В.С. Нерсесянц (академик РАН, руководитель Центра теории и истории права и государства Института государства и права РАН)

В.С. Нерсесянц

(академик РАН, руководитель Центра теории и истории права и государства Института государства и права РАН)

<Род. – 02.10.1938 (Нагорный Карабах), МГУ – 1961, к.ю.н. – 1965 (Марксова критика гегелевской философии права в период перехода К. Маркса к материализму и коммунизму), д.ю.н. – 1975 (Политико-правовая теория Гегеля и ее интерпретации), чл.-корр. РАН – 1994, действ. чл. РАН – 2000, ум. – 21.07.2005.>

Вот уже на протяжении многих десятилетий я с большим интересом отношусь к творчеству Т.И. Ойзермана, к его трудам по марксизму и истории философии в их связи с современностью. Обсуждаемая монография свидетельствует о его неувядаемой творческой энергии и неподдельном интересе к теории и практике марксизма, большим знатоком и глубоким исследователем которого он является. «Марксизм и утопизм» – это не только тема книги, но и в известном смысле пространство и реалии жизни и духовных усилий самого автора, экзистенциально погруженного в поиски подлинного смысла собственного бытия и окружающей действительности. В новой книге автор, опираясь на свой огромный опыт исследования марксизма, излагает свое новое понимание затронутых проблем и убедительно критикует крайности современного отношения к марксизму – от модного и конъюнктурного его третирования до бездумного и догматического повторения того, что уже неуместно и бессмысленно повторять. Работа весьма богата и даже перенасыщена содержанием. Но автору в целом удалось объединить и осветить различные проблемы как аспекты единой темы «марксизм и утопизм» и под этим углом зрения высказать целый ряд новых и интересных суждений о марксистском учении и практике его осуществления. Эта новизна присутствует во всей книге, особенно при освещении проблем марксизма как идеологии, его сравнения с воззрениями предшественников и последователей, трактовке перехода от капитализма к посткапиталистическому обществу, сопоставлении взглядов Маркса и Ленина, соотношении марксистской концепции социализма и реального социализма.

К числу достоинств работы относится и ее открытость дискуссии. Остановлюсь лишь на некоторых моментах. При изложении сквозной проблемы всей темы (утопическое и неутопическое в марксизме) автор, по-моему, в целом верно расставил нужные акценты. Но вызывает сомнение гносеологическая универсализация понятия утопизма, его распространение за рамки социальной проблематики (социального прогноза, проекта, конструкции, идей, преставлений и т.д.). Так, очевидна неадекватность причисления к утопизму абсолютизации формальной логики Аристотеля, абсолютизации геометрии Эвклида, абсолютизации классической механики Ньютона, которая имела место до открытия символической логики, неэвклидовой геометрии, теории относительности (см. с. 19). В этой несоциальной (в специальном смысле слова) сфере, где нет конструирования социального будущего, уместны совершенно другие оценки, отражающие относительный (не абсолютный) характер познания, но ясно, что не все относительное познание утопично. Да и само понятие социального утопизма нуждается в более четком и жестком определении (с указанием его специфических черт, особых критериев и т.д.), иначе утопией можно назвать все что угодно.

Автор справедливо уделил большое внимание соотношению взглядов Маркса и Ленина, марксистского учения о социализме и реального социализма. Эти проблемы имеют ключевое значение для всей темы. Признавая несомненные заслуги автора в трактовке с новых позиций этой непростой проблематики, остающейся весьма неразработанной в нашей современной литературе, отмечу вместе с тем и некоторые спорные положения. Определяющее значение для освещения этих аспектов темы имеет трактовка вопроса об уничтожении частной собственности на средства производства. При этом следует иметь в виду, что собственность в экономическом и правовом смысле (а вместе с ней право, государство, свободная личность и т.д.) возможна лишь там, где признается индивидуализированная (персонифицированная) собственность (право собственности неопределенного множества субъектов) на средства производства; только при наличии таких предварительных условий также и предметы потребления выступают в качестве объектов права собственности, функционируют в экономико-правовом режиме, товарно-денежном обороте и т.д. И у Маркса, и у Ленина, и в условиях реального социализма (при всех естественных, неизбежных и вместе с тем несущественных различиях) речь идет в принципе об одном и том же – о тотальном, в конечном счете, уничтожении и преодолении частной собственности на средства производства, их обобществлении (социализации, коммунизации) посредством пролетарской революции, «государства» (или «полугосударства» – по Ленину) диктатуры пролетариата, «при помощи деспотического вмешательства в право собственности» (К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 4, с. 446). Поэтому нельзя согласиться с тем, будто у Маркса речь идет об обобществлении средств производства, а у Ленина (и в условиях реального социализма) – об их огосударствлении (см. с. 510). Позиция везде единая: основным властно-политическим субъектом этого процесса социалистического обобществления выступает пролетарское «государство» (т.е. диктатура пролетариата), так что подобное огосударствление присутствует у всех – и у Маркса, и у Ленина, и у марксистов – реализаторов учения. Уже в «Манифесте» Маркс и Энгельс подчеркивали: «Пролетариат использует свое политическое господство для того, чтобы вырвать у буржуазии шаг за шагом весь капитал, централизовать все орудия производства в руках государства, т.е. пролетариата, организованного как господствующий класс, и возможно более быстро увеличить сумму производительных сил» (К. Маркс и Ф. Энгельс. Там же). Именно этих представлений об «огосударствлении» средств производства придерживались Ленин и его последователи. По-моему, неверно также суждение о том, будто применительно к социализму в «Капитале» у Маркса речь идет о восстановлении «индивидуальной собственности на средства производства как неотъемлемой части совместной собственности, или, говоря иными словами, о частной собственности» (с. 509), несмотря на то, что Т.И. Ойзерман приводит соответствующее высказывание самого Маркса. Это, конечно, не так: применительно к социализму и у Маркса, и у Ленина, и при реальном социализме речь идет не о частной или индивидуальной собственности на средства производства (тотальное отрицание такой собственности – суть и отличительная особенность марксистско-коммунистического, антикапиталистического социализма, а вместе с тем и ленинско-сталинского реального социализма XX в.), а лишь только о т.н. индивидуальной «собственности» на предметы потребления в условиях бестоварного и правоотрицающего социализма и диктатуры пролетариата, что, строго говоря, на самом деле не собственность в экономико-правовом смысле, а потребительский трудовой паек за общеобязательный и принудительный труд. Если в «Капитале» об этом сказано несколько туманно (по схеме гегелевской триады), то в последующей «Критике Готской программы» Маркс, характеризуя социализм (первую фазу коммунизма), об этом пишет вполне ясно: «Мы не намерены уничтожить это личное присвоение продуктов труда, служащих непосредственно для воспроизводства жизни, присвоение, не оставляющее никакого избытка, который мог бы создать власть над чужим трудом» (К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 19, с. 439). Реальный социализм XX в. строился вполне по Марксу (насколько это вообще возможно при практическом осуществлении теории), а проявившийся при этом его ленинско-сталинский профиль как раз и демонстрирует (на материале всемирно-исторической практики как критерия истины) не только ортодоксальность марксизма реализаторов учения, но и наличие в самом этом учении (явно или латентно) таких положений, последовательное осуществление которых с необходимостью приводит к известному нам тоталитарному социализму XX в. После такого тяжкого и кровавого труда всемирной истории невозможно правильно понять марксизм без реального социализма, а реальный социализм – без марксизма. Задача, напротив, состоит в том, чтобы понять их в их принципиальном единстве. Главный вопрос после построения реального социализма – переходного строя, оказавшегося в действительности без ошибочно предсказанного перехода к т.н. полному коммунизму (это относится к утопической части марксизма), состоит в нахождении пути и способов надлежащего преобразования сложившегося социализма и перехода к соответствующему постсоциалистическому экономико-правовому строю. Принципиальные альтернативы при этом таковы. Или реальный социализм (а вместе с ним и марксизм) – историческая (и теоретическая) ошибка и тогда надо возвращаться назад (к частной собственности, капитализму и т.д.), – таков по смыслу избранный курс преобразований через впервые в действительности осуществленное огосударствление бывшей общественной социалистической собственности и ее приватизацию в интересах небольшой части общества и в ущерб остальным. Но этот путь, судя по реалиям, пока что ведет к неразвитым, добуржуазным (неофеодальным) отношениям в экономике, праве, политике и т.д. Или реальный социализм (и вместе с ним марксизм в этой своей части) – несмотря на все связанные с ними зло и кровавое прошлое – не ошибка и на основе обобществленной социалистической собственности (главного итога реального социализма) объективно-исторически подготовлен и возможен переход к новому (некапиталистическому и несоциалистическому) постсоциалистическому строю, представляющему собой более высокую (чем капитализм) ступень во всемерно-историческом прогрессе свободы, равенства и справедливости в общественных отношениях людей. Такую версию постсоциализма я попытался изложить в своей концепции цивилизма (цивилитарного строя), исходной основой которого является равная цивилитарная (гражданская) собственность каждого – равное право каждого на одинаковую долю в десоциализируемой социалистической собственности (в социалистическом наследстве) в результате преобразования бывшей социалистической собственности в равнодолевую юридически индивидуализированную собственность каждого. Причем, кроме и сверх этого равного для всех минимума при цивилизме допускаются и все другие экономико-правовые формы индивидуальной и групповой собственности в условиях товарно-денежного оборота, но это будут по существу не буржуазаные формы собственности и права в силу наличия качественного нового фактора фундаментального значения – равной цивилитарной собственности каждого. Без концепции некапиталистического постсоциализма цивилитарного типа, объективно подготовленного самим реальным социализмом и выражающего более высокую (чем капитализм) ступень социально-исторического развития, марксизм полностью утопизируется (дисквалифицируется как теория, пригодная для практической реализации), а реальный социализм (как практически реализованный марксизм) обессмысливается как историческая ошибка. Соответственно и Россия как эпицентр реального социализма XX в. без цивилитарно ориентированного постсоциализма (в качестве надлежащего продолжения своей прошлой истории) теряет свою роль ведущего субъекта всемирно-исторического процесса и оказывается на обочине исторического развития, а «поручение мирового духа», говоря словами Гегеля, переходит к другому субъекту (такую роль, судя по всему, сегодня пытаются играть США, обладающие огромным экономическим и военным потенциалом, но не имеющие необходимой обновленческой концепции будущего как более совершенного, свободного и справедливого строя, чем консервирующий их капитализм, выдаваемый за вершину и «конец истории»).

Возвращаясь непосредственно к теме «марксизм и утопизм», можно сказать, что лишь цивилитарный постсоциализм, объективно подготовленный реальным социализмом (реализованным марксизмом) – надлежащая позиция для адекватного понимания и оценки как марксизма, так и реального социализма. О прошлом и настоящем можно верно судить из видимого будущего. «По плодам их узнаете их», справедливо гласит известное изречение. Но нужные плоды, видимо, еще не созрели, да и всемирная история идей и реалий, вопреки поспешному некрологу, не кончилась. И это, помимо всего прочего, вселяет надежду, что уважаемый автор обсуждаемой актуальной и поучительной книги еще не раз удивит, увлечет и обогатит всех нас своими новыми публикациями.

В.А. Лекторский. Почему же социалистическая собственность не является настоящей собственностью?

В.С. Нерсесянц. Настоящая собственность в экономико-правовом смысле – это индивидуализированная (применительно к неопределенному множеству субъектов) собственность на средства производства. В реальной истории до сих пор это различные формы частной собственности, полное отрицание которой – основная задача и смысл марксистского и реального социализма. Т.н. «социалистическая собственность» – это по сути своей отрицание настоящей собственности и переход соответствующих объектов бывшей частной собственности в единый фонд всего богатства страны, которым централизованно управляет и распоряжается административно-командными методами тоталитарная власть («государство» диктатуры пролетариата). В таких условиях не только нет, но и вообще невозможны свободная личность, собственность, право, государство в их подлинном смысле. Социалистический тоталитаризм как раз и означает подмену личности – «винтиком», экономических отношений – командно-властными отношениями, права – приказными (насильственными) нормами правоотрицающего закона, а государства как правовой формы организации публичной власти свободных людей – новейшей формой деспотизма.

Реплика. На чем же все это, включая и социалистическую собственность, держится?

В.С. Нерсесянц. Держится на насилии как «повивальной бабке нового», на вере в светлое коммунистическое будущее. Важно и то, что частная собственность (и ее исторически до сих пор наиболее развитая форма – буржуазная собственность), наряду со своими достоинствами, имеет целый ряд существенных недостатков, преодоление которых в принципе невозможно без уничтожения самой частной собственности. Отсюда и коммунизм – бессмертная идеология несобственников, которые воспринимают уничтожение частной собственности и ее обобществление как путь к равенству и справедливости, хотя оказывается, что он ведет к тоталитарному социализму. Но идея постсоциалистического цивилизма удерживает всемирно-исторический смысл итогов этого реального, тоталитарного социализма (и марксизма) и его значение как переходного строя. Отрицание частной собственности через общественную социалистическую собственность делает объективно возможным переход к цивилитарной собственности.

Реплика. Отрицание отрицанием отрицания?

В.С. Нерсесянц. Нет, вернее так: утверждение позитивного (т.е. цивилизма) путем отрицания отрицания (т.е. социализма). Маркс (в духе гегелевской триады) считал капитализм отрицанием (негативным общественным строем), а коммунизм – позитивным строем (отрицанием отрицания). На самом деле капитализм позитивный строй (со всем набором достижений истории цивилизации – собственностью, правом, государством, правами и свободами человека и гражданина и т.д.), а коммунизм (коммунистический социализм) – это антикапитализм, переходный негативный строй, тотальное отрицание общецивилизационных достижений (собственности, права, государства, свободной личности, товарно-денежных отношений и т.д.). Эта негативная природа реального социализма и определила его кроваво-насильственный характер и способ существования. Цивилизм в этом смысле – позитивный строй (отрицание отрицания), преодолевающий негативный социализм, но вместе с тем преобразующий его итоги в позитивные формы, нормы и отношения общецивилизационного процесса развития собственности, права, государства, прав и свобод личности и т.д. на новом, более высоком уровне.

Завершая ответ на этот оригинальный вопрос, позволю сослаться на себя:

«Мы диалектику учили и по Гегелю,

И, либертарно отрицая коммунизм,

Его тотально-негативную энергию

Мы позитивно сняли в цивилизм».