2. Научная революция как диалектический скачок в развитии интеграции и дифференциации научного познания

2. Научная революция как диалектический скачок в развитии интеграции и дифференциации научного познания

Как было показано, развитие науки характеризуется не только совершенствованием имеющихся знаний, но и формированием новых. Именно последний процесс привносит в ее развитие элемент прерывности. Общая закономерность формирования принципиально новых знаний состоит в следующем. Новое знание оказывается открытием лишь в том случае, если в нем содержится какая-то проблема, решение которой непосредственно ведет к преобразованию накопленного знания и наличной практики. Именно при таком условии обнаруженные факты науки (или в научно-технической области — изобретения) могут быть квалифицированы как открытия, «составляющие эпоху». Это всегда бывает связано с разрешением какого-либо противоречия в познании.

Фундаментальное открытие, дающее начало новому направлению в развитии науки, появляется, как правило, в той области научных исследований, дальнейшее развитие которой в рамках господствующей в ней теории становится невозможным. Возникает противоречие между неисчерпаемостью объективной реальности и полным или частичным исчерпанием возможностей существующей теории. Складывается проблемная (поисковая) ситуация. Революционное открытие, способствующее разрешению проблемы, происходит, как правило, на стыке наук, ранее казавшихся не связанными друг с другом. В силу этого и новое знание (открытие) имеет синтетический характер, приобретая большую эвристическую ценность, чем старое знание.

В то же время не следует забывать и о существенной неравноправности «стыкующихся», перекрещивающихся областей (соответственно путей и направлений) научного познания. Фундаментальное открытие делается в одной из них, а другие служат источником, из которого черпаются идеи, методы, факты и т. п. Это имеет место независимо от того, послужит ли открытие началом совершенно новой науки или просто внесет существенные коррективы в развитие старой. В силу этого непрерывное развитие любой науки всегда предполагает его противоречивый, скачкообразный характер.

Хотя революция в науке есть вид диалектического скачка, «решающего поворота», а история развития науки имеет прерывный, скачкообразный характер, не всякий скачок может быть признан революционным и свидетельствовать о начале научной революции. Открытия, имеющие принципиальную новизну и даже приводящие к формированию новых теорий и целых отраслей знания, вносящие существенные изменения в практику, создают необходимые, но еще не достаточные предпосылки для научной революции. Так, открытия многих прежде неизвестных явлений в области электричества и магнетизма в XVIII в., формирование на их основе электромагнитной теории в XIX в. и вследствие этого широкое развитие и практическое использование электротехники способствовали подготовке научной революции конца XIX — начала XX в., но сами революционными еще не были.

Что же такое научная революция? Каков смысл терминов «открытие, составляющее эпоху» и «коренной поворот» в науке?

Анализируя смысл революции в науке конца XIX — начала XX в., В.И.Ленин подчеркивал, что «исчезает тот предел, до которого мы знали материю до сих пор, наше знание идет глубже; исчезают такие свойства материи, которые казались раньше абсолютными, неизменными, первоначальными (непроницаемость, инерция, масса и т. п.) и которые теперь обнаруживаются, как относительные, присущие только некоторым состояниям материи»^[296]. В связи с этим он характеризовал физический идеализм как «болезнь роста», вызванную больше всего крутой ломкой старых теорий^[297]. Речь, таким образом, идет не о каком-то одном открытии, пусть даже фундаментальном, а о преобразованиях в науке, связанных с крутой ломкой ее основ вследствие выяснения пределов истинности свойственных ей познавательных форм и предложения способов преодоления пределов, путей выхода на новые рубежи познания. Следовательно, не открытие, способное вызвать «крутой поворот» в науке, а сам этот «крутой поворот» и может быть признан научной революцией.

Даже самое революционное открытие первоначально выступает лишь как простое приращение имеющихся знаний. Согласование нового знания с имеющимся, включение его в систему накопленного знания оказываются более или менее длительным и трудным процессом. В рамках любой теории всегда существуют знания, слабо, неполно, ограниченно связанные с ней, осмысленные на уровне догадок и гипотез. Вначале, пока обнаруженные новые факты остаются в пределах истолкования с позиций старой теории, революционность открытия как бы теряется среди множества имеющихся знаний.

Само по себе осознание принципиальной новизны знания также еще не является революцией, поскольку истолковывает новизну в духе дифференциации знания. «Отпочковавшееся» новое знание еще может казаться согласующимся с основами той теории, от которой оно отделилось и в то же время включать в себя законы нового типа, требовать собственной системы понятий и принципов, разработки специфических методов и формального (математического) аппарата. Но пока сохраняется видимость общности основ старой и новой теории даже при неопределенности характера этой общности (как было, например, во второй половине XIX в. в отношениях между механикой и электромагнитной теорией), о научной революции говорить преждевременно.

Революция в науке начинается тогда, когда появляется неотложная потребность «систематизировать массу накопляющихся чисто эмпирических открытий»^[298]. Революция в теоретических областях знания все более и более подводит исследователей «к осознанию диалектического характера процессов природы»^[299]. В такие периоды выясняется, что ««сущность» вещей или «субстанция» тоже относительны; они выражают только углубление человеческого познания объектов, и если вчера это углубление не шло дальше атома, сегодня — дальше электрона и эфира, то диалектический материализм настаивает на временном, относительном, приблизительном характере всех этих вех познания природы прогрессирующей наукой человека»^[300]. В связи с этим В.И.Ленин подчеркивал: «…диалектический материализм настаивает на приблизительном, относительном характере всякого научного положения о строении материи и свойствах ее, на отсутствии абсолютных граней в природе, на превращении движущейся материи из одного состояния в другое по-видимому… непримиримое с ним и т. д.»^[301].

Таким образом, в периоды революции в науке ясно обнаруживается относительная достоверность, условность старого знания и сложившихся его форм, ограниченность его оснований, а следовательно, и связанных с ним представлений; и вместе с тем происходит преодоление этой ограниченности, условности, осознание неисчерпаемости познаваемого объекта, будь то атом, электрон, поле и т. д. в физике, клетка, ген, ДНК и РНК в биологии и т. п. В ходе научной революции XIX–XX вв. было выяснено, что «электрон так же неисчерпаем, как и атом, природа бесконечна, но она бесконечно существует, и вот это-то единственно категорическое, единственно безусловное признание ее существования вне сознания и ощущения человека и отличает диалектический материализм от релятивистского агностицизма и идеализма»^[302].

Преодоление одних пределов познания сопровождается выходом на новые рубежи, «дальнейшим шагом в познании объективной реальности»^[303], формированием нового теоретического базиса интеграции знания. В этом заключается важнейшая позитивная, созидательная сторона научной революции.

Позитивная и негативная (отрицающая) стороны научной революции в единстве отражают прерывность научного прогресса. «Неизменно… только одно: это — отражение человеческим сознанием… независимо от него существующего и развивающегося внешнего мира. Никакой другой «неизменности», никакой другой «сущности», никакой «абсолютной субстанции» в том смысле, в каком разрисовала эти понятия праздная профессорская философия… не существует»^[304]. Иначе говоря, в наличии двух указанных сторон революции — отрицающей и созидающей — выражен важный аспект познания, именно, что человеческие понятия субъективны в своей абстрактности, но объективны в целом^[305].

Научная революция как диалектическое отрицание, как диалектический скачок предполагает преемственность в развитии познания. В этой связи вспомним слова В.И.Ленина: «Развертывание всей совокупности моментов действительности NB = сущность диалектического познания»^[306]. В этом состоит и сущность научной революции, которая означает решительный переход от неполного, частичного развертывания «моментов действительности» к более полному и всеохватывающему. Она не просто поднимает познание на новую ступень, но преобразует его, синтезируя новое и старое знание (в том числе такие факты, которые прежде казались оторванными друг от друга, невзаимосвязанными). Преобразование старого знания означает «снятие» его, но с удержанием и включением в новое всего положительного, имеющего содержательную и эвристическую ценность для нового знания. Революция как разрыв непрерывного хода развития познания не обрывает существования какой-то конкретной науки, не лишает ее внутреннего единства, а поднимает ее на новую, более высокую и содержательную ступень.

Как известно, В. И. Ленин отмечал два важных момента в развитии человеческих знаний: переход от незнания к знанию и переход от неполного и неточного знания ко все более полному и точному. Рассматривая пример с ализарином, знание о котором возникает на базе его обнаружения и изучения, он писал: «В теории познания, как и во всех других областях науки, следует рассуждать диалектически, т. е. не предполагать готовым и неизменным наше познание, а разбирать, каким образом из незнания является знание, каким образом неполное, неточное знание становится более полным и более точным»^[307]. Указанные моменты свойственны и периодам научных революций. Первый из них связан с проникновением субъекта познания в новые для него явления материальной действительности, которые прежде были ему неизвестны. Например, новая физика, по словам В.И.Ленина, нашла «новые виды материи и новые формы ее движения»^[308]. Второй момент научной революции связан с углублением (расширением) и уточнением знаний об известных явлениях действительности, с их переосмыслением в свете новой фундаментальной теории.

В период между революционными преобразованиями в науке ведущим является переход от неполного и неточного знания ко все более полному и точному. В такое время по мере уточнения некоторых еще неясных научных положений и ликвидации отдельных «белых пятен» могут появляться мнения о близости науки к «завершению», как случилось, например, в середине XIX в., накануне кризиса физики. В период научной революций ведущую роль играет переход от незнания к знанию, а уточнение и углубление (расширение) знаний выступает его дополнением и формой проявления. Но научная революция не завершается научным открытием, «делающим эпоху». Обнаруживая новые виды материи, новые формы ее движения, субъект познания оказывается вынужденным изменить отношение к наличному знанию, к известным ему свойствам объективного мира, материи, «которые казались раньше абсолютными, неизменными, первоначальными (непроницаемость, инерция, масса и т. п.)…» ^[309]. Проникая в новые виды материи и формы ее движения, наталкиваясь на непривычные и потому диковинные свойства объекта, он обнаруживает, что абсолютизированные им свойства являются относительными, присущими только некоторым состояниям материи^[310].

Осознание диалектического взаимодействия этих двух моментов, сторон научной революции, обнаружение нового и его истолкование с точки зрения известного позволяет вскрыть причины распространения релятивизма и избежать идеализма в теории познания в период крупной ломки старых теорий. В.И.Ленин писал: «…принцип релятивизма, относительности нашего знания… с особенной силой навязывается физикам в период крутой ломки старых теорий и…. — при незнании диалектики — неминуемо ведет к идеализму»^[311].

В соотношении процессов перехода от незнания к знанию, с одной стороны, и углубления (расширения) и уточнения знаний — с другой, кроется основное противоречие научной революции — прерывности и непрерывности познания, ведущей стороной разрешения которого является переход от незнания к знанию.

В психологическом климате науки в этот период данное противоречие проявляется в нарастании острой борьбы вокруг истолкования сущности открытия между теми, кто, стремясь к соблюдению непрерывности познания, рассматривает любое отступление от канонов научности, свойственных старой теории, как измену науке, и теми, кто во главу угла ставит новизну открытия, доходя до недооценки преемственности в развитии познания.

Дело в том, что проблема, с решением которой бывает связана научная революция, обычно не полностью осознается отдельными учеными и даже целыми научными коллективами. По своему масштабу она может быть несовместимой с конкретными задачами их исследований, в результате чего эти ученые могут недостаточно четко понимать степень и формы их участия в ломке старых научных представлений и создании нового направления. Поступательное развитие познания, осуществляющееся через единство прерывности и непрерывности, новизны и преемственности, доказывает, что существуют объективные предпосылки, обеспечивающие закономерный ход революционных преобразований в науке, несмотря на отрицательные субъективно-психологические факторы, в том числе и на консерватизм мышления отдельных ученых.

Можно указать четыре типа таких предпосылок, обусловливающих в конечном счете ход научной революции. Первая — это прежде всего своеобразный диктат природы, явления которой правильно описывать можно не любыми, а только адекватно отражающими их формами описания. Только при этом условии наука может осуществлять свои функции, быть основой предсказания и практического преобразования объективной реальности. Сколь консервативным ни было бы сознание ученого, но в конечном счете он вынужден подчиниться этому диктату и найти соответствующие объекту формы отражения.

Второй тип предпосылок связан с тем, что развертывание научной революции в любой области знания сопровождается обнаружением новых выходов теории в общественную практику, что позволяет глубже понять возникающие в обществе проблемы, открывая новые возможности их решения с применением научных знаний. Проводимые в этом направлении исследования привлекают интерес к себе со стороны общества. Одновременно повышается необходимость оценки обоснованности новых знаний. Таким образом, научная революция своим ходом изменяет тот социально-психологический климат, в котором она совершала свои первые шаги, а научное познание ускоренно выходит на рубежи широкой практической проверки своих результатов.

Третьей предпосылкой, определяющей ход научной революции, является вся система сложившегося и проверенного знания, в рамках которого совершается научная революция. Любая, даже самая кардинальная революция в познании не является столь всеобъемлющей, чтобы представлять собой переворот во всем накопленном знании. Оказывая влияние на другие разделы познания, ею не охваченные, она в то же время сопровождается согласованием нового знания с системой существующего, уяснением законов познания, закономерным проявлением которых была старая теория. Она стремится включить в себя все положительное содержание старой теории, доказывая свое превосходство над нею.

Важную роль в научной революции играют предпосылки четвертого типа — философско-мировоззренческие: уровень мировоззрения, знания общих закономерностей взаимосвязи субъекта и объекта, принятый на этой основе методологический подход к решению научных проблем. Главная трудность при этом заключается в том, что научная революция совершается не в идеальных условиях безраздельного господства научного мировоззрения, а при сохранении и идеализма, и метафизики, противостоящих научно-философскому подходу, но тем не менее в силу различных причин разделяемых рядом ведущих ученых в капиталистическом мире. Другим осложняющим ситуацию фактором является то, что даже при господстве научного мировоззрения положения старой теории, подвергаемой диалектическому отрицанию в ходе научной революции, имеют прочно установившееся истолкование, которое может оцениваться как единственно правильное, незыблемое, не допускающее изменений. Пример А.Пуанкаре, сформулировавшего в своих трудах по сути дела все основные принципы теории относительности и тем не менее в силу довлевшего над ним идеализма не сумевшего подняться до создания этой теории, демонстрирует сложности первого рода, а упорное нежелание признать теорию относительности А.К.Тимирязевым — трудности второго рода.

Преодоление указанных трудностей в ходе научной революции раскрывает особый аспект взаимосвязи объективной и субъективной диалектики. Поскольку законы объективной диалектики являются в то же время законами развития познания, действующими в этом смысле вне и независимо от воли участвующих в познании лиц, то они в конечном счете пробивают себе дорогу и выводят к объективной истине. Но поскольку субъектом познания является человек со всей присущей ему относительной несуверенностью мышления, то мировоззренческая зрелость субъекта как субъективный фактор научной революции приобретает важное значение, определяющее ее темпы и судьбу.

Диалектический характер законов познания (в наиболее концентрированном виде он проявляется в период научной революции, являющейся качественным скачком в развитии науки, диалектическим отрицанием одного этапа ее развития другим, разрешением назревших в науке противоречий) требует только диалектического мышления ученых, усилиями которых это познание совершается. Напомним, что до конца последовательным диалектическое мышление может быть лишь при условии материалистического подхода. В условиях незрелости субъективного фактора научной революции диалектика «может проложить себе путь стихийно, просто благодаря напору самих естественнонаучных открытий, не умещающихся больше в старом метафизическом прокрустовом ложе. Но это — длительный и трудный процесс, при котором приходится преодолевать бесконечное множество излишних трений»^[312].

Анализируя ход революции в физике в конце XIX — начале XX в., В.И.Ленин подчеркивал, что современная физика идет к диалектическому материализму, но «не прямо, а зигзагами, не сознательно, а стихийно, не видя ясно своей «конечной цели», а приближаясь к ней ощупью, шатаясь, иногда даже задом»^[313].

Таким образом, материалистическая диалектика познания является не только неотъемлемой частью научного мировоззрения, но и необходимым условием плодотворного развития науки, особенно в период научной революции.