в единую целостность, в специфическое переживание. Первоначальным является непрерывное переживание, которое постоянно изменяется. «Элементарные переживания» представляют собой неразложимые целостности.

Анализ заключается в том, чтобы в некотором сложном найти его составные части, разложить его на элементы. Подлинный анализ чувственного данного невозможен, ибо оно не состоит из реальных частей. Для его мысленной обработки Карнап предлагает другой путь — путь синтеза. В потоке переживаний можно выделить какие-то части и найти между ними некоторые отношения, например, установить, что одна часть в каком-то отношении похожа на другую. О потоке впечатлений можно сказать лишь то, что одна его часть находится в определенном отношении к другой части. «Элементарные переживания» Карнапа не являются качественными элементами в психологическом смысле, это просто фиксированные и лишенные свойств члены некоторых отношений в потоке переживаний. Высказывания об элементарных переживаниях относятся только к их взаимным отношениям, но не к их качественной определенности, ибо нужные для этого понятия еще должны быть сконструированы. Зрительные и слуховые восприятия не являются составными частями потока впечатлений, они должны быть выделены из него благодаря включению в систему отношений и сравнению. Они вовсе не являются изначально данными, но выделяются из потока впечатлений только благодаря своему сходству с другими частями этого потока или отличию от них. Так, в трезвучии один из звуков можно выделить только благодаря его сходству со звуком камертона. Они являются, как и высота звука, абстрактным результатом образования понятий. В них устанавливается только отношение сходства между частями потока переживаний. Поэтому базис конструкционной системы образуют не классы элементов, а основные отношения, на которые опирается упорядочение переживаний. Не основные элементы, а основные отношения представляют неопределяемые исходные понятия. Таким образом, исходные элементы конструируются из исходных отношений в качестве их членов.

До тех пор пока построение конструкционной системы не осуществлено полностью, Карнап не может утверждать с уверенностью и только предполагает, что для этого построения достаточно всего лишь одного единственного исходного отношения — отношения сходства между элементарными переживаниями. Сходство устанавливается благодаря сравнению элементарного переживания, имеющегося сейчас, с более ранним и хранимым памятью переживанием, поэтому исходным отношением является сходство, запечатленное в памяти.

Благодаря ему устанавливается отношение родства между элементарными переживаниями, а на основе этого отношения образуются круги сходства, тождественные классам качеств, которые обосновывают сходство между частями потока впечатлений. Эти круги сходства в виде понятий заменяют те составные части, которые ранее были получены в результате разложения. Они в виде понятий выполняют ту же самую роль и выступают в виде «квазисоставных частей», а их выделение предстает как «квазианализ».

«Квазианализ» представляет собой разбиение элементарных переживаний на родственные группы на основе сходства по памяти, причем единство переживаний остается не затронутым. Благодаря этому становятся различимыми «квазисоставные части» элементарных переживаний. Отношение между элементарными переживаниями представляет собой либо частичное тождество в определенном отношении, либо только частичное сходство. В первом случае круги сходства взаимно исключают друг друга, во втором случае они пересекаются. В первом случае круг сходства сам образует квазисоставную часть, во втором случае он получается из кругов сходства «как самый большой класс, сохраняющийся при пересечении кругов сходства» (S. 101). Таким путем получают классы сходства, отношения между такими классами, классы таких классов и классы таких отношений, классы и отношения все более высоких ступеней. Так получают все более узкую область согласования и приходят ко все более специальным понятиям. Все квазисоставные части получаются благодаря абстракции, все определения конструируются из тотальности переживаний.

Первым результатом сравнительного квазианализа являются классы элементарных переживаний, частично похожих друг на друга, — круги сходства. Из них можно выделить подклассы, «классы качеств», представляющие ощущения или переживания. Классы качеств похожи друг на друга, если каждый элемент одного частично похож на каждый элемент другого класса. Если между двумя классами качеств одного ряда имеется качество, которое усиливается при переходе от одного качества к похожему, то оба класса качеств принадлежат одной и той же чувственной области (зрительных, слуховых, осязательных... качеств). Класс похожих друг на друга в этом отношении классов качеств является «чувственным классом». В рамках одного чувственного класса порядок качеств по их сходству определяется посредством отношения соседства. Это отношение обладает определенным числом измерений, посредством которых соответствующая чувственная область может быть охарактеризована чисто формально без помощи качественного содержания. Для чувства зрения это число равно пяти, так как цвет имеет три измерения (оттенок, насыщенность и яркость) и поле зрения может быть задано двумя измерениями. Будучи классом классов качеств, чувственные области отличаются компонентами качеств: качеством в узком смысле, интенсивностью, локализацией, направленностью...

При построении понятий как в психологии, так и в теории познания обычно исходят из наиболее конкретных ощущений и восходят к их обобщениям — качествам как классам ощущений, затем — к чувственным областям и т.д. Здесь мы движемся в обратном направлении: сначала конструируются наиболее общие классы квазисоставных частей, а из них — более специальные классы, из классов качеств — классы чувственных областей, а из последних — ощущения. Ощущение есть «упорядоченная пара, состоящая из элементарного переживания и того класса качеств, которому принадлежит это переживание» (S. 130). Цвета как наиболее конкретное конструируются в самую последнюю очередь. Они конструируются как классы классов качеств, имеющихся в поле зрения и соседствующих в нем. На этой основе конструируется равноокрашенность соседних мест как отношение классов качеств чувства зрения, а затем уже конструируются цвета как классы равноокрашенности. Если хотят сделать ясными логические предпосылки определимости, то этот обходной путь необходим. Понятие элементарного ощущения (например, ощущение голубого) Маха нельзя считать неопределяемым исходным понятием, ибо оно представляет собой продукт абстракции. Для его определения требуется более общее понятие (понятие цвета), а для определения последнего — еще более общее (понятие видимого). В конце концов, мы приходим к самому общему понятию (потока впечатлений).

Двумерное упорядочение соседних точек является полем зрения. С помощью полей зрения создается первый пространственный порядок. Память о сходстве позволяет установить отношение во времени для элементарных переживаний, ибо то, что вспоминается, характеризуется как более раннее по отношению к тому, что дано сейчас. Это позволяет построить первое предварительное упорядочение во времени — предварительное потому, что оно еще не является непрерывным и лишь позднее может стать таковым благодаря выводу из закономерностей.

На этом пути конструируется понятие своего психического. Конструирующие определения имеют четыре представления в четырех «языках»: во-первых, в точной логической символике; во-вторых, в переводе ее на словесный язык; в-третьих, в реалистическом языке для того, чтобы определение можно было понять содержательно как относящееся к реальным объектам и допускающее содержательную проверку; в-четвертых, в виде оперативного предписания для фиктивного построения, задающего формальную структуру конструирования объектов, с тем чтобы можно было проверить формальную правильность конструирования. Построение объектов более высоких ступеней, опирающихся на ступень своего психического, осуществляется только в одном словесном языке, поскольку не проводится строго, а представляется в виде наброска.

Первой из этих более высоких ступеней является воспринимаемый мир. Его основанием является не только субъективное видимое пространство, но в равной мере и объективное физическое пространство воспринимаемых вещей и объективного времени. При этом специфическое пространственно-временное качество исключается из игры; пространство и время конструируются как четырехмерное упорядочение «мировых точек». Мировая точка задается своими координатами (тремя пространственными и одной временной) в виде набора из четырех чисел. Мировые точки с одной и той же временной координатой являются «одновременными». Все одновременные мировые точки образуют «пространственный класс». «Мировая линия» есть непрерывная «кривая, каждому значению временной координаты которой принадлежит одна мировая точка» (S. 167). Этот пространственно-временной порядок есть лишь структура отношений между числами (координатами).

Мировым точкам приписываются цвета (как классы зрительных качеств). На этой основе определяются «видимые вещи» как классы мировых точек с устойчивыми отношениями соседства, сохраняющимися в течение некоторого отрезка времени в пучке мировых линий. Точно так же мировым точкам приписываются классы качеств давления, согласующиеся в локальной области. Отсюда возникают осязаемые вещи, а комбинация обоих дает одновременно видимые и осязаемые вещи.

Важнейшей осязаемо-видимой вещью является «мое тело». Благодаря приписыванию осязаемых и видимых качеств (окрашенных точек) тело получает замкнутую поверхность, большая часть которой только осязаема, но не видима. Опираясь на конструирование понятий, можно осуществить дальнейшую конкретизацию чувственных областей, а затем строить вещи воспринимаемого мира. В качестве частей тела можно выделить органы чувств и затем конституировать обычные чувства (слух, обоняние, вкус).

Как видимым и осязаемым качествам качествам остальных чувств можно приписать мировые точки и тем самым пополнить свойства воспринимаемых вещей. Однако не все качества приписываются одним и тем же способом. «Качествам определенных чувств (например, чувству равновесия, кинестетическому чувству, ощущениям внутренних органов) трудно или даже невозможно приписать определенные мировые линии или пучки таковых. Однако между приписываемыми и не приписываемыми чувственными качествами нет четкой границы» (S. 177) в смысле старого различия между первичными и вторичными качествами. Как сахар называется сладким, поскольку он вызывает определенное вкусовое ощущение, мелодия называется «веселой», письмо — «мучительным», поступок — «возмутительным» потому, что они вызывают соответствующие чувства. Чувства, вызываемые в людях одними и теми же предметами, отличаются гораздо сильнее, чем большинство чувственных восприятий, поэтому их приписывания со стороны разных людей могут противоречить друг другу. Вследствие этого их обычно причисляют не к внешнему, а к внутреннему миру.

Дополняя воспринимаемый мир, Карнап вносит в него добавление, имеющее далеко идущие следствия. К видимым и осязаемым точкам Карнап добавляет невидимые окрашенные точки и неосязаемые точки. Определенным точкам своего числового пространства он приписывает видимые и осязаемые качества и принимает общую процедуру приписывания чувственных качеств таким точкам пространственно-временной области, у которых это приписывание отсутствует, по аналогии с соответствующими точками другой пространственно-временной области, которая согласуется с первой в более широкой области. В реалистическом языке это означает: если пространственная часть некоторой ранее воспринятой вещи вновь воспринимается, а какая-то часть не воспринимается, то предполагается, что эта часть также существует, если ничто этому не противоречит. И если большая часть какого-то известного процесса вновь воспринимается, то предполагается, что и невоспринимаемая его часть аналогичным образом как-то существует в ненаблюдаемом отрезке времени. Смысл этих предположений ясен: они конституируют невоспринимаемые в данный момент части вещей и процессов, например оборотную сторону вещи, ее внутреннее содержание, ее воздействия¹⁴⁷. Эти приписывания по аналогии служат для введения постулатов о субстанции и о причинности, и наоборот: «Категории субстанциальности и каузальности означают применение того же построения по аналогии к различным координатным направлениям» (S. 180).

Посредством приписывания чувственных качеств точкам четырехмерного пространства чисел строится, согласно своему понятию, воспринимаемый мир. За счет исключения чувственных качеств и приписывания чисел в качестве физических величин строится физикалистский мир. При таком построении создается область, в которой можно установить математические формулировки законов, с помощью которых из данных определений можно выводить другие, и эта область является полностью интерсубъективной, в то время как воспринимаемый мир благодаря своим вариациям у различных лиц не свободен от противоречий. Однако между физика-листским и чувственным мирами имеется взаимное соответствие: одно-однозначное между физикалистскими мировыми точками и точками воспринимаемого мира, одно-многозначное соответствие между качествами и величинами. В последнем случае физикалистские величины некоторой мировой точки соответствуют определенному качеству и, напротив, определенному качеству мировой точки соответствует некоторый класс величин.

Следующую более высокую ступень образует построение чужого сознания. В рамках воспринимаемого мира, опираясь на согласованность с такой вещью, как «мое тело», можно построить класс тел «других людей» в качестве физических вещей. Затем классу моих психических процессов можно соподчинить класс воспринимаемых физических процессов моего тела, которые часто протекают одновременно, и благодаря этому построить «отношение выражния». После этого можно построить, опираясь на отношения знаков (пусть и не без трудностей), понятие «знаковое внешнее проявление» и тем самым заложить основу для истолкования знаков как средства сообщения от одного человека к другому. Все это служит основанием для определения понятия чужого психического. Существуют мои психические процессы, которые соотносятся с телом другого человека. Переживания другого человека, даже если они значительно отличаются от моих, могут быть построены из квазисоставных частей моих переживаний. Внешние проявления другого человека я могу истолковать, только опираясь на то, что мне известно самому. Узнать о чужой психике можно только через посредство тела, в котором она проявляется. Это истолкование дополняется до целостной картины на основании психологических законов, которые можно открыть в собственных переживаниях относительно аналогичных случаев и в их последовательности. Таким образом, при построении психики другого «базис собственной психики не отбрасывается» (S. 194).

Из переживаний окружающих людей точно таким же образом, как ранее из собственных переживаний, т. е. с помощью исходного отношения между переживанием другими людьми «воспоминания о сходстве» и посредством тех же форм построения, можно построить новую систему — мир окружающих людей. Однако эта система построения является лишь частью собственной системы, по аналогии с которой она строится. Обе системы не являются завершенными. Поэтому для каждого предмета одной системы можно построить соответствующий предмет в другой системе, «если построение этих систем продвинулось достаточно далеко» (S. 198). Это дает точное представление о том, каким образом в отдельном сознании строится представление об объективном мире и о внутреннем мире других людей.

Между общей системой и общечеловеческой подсистемой, входящей в нее, т. е. между моим миром и общечеловеческим миром, имеется очень большая, но все-таки не полная аналогия. Первоначально построенным понятиям своей психики, воспринимаемых вещей, физикалистского пространственно-временного мира, чужой психики в этой новой системе соответствуют такие же понятия. Однако в отдельных случаях они различаются. Физическая вещь «мое тело» в системе определенного человека есть не то же самое, что вещь «тело человека NN» в общей системе. И другие «одинаковые», т. е. соответствующие друг другу вещи в двух системах, будут отчасти различными, ибо находятся в разных отношениях к моему телу и к телу другого человека. Однако между физикалистским миром общей системы и физикалистскими мирами каждой отдельной подсистемы того или иного человека можно установить взаимно-однозначное соответствие: между соподчиненными друг другу мировыми точками существуют одни и те же пространственно-временные отношения и соответственно одни и те же качественные отношения. Тем самым задано интерсубъективное упорядочение. Класс интерсубъективно соподчиненных предметов можно определить как «один и тот же» предмет, который воспринимается и познается мной и другими людьми. Интерсубъективность относится, прежде всего, к различным физикалистским мирам. Однако ее можно распространить и на психические миры. Чужое психическое, которое в общей системе приписывается телу определенного человека, соответствует чужому психическому, которое в подсистемах приписывается аналогичным телам.

Благодаря заполнению пустых мест в различных системах оказывается возможным создание общего взаимно-однозначного и интерсубъективного соподчинения между разными системами и тем самым создание интерсубъективного мира. Поэтому свойства интерсубъективных предметов, которые согласуются во всех системах, и высказывания о них интерсубъективно выразимы, и напротив, то, что входит в отдельные системы и высказывания о них — субъективны.

Самую высшую и последнюю ступень построения представляют понятия духовных, или культурных, объектов. Здесь Карнап ограничивается лишь примерами возможности их построения, не описывая точного способа их построения. Духовные объекты конструируются на основе психических. В этом нет никакого психологизма, ибо объекты более высокой логической ступени образуют новую сферу объектов. Первичными духовными объектами являются те, которые для своего построения не предполагают наличия духовных объектов. Они строятся «на основе тех психических процессов, в которых они выявляются», на основе своего «проявления», например, приветствие проявляется в снятии шляпы. На основе первичных осуществляется построение более высоких остальных духовных объектов — социальных, экономических, правовых и т.п. В противоположность этому, нравственные ценности конструируются не на основе духовных объектов или чужого духовного, а из собственного психического переживания ценностей подобно тому, как физические вещи строятся из чувственных переживаний. Таким переживанием ценностей являются долг, ответственность, совесть, эмоции и т.п. Психологизма нет как при обсуждении вещей, так и при обсуждении ценностей.

Наконец, конструируется понятие эмпирической реальности, отличной от метафизической реальности. Метафизическая реальность, т. е. независимое от сознания существование, не может быть сконструирована. Отличие эмпирической реальности в противоположность нереальности (сновидений, поэтического вымысла) состоит в том, что каждый реальный предмет занимает определенное место во временном порядке, он интерсубъективен или непосредственно дан. Существуют основания для конструирования такого предмета, и он принадлежит к обширной законосообразной системе. Поэтому физические вещи реальны, «если они построены как классы физических точек, лежащих на взаимосвязанных пучках мировых линий, и включены в четырехмерную общую систему физического пространственно-временного мира» (S. 237). И психические объекты реальны, если они включены в психическую систему некоторого субъекта. Таким образом, различие между реальным и нереальным целиком строится на основе своего психического, не предполагая выхода за его пределы.

Из этого обзора построения понятий вытекают разнообразные философские следствия.

Прежде всего становится ясным, в чем заключается различие между индивидуальным и общим. Поскольку все понятия конструируются как классы или отношения элементарных переживаний, постольку нет никаких собственных индивидуальных понятий, все понятия являются общими. Индивидуализация объектов осуществляется за счет того, что они определяются в отношении времени и, возможно, также пространства, т. е. включаются во временной и пространственный порядок. Напротив, то, что включается в другие порядки, есть общий объект. Отличие временного и пространственного порядка от других порядков заключается в том, что между классами качеств существуют отношения двух разных видов, например для чувства зрения — равенство по месту и равенство по окрашенности. На первое опирается порядок зрительного поля и тем самым, косвенно, — пространственный порядок. На второе — качественный порядок цветов в окрашенных телах. Отношения первого вида обладают тем формально-логическим свойством, что различные равноместные классы качеств не могут принадлежать одному и тому же элементарному переживанию, такая принадлежность может реализоваться только для равноокрашенных качеств. В этом состоит конечное основание индивидуализации.

Все это позволяет точно сформулировать понятие логического тождества. Сначала мы ставим вопрос: «Когда два разных обозначения относятся к одному и тому же предмету?». Критерием является их взаимозаменимость: если как одно, так и другое выражение при их подстановке в функцию-высказывание дают истинное предложение. Однако в большинстве высказываний о тождестве выражение относится не к отдельному предмету (например, к этой бабочке), но к виду предметов (к бабочкам вообще), т. е. к объекту более высокой ступени. Тождество в этом смысле будет строгим тождеством. Если же говорят о тождестве в отношении отдельного предмета, то здесь нет тождества в собственном смысле, а есть лишь отношение равенства (согласованность каких-то свойств или интерсубъективных порядков). Это несобственное тождество.

Благодаря отделению логического от метафизического дуализм физического и психического и психофизическое отношение получают четкое истолкование. Виды построенных объектов представляют лишь различные формы порядка для одного единого вида квазисос-тавных частей потока впечатлений. Поэтому психическое и физическое не являются единственными формами порядка, наряду с ними существуют и другие: биологические, духовные объекты, ценности. Таким образом, в рамках системы построения имеется не дуализм, а плюрализм конструируемых видов объектов.

Что касается взаимной зависимости психического и физического, то Карнап принимает гипотезу параллелизма: каждому психическому процессу соподчинен в центральной нервной системе одновременно протекающий физиологический процесс. С конструктивной точки зрения это означает: два ряда квазисоставных частей некоторой последовательности переживаний (наблюдений, в которых устанавливается эта связь) идут параллельно друг другу. Но такое параллельное течение квази-составных частей характерно не только для психического и физического, но и для других рядов, например, «если тело имеет определенный зрительный образ, то одновременно оно имеет аналогичный осязательный образ» (S. 234). Параллельное течение психических и физических процессов принципиально не отличается от других видов параллелизма и не более проблематично, чем эти другие. Вопрос о том, как осуществляются такого рода параллельные процессы и каким образом их можно объяснить, предполагает приблизительно один и тот же ответ для всех процессов. Однако теперь этот ответ попадает не в область науки, а в область метафизики, которая обсуждает вопрос об их реальности. Наука же может лишь зафиксировать параллельное сосуществование рядов составных частей.

Эта система построения понятий есть лишь первая попытка, первый набросок решения большой задачи, о чем говорит сам автор. Однако она проясняет основания и способ определения понятий. Сведение всех понятий к внутренним и внешним восприятиям, к непосредственным впечатлениям — старая идея. Ее принимали Локк и Юм и опирались на нее при построении теории познания. Однако реально это сведение никогда не пытались осуществить реально. Карнап отважился на смелую попытку действительно осуществить посредством определений построение, по крайней мере, основных понятий на основе чувственных восприятий. Несмотря на свою незавершенность, ясность и продуманность его построения имеет выдающееся значение. Оно, безусловно, не заслуживает того уничижительного отзыва, который дал ему Герхард Леман в своей работе «Современной европейской философии» (1943. S. 299): «Во всяком случае, очевидна наивность попытки такими (недостаточными) средствами построить мир».

Острую и принципиальную критику теории конструкций предпринял Кайла¹⁴⁸, что отметил и сам Карнап¹⁴⁹: «Данная статья, содержащая глубокий и ясный анализ всего комплекса взаимосвязанных проблем, чрезвычайно ценна своей острой критичностью». Но были и другие критики, о которых Кайла справедливо писал (S. 29): «Не стоит задерживаться на тех легковесных возражениях, которые небрежно высказал Кренер»¹⁵⁰. Основную ошибку теории Карнапа Кайла усматривает в том, что построение понятий, с теоретико-познавательной точки зрения, начато слишком рано, когда для этого еще отсутствовали необходимые предпосылки. Основанием этого построения является поток впечатлений, который Карнап истолковывает как качественную тотальность, лишенную внутренних различий, в отличие от старой психологии, которая складывала мозаику из отдельных психических элементов. Однако здесь он расходится с современной гештальт-психологией, утверждающей, что чувственно данное расчленено, структурировано и представлено в виде образа. Если все определения чувственно данного могут опираться только конструирование понятий, то все его внутренние различия появляются лишь в результате понятийной обработки. Тогда в переживании пропадают все внутренние различия, между которыми устанавливаются отношения сходства. В таком случае можно говорить лишь о сходстве переживаемых тотальностей в целом, но ни о каких внутренних сходствах и различиях не может быть и речи, а именно к ним относится квазианализ. Необходимую предпосылку такого анализа образует внутреннее многообразие чувственно данного и построение понятий посредством квазианализа возможно только на более высокой ступени.

Поэтому переживание времени не может просто конструироваться, уже должно предполагаться членение на настоящее, прошлое и будущее. Направление того или иного отношения, т. е. его необратимость, также опирается, по мнению Кайла, на переживаемое направление времени. В своем ответе на критику Кайла¹⁵¹ Карнап отвергает это возражение, указывая на то, что речь в действительности идет не о направлении отношении, а только о его обозначении, о том, что нужно установить различие знаков и их размещение по отношению друг к другу.

Точно так же квазианалитическое построение пространства переживаний (или представлений) невозможно не потому, что оно не имеет никаких границ, а потому, что каждая точка в нем имеет сплошное трехмерное окружение. Но в качестве основания для конструирования достаточно иметь в распоряжении только ограниченное число различимых мест с пространственными характеристиками. Поэтому каждое конструируемое пространство должно иметь границу, должно иметь начало и конец. Если в основу положен завершенный протокол о переживаниях, то нельзя построить неограниченно расширяющуюся систему — пространства, времени и всей реальности. В ответ на это возражение Карнап указал, что из конечного числа элементов можно строить бесконечные множества, из десяти цифр строится бесконечный ряд числовых знаков.

Далее Кайла высказывает следующее возражение: имеется принципиальное различие между «реальным» многообразием пространства и времени и «идеальным» многообразием цветов, чего Карнап не заметил. Цвет как некоторое место в структуре окрашенного тела является классом; напротив, место в зрительном поле и вообще в пространственной структуре есть не класс, а нечто индивидуальное. Однако и места в поле зрения Карнап строит как подклассы некоторого класса элементарных переживаний. В его теории построения все многообразия являются понятийными абстракциями, извлекаемыми из потока впечатлений. Они сводятся лишь к классам сходств в потоке впечатлений, и существует лишь формальное различие в упорядочении классов, классов классов, классов отношений, отношений между классами и т.п. Однако вследствие этого система построения не дает ничего иного, кроме отношений сходства в моем потоке впечатлений. Ничего нового она дать не может, все, что в ней содержится, есть лишь все более сложное упорядочение и переупорядочение одних и тех же исходных элементов. Она не позволяет выйти за пределы области собственных переживаний.

Это ведет к «катастрофическим следствиям». Высказывания о чужой духовной жизни в обычном смысле оказываются невозможными, ибо они могут говорить только о связях моих переживаний. Все другое, с точки зрения науки, есть невыразимое содержание представлений. Высказывания о чужой психике эквивалентны высказываниям о телесных движениях другого человека, которые на ступени физического конструируются из моего собственного потока впечатлений. Предположения о будущем также могут быть лишь высказываниями о настоящем. Понятие о будущем не дано изначально в переживаниях, оно конструируется из этих переживаний. Все индуктивные обобщения от настоящего к будущему необоснованны. «Действительно, здесь мы приходим к концу всякой философии» (S. 53).

Однако эта резкая критика соединяется с чрезвычайно высокой оценкой: «Даже этот предварительный набросок системы построения представляет собой выдающееся достижение благодаря глубине анализа и тщательности логической обработки» (S. 29).

В своем ответе (ibid.) Карнап согласился считать открытыми все содержательно-психологические вопросы, как и вопрос о том, являются ли переживания неразложимыми целостностями или обладают изначальным внутренним многообразием. Благодаря этому остается также открытым вопрос о том, на какой ступени осуществляется квазианализ. Он признал также, что неясна разница между реальным и идеальным упорядочением, ибо она зависит от внутреннего многообразия переживаний.

«Логическое построение мира» Карнапа подверг ясной и обстоятельной критике также Вайнберг¹⁵², причем эта критика также ведет к «катастрофическим следствиям». В частности, физический мир, независимый от собственного опыта, еще не дает оснований считать, что высказывания о чужих переживаниях бессмысленны и что общение и интерсубъективность невозможны. Но если осмысленны только высказывания о моих собственных переживаниях, то утверждения о физическом бытии и высказывания о переживаниях других людей лишены смысла. Можно говорить лишь о внешнем поведении другого человека. Высказывания о переживаниях других людей и об их внешнем поведении логически эквивалентны и взаимозаменимы. Если при этом о переживаниях другого думают как о своих собственных, то это лишь несущественное добавочное представление. Поэтому высказывание другого человека можно истолковать как факт его внешнего поведения, но не как символ, за которым что-то стоит (S. 219). Вследствие этого общение двух людей оказывается невозможным и никакой интерсубъективности нет (S. 222).

Для суждения о «Логическом построении» Карнапа нельзя не учитывать того обстоятельства, что в целом в системе построения речь идет только об определении понятий. В предисловии Карнап ясно говорит: «Здесь рассматривается... вопрос о сведении одних знаний к другим» и «ответ на вопрос о сводимости ведет к построению единой разветвленной системы используемых в науке понятий, которая опирается на небольшое число исходных понятий».

В конечном счете определения не должны содержать ничего иного, кроме отношений между переживаниями определенного («моего») потока переживаний — в этом состоит смысл и цель всей системы построения. Построенные таким образом понятийные объекты являются лишь формами упорядочения этих переживаний, их обозначениями и сокращениями. Обозначают ли они кроме этого еще нечто существующее — это «вопрос метафизики, которому нет места в науке» (S. 220).

Система построения Карнапа не дает ясного ответа на вопрос о том, все ли понятия науки или какие из них могут быть построены посредством простой комбинации чувственных переживаний. Он осуществил строгое построение только для понятия своего психического. То, что оно может быть построено только на основе ощущений, не подлежит теперь никакому сомнению. Однако для понятий более высоких ступеней построение не было осуществлено полностью, поэтому остается неясным, сводимы ли они к отношениям между чувственными переживаниями.

Система построения Карнапа должна была удовлетворить двум требованиям: она должна была дать рациональную систему построения понятий, которые фактически используются в науке для построения мира, и при этом использовать только отношения между чувственными переживаниями. Для выполнения последнего требования Карнап использует отношение логической эквивалентности. Два предложения логически эквивалентны, если оба обладают одним и тем же значением истинности, т. е. если они всегда либо одновременно истинны, либо одновременно ложны. Здесь учитывается лишь их истинностное значение. По смыслу они могут различаться. Но с этой точки зрения понятия можно определять через отношения чувственных впечатлений лишь тогда, когда эти определения логически эквивалентны другим способам определения. Это возможно тогда, когда понятийное содержание как-то можно связать с чувственными переживаниями для того, чтобы получить разрешимые высказывания о мире. Критерии наличия чувственного переживания можно в этом случае применять к определениям. Ясно, что на этом пути можно строить понятия лишь в том смысле, что они содержат лишь простое упорядочение чувственных переживаний. Другой смысл, в котором эти определения могли бы быть эквивалентны, таким путем построить нельзя. Он оказывается лишь логически несущественным «сопутствующим представлением» и остается вне рассмотрения. Но что понятия с таким другим смыслом существуют и участвуют в построении мира, обнаруживается в понятиях чужой психики, будущего и бессознательного. Понятия об объектах, «которые не входят в непосредственное восприятие» (S. 180), можно образовать лишь в той мере, в которой они содержат простое преобразование квазисоставных частей чувственных восприятий. Всякий другой смысл в системе Карнапа теряется. Солипсистский базис оказывается для него недостаточным. Даже если в основу положено несколько потоков впечатлений, то, по-видимому, можно определить чужое психическое, но не понятие о неосознанном.

Если в системе построения речь идет только об образовании понятий, т. е. об определениях, то экзистенциальным высказываниям в ней нет места. Это влечет следующее следствие: Приписывание чувственных качеств невоспринимаемой мировой точке, очевидно, выходит за рамки образующего определения. Утверждение о том, что «в ненаблюдаемой части пространства... имеется аналогичная вещь» (S. 180), является экзистенциальным высказыванием, т. е. чем-то совсем иным, нежели определение. Это некая экстраполяция, а не простое «преобразование непосредственно данных объектов» (S. 176), в чем только и может состоять построение понятий. Существует ли для нее определение, нужно еще доказывать. Но это доказательство было бы здесь совершенно неуместно, ибо это не предмет построения понятий. Здесь речь идет вовсе не о реальности. Точно так же обстоит дело с приписываниями неосознаваемым объектам, которые конструируются на основе осознаваемых «как составные части восприятия» (классов качеств, компонентов качеств, сложных областей) и с приписыванием невидимым окрашенным точкам специальных временных точек (а не мировых точек вообще). Таким образом, нельзя построить понятие о неосознаваемом, нельзя дополнить мое сознание с целью расширить область моего психического и распространить закономерности осознаваемой области на более широкую сферу.

Вызывает сомнения также положение о том, что психика другого есть не что иное, как понятие, содержащее только «преобразование моих собственных переживаний»¹⁵³ (S. 193). Это верно постольку, поскольку мы рассматриваем его конструктивное определение, но не принимаем в расчет экзистенциальных высказываний.

Для интерсубъективного мира справедливо то же, что и для отдельных ступеней построения: все «эти конструкции представляют собой не гипотетическое обнаружение или фиктивное постулирование чего-то не данного в чувствах, а преобразование данного» (S. 200). Добавления к переживаемому противоречат условию простого их преобразования и поэтому недопустимы.

Система построения понятий вообще не может говорить ни о мире, ни о чужой психике, ни о будущем; она способна только строить понятия. Поскольку же в системе Карнапа все понятия могут быть лишь преобразованием квазисоставных частей собственного потока переживаний, постольку с такими понятиями и при отсутствии других средств нельзя сформулировать ни одного высказывания в обычном смысле этого слова. Однако теория построения Карнапа обладает тем неоспоримым достоинством, что ее следствия с полной ясностью показывают ограниченность построения понятий на чисто имманентной основе.

При историко-философском взгляде на Венский кружок в первую очередь следует обратить внимание на эту работу. Многочисленные публикации, созданные позднее в Венском кружке, уже не привлекали столь большого внимания. Однако эта работа в значительной мере уже превзойдена. Сам Карнап внес в нее принципиальные изменения в своем важном сочинении «Проверяемость и значение» («Testability and Meaning»)¹⁵⁴.

Существуют понятия о диспозиционных свойствах, например видимый или растворимый, определение которых в конструктивной системе наталкивается на трудности. Свойство такого рода выражается в предрасположенности к определенной реакции при определенных условиях. Поэтому диспозиционное свойство нельзя наблюдать непосредственно, нельзя увидеть растворимость какого-то вещества, тем не менее ее можно установить только на основе наблюдений. Вещество растворимо, если оно растворяется при погружении в соответствующую жидкость. Посредством такого условного предложения, импликации, говорящей о том, при каких обстоятельствах имеется соответствующее диспозиционное свойство, и второй импликации, указывающей, при каких условиях его нет (обе импликации можно соединить в одну), понятие диспозиционного свойства можно редуцировать к ощущениям.