2. Законы строения, функционирования и развития

2. Законы строения, функционирования и развития

Изложенная в первом параграфе концепция взаимосвязи категорий движения и развития приводит к необходимости рассмотреть сущность и взаимосвязь различных видов законов, посредством которых реализуется функционирование и развитие материальных объектов. Поскольку исходным пунктом познания является стационарный объект с его свойствами и структурой, то естественно начать рассмотрение законов с тех из них, которые детерминируют функционирование стационарного материального объекта. Но закон есть форма всеобщности и, следовательно, некоторый инвариант структур материальных объектов. Поэтому понятие закона оказывается тесно связанным с понятием структуры.

Если законы функционирования предполагают существование относительно неизменной, хотя и динамической структуры, то понятие развития предполагает изменение самой структуры. При этом возникают три взаимосвязанных аспекта проблемы, от решения которой зависит понимание закономерного характера процесса развития в целом. Во-первых, каков характер связи законов со структурой стационарного объекта? Во-вторых, какова специфика тех законов, которые характеризуют развитие самой структуры? И в-третьих, как изменяются законы, включая законы развития? Эти аспекты представляют собой различные стороны взаимоотношения структуры и закона, поэтому они должны рассматриваться через призму взаимосвязи категорий «закон» и «структура».

Категория закона, будучи всеобщей, сложным и противоречивым образом связана с категорией структуры. Прежде всего структура в существенных чертах выступает как закон. К тому же любой из законов природы, общества и познания, в том числе и философские законы, имеет внутреннюю структуру.

Закон есть выражение устойчивости связей и отношений не только между предметами и явлениями, но и внутренней организации (структуры) самих предметов и явлений. Очень четко эта мысль была подчеркнута Г. В. Плехановым, который, полемизируя с А. А. Богдановым, писал: «Понятие «вид» отнюдь не синоним понятия «форма», так как оно далеко не покрывает его собою. Еще Гегель очень хорошо показал в своей «Логике», что «форма» предмета тождественна с его «видом» только в известном и притом поверхностном смысле: в смысле внешней формы. Более же глубокий анализ приводит нас к пониманию формы как «закона» предмета или, лучше сказать, его строения[310].

Диалектический подход к окружающей действительности не проводит абсолютной грани между вещами (предметами) и процессами (явлениями), а рассматривает их различие как относительное. Поэтому структуру предмета можно рассматривать как закон явления, как выражение существенной и необходимой связи элементов, составляющих данный объект. Такого рода закон характеризует момент устойчивости в существовании объекта (но не его неподвижности, ибо абсолютно неподвижных предметов в природе не существует).

Устойчивость структур проявляется двояко: в их сохранении в процессах функционирования и воспроизведения системы и в их частичном большем или меньшем изменении в ходе этих процессов. Если сохранение структур в процессе функционирования обусловливает относительную неизменность, качественную определенность системы, то изменения структуры в зависимости от их характера и глубины могут выражать как функционирование, так и определенные аспекты развития системы. Функционирование системы обычно связывают с обратимыми изменениями ее структуры и качественно относительно устойчивым воспроизведением ее элементов. Напротив, развитие связано с большими или меньшими качественными перестройками структуры системы и изменением характера ее воспроизведения, с относительно необратимыми изменениями. Особенно отчетливо отмеченные различия обнаруживаются в высокоорганизованных, так называемых органических системах (биологических и социальных).

Структура представляет, следовательно, относительно самостоятельный аспект системы. Изучение структуры, сравнительный анализ структур объектов, принадлежащих к одному классу явлений, позволяют выявить их общие черты, отделить случайное — от необходимого и закономерного в явлениях.

Познание состава и законов строения той или иной системы является важнейшей предпосылкой познания закономерностей ее функционирования и развития. Не случайно и в истории исследования неорганической и органической природы, и в рассмотрении общества мысль исследователей продвигалась от изучения состава и закономерностей строения объектов к познанию законов их функционирования и развития. «Структура — не мертвый слепок с застывшего объекта, а характеристика тех инвариантных его аспектов, которые выявляются лишь в процессе анализа его реальной динамики»[311], — отмечали И. В. Блауберг и Э. Г. Юдин. Развивая эту мысль, они специально подчеркивали: «Но дело не только в этом. Исследование структуры предполагает, что элементы, «части» объекта определяются не со стороны (или не только со стороны) их субстанциальных, субстратных свойств, а с точки зрения их места в рамках исследуемого целого, т. е. по выполняемым ими функциям. Поэтому в собственном смысле структурное исследование так или иначе оказывается связанным с анализом функционирования объекта и, следовательно, выступает как структурно-функциональное»[312].

Неразрывность структур и функций, их взаимопроникновение и в определенном смысле тождество вполне четко осознавались исследователями живой природы уже в прошлом веке, что отмечалось, например, И. М. Сеченовым, К. А. Тимирязевым и др. Рассматривая исторически возникшее деление биологии на морфологию и физиологию, К. А. Тимирязев утверждал, что это деление имеет определенные границы; только «становясь на известную отвлеченную точку зрения, мы можем, на время, видеть в организме только форму — это область морфологии, или только явление — это область физиологии или феноменологии живых существ»[313]. Обобщая подобные взгляды естествоиспытателей, Ф. Энгельс писал, что «вся органическая природа является одним сплошным доказательством тождества или неразрывности формы и содержания», что «морфологические и физиологические явления, форма и функция обусловливают взаимно друг друга»[314].

Глубокая связь структур и функций обнаружена в наше время на молекулярном уровне организации живого, где порой их просто трудно расчленить. Тождество структуры и функции в органических системах составляет специфическую черту их организации. Структура выступает как бы в качестве моментального снимка функции, а функция (точнее, функционирование) — как обратимая частично или полностью деятельность структур. Структура системы не сводится, таким образом, ни к субстрату, ни к морфологии, а есть один из аспектов организации живой системы[315].

В силу тождества структур и функций в этих системах исследователи иногда объединяют структурные и функциональные законы в одну группу, аналогичным образом поступают и со структурными и функциональными методами исследования, И тогда говорят об изучении структурно-функциональных закономерностей, о структурно-функциональном подходе и т. п. Однако во взаимоотношениях структур и функций имеется наряду с моментом тождества и момент различия, несовпадения, отражением чего является, например, различие структурных и функциональных моделей. С относительной самостоятельностью функционального аспекта систем связаны попытки «чисто» функционального решения тех или иных научных задач (например, попытки функционального определения жизни).

Понимание того, что отношение строения и функционирования системы включает не только их различие, но и их тождество, не только их относительное совпадение, но и несовпадение, было достигнуто не сразу. В истории биологии и общественных наук имели место концепции как односторонне акцентировавшие внимание на тождестве структур и функций, функционирования и развития, так и чрезмерно противопоставлявшие их друг другу. Только к середине XIX в. в связи с постепенным вызреванием диалектических идей в конкретных естественных и общественных науках формируются представления о структуре, функционировании и развитии как о трех различных, но тесно взаимосвязанных и взаимообусловленных свойствах всех органических систем. Здесь научная мысль подходила к пониманию диалектического характера единства и различия структур, функционирования и развития. Вместе с тем становилось ясным, что каждое из этих свойств органической системы выражает различные стороны (аспекты) ее сущности, характеризуется различными, но взаимосвязанными законами. Этот процесс диалектизации научного знания продолжается в отдельных отраслях науки вплоть до наших дней.

Например, переход с клеточного на молекулярный уровень исследования в биологии сопровождается не только расширением и уточнением знаний о тонком строении живого, но и преодолением существовавшей ранее абсолютизации противопоставления структур и функций. А это в свою очередь открывает возможность для анализа закономерностей эволюции генетических систем[316].

Другим примером может служить одно из основных понятий, характеризующих молекулярные основы функционирования и самовоспроизведения любой живой системы. Таковым явилось понятие конвариантной редупликации (Тимофеев-Ресовский). Благодаря этому понятию удалось диалектически связать воедино наиболее элементарные основы строения, функционирования и развития живой системы. Р. С. Карпинская отмечала, что в понятии конвариантной редупликации учитывается как устойчивость, повторяемость, так и изменчивость, неповторяемость не только процесса сохранения, передачи и реализации генетической информации, но и всей совокупности молекулярно-биологических процессов. Дело в том, что в процессе конвариантной редупликации участвуют так или иначе практически все молекулярные структуры клетки, к нему приспособлена и вся организация клетки во времени и пространстве. Этот процесс лежит в основе эволюции. Без способности к редупликации (т. е. к созданию «дочерних молекул») все возникающие изменения не фиксировались бы в потомках, а уничтожались. Более того, редупликация есть особая форма существования самого свойства воспроизведения, столь важного для различения живого и неживого.

Вместе с тем эволюция осуществляется на основе и благодаря возникающим вариациям в организации структур, поскольку механизм редупликации по многим внутренним и внешним причинам далеко не идеален. Поэтому видовая специфичность молекулярных структур живого, и прежде всего нуклеиновых кислот, может быть рассмотрена как проявление качественной дискретности живого, его многообразия, неизбежно порождающего действие отбора. Раскрытие механизмов этих элементарных эволюционных процессов не только составляет важнейшую задачу учения о микроэволюции, но и существенно важно для всего эволюционного учения, для теоретического осмысления наиболее всеобщих характеристик жизни[317].

Относительное противопоставление законов функционирования и развития связано с различением движения и развития, устойчивости и изменчивости в самом движении. Если движение понимается как изменение вообще, безотносительно к тому, изменяется или остается неизменной в существенных чертах движущаяся система, то развитие предполагает наличие глубоких изменений в самой развивающейся системе (объекте), в ее структуре и свойствах, в ее отношении к окружающей среде и т. д. Таким образом, разграничение функционирования и развития связано с различным отношением этих двух типов процессов к субстрату развития, к организации развивающегося объекта.

Соответственно различаются и законы функционирования, и законы развития. Если процесс функционирования можно охарактеризовать как такой, где изменения носят преимущественно обратимый характер и структура системы остается относительно постоянной, то процесс развития характеризуется глубокими преобразованиями органической системы, относительно необратимыми изменениями ее структур и характера функционирования, Именно благодаря этому одним из путей познания развития является сравнительный структурно-функциональный метод, позволяющий выявить основные тенденции и направленность развития той или иной группы объектов.

Внутренняя противоречивость движения и развития проявляется не только в несовпадении самих процессов и соответственно законов функционирования и развития системных объектов, но и в противоположности их организации. Последняя характеризуется статичностью, воплощенной в инвариантности, устойчивости структуры, и динамичностью, воплощенной в постоянной подвижности, внутренней активности элементов системы и вариативности (флуктуативности) ее структуры. Эту флуктуативность (вариативность, подвижность в рамках относительной неизменности) структуры объекта нельзя смешивать с ее изменчивостью, вместе с тем ее нельзя рассматривать и в отрыве от изменчивости системы. Наличие в системе элементов жесткости наряду с элементами флуктуативности приводит к выделению внутри организации двух типов отношений — структурных и функциональных.

Вариативность выступает как некоторый случайный момент по отношению к закономерности развития той или кной системы. Так, например, мутации или колебания численности того или иного вида в живой природе выступают как случайные моменты в отношении его эволюции, превращения данного вида в другой вид или другие виды.

Аналогичным образом отклонения производственных показателей отдельного предприятия в ту или иную сторону от запланированных выступают как относительно случайные моменты в общем развитии социалистического общества по пути к коммунизму. Это, конечно, не означает, что такие отклонения не имеют причин, но конкретные причины, с необходимостью обусловливающие перевыполнение плана в одном случае и его невыполнение в другом, не коренятся в структуре социалистического общества как целого (последняя создает наиболее общие предпосылки ведения планового хозяйства), а вызываются организацией производства на отдельных предприятиях. Иными словами, случайные по отношению к развитию целостной системы моменты не являются случайными, а определяются организационной структурой отдельных подсистем. Здесь мы имеем дело со случайностью такого рода, которая диалектически связана с необходимостью, является формой проявления и дополнением необходимости.

В докладе Л. И. Брежнева на XXV съезде КПСС подчеркивалась необходимость дальнейшего развития теории и при этом отмечалось, что «новые возможности для плодотворных исследований как общетеоретического, фундаментального, так и прикладного характера открываются на стыке различных наук, в частности естественных и общественных. Их следует использовать в полной мере»[318]. В числе наиболее важных, нуждающихся в исследованиях были названы проблемы, связанные со всесторонним развитием производства и управления производством, с анализом тенденций развития нашего общества, его производительных сил, характера и содержания труда в условиях зрелого социализма, с изменением социальной структуры, и ряд других[319].

Серьезное внимание на XXV съезде КПСС было обращено на совершенствование организационной структуры экономики и методов управления[320]. При этом подчеркивалось, что «Центральный Комитет против поспешных, необдуманных перестроек управленческой структуры, сложившихся методов хозяйствования. Не семь, как принято говорить, а восемь или даже десять раз нужно тут примерить, прежде чем отрезать. Но если уж мы примерили, если мы поняли, что непрерывно развивающемуся народному хозяйству стало тесно в рамках существующего хозяйственного механизма, то его надо решительно совершенствовать»[321].

Таким образом, разграничение структуры, функционирования и развития и глубокое понимание диалектичности их связей и взаимоотношений принципиально важны для многих разделов науки, имеющих объектом своего исследования высокоорганизованные целостные системы.

Различение законов строения, функционирования и развития имеет определенное методологическое значение. Эти законы в совокупности выражают сущность саморазвивающихся системных объектов, но каждая из перечисленных групп законов выражает сущность не полностью, а частично, в каком-то одном ее отношении.

Структурные законы характеризуют сущность системного объекта в аспекте его сиюминутной организации, в плане устойчивости, неизменности этой организации. Законы функционирования раскрывают сущность системного объекта в плане динамичности, внутренней подвижности его организации в данный ограниченный отрезок времени. Наконец, законы развития выражают основные тенденции, движущие силы, механизмы и возможные пути преобразования наличной сущности и превращения рассматриваемой системы в качественно отличную, но генетически связанную с ней.

Каждая из отмеченных групп законов связана с другими и вместе с тем отлична от них. Поэтому в различных науках формируются структурные, функциональные и генетические (исторические) методы исследования. Расширительное толкование возможностей каждого из этих методов и использование самих методов за пределами тех существенных отношений, для исследования которых они были первоначально созданы, приводили либо к разрыву и метафизическому противопоставлению структуры, функционирования и развития, либо, напротив, к абсолютному отождествлению структуры и функционирования, структурных и функциональных отношений с отношениями развития.

В истории биологии, например, долгое время существовал разрыв между морфологией и физиологией, а также между ними обеими и идеями эволюции. Последнее обстоятельство дало основание известному американскому биологу Э. Майру утверждать, что «в сущности «биологией» называют две в значительной мере самостоятельные области науки, различающиеся по методу, проблематике и основным концепциям. Едва зайдя за уровень чисто описательной биологии, мы находим две сильно различающиеся области, которые можно было бы назвать функциональной и эволюционной биологией»[322].

В то же время многие биологи, занимавшиеся изучением исторического развития в живой природе и не усматривавшие существенных различий между функционированием и развитием, фактически отождествляли индивидуальные изменения отдельных организмов с развитием видов (ламаркизм). Сходные ошибки, связанные с метафизическим отрывом друг от друга структуры, функционирования и развития, имели место и в истории общественных учений. Такой разрыв был характерен для многих домарксистских учений об обществе, в которых развитие общества отрывалось от его структуры и функционирования либо, напротив, историческое развитие сводилось к частичным изменениям (типа флуктуации) в тех или иных общественных структурах и соответственно в функционировании общества.

Ревизионисты (правого и левого толка) также либо абсолютно разрывали функционирование и развитие, либо, напротив, метафизически отождествляли эти два типа процессов. В известном смысле «классическим» стало положение Э. Бернштейна: «Движение — все, конечная цель — ничто». В этом ревизионистском лозунге конечная цель пролетариата, его историческое предназначение выносятся за рамки повседневной деятельности и борьбы рабочего класса, исключаются из них. Законы развития общества отрываются и абсолютно противопоставляются законам его существования и функционирования. Тем самым борьба рабочего класса сводится лишь к отстаиванию наиболее «благоприятных» условий его функционирования в рамках существующей капиталистической системы общественного производства с его классовой структурой, обусловливающей эксплуатацию рабочего класса буржуазией.

Еще более четкое выражение эта тенденция получила в «экономизме» — оппортунистическом течении в русской социал-демократии в конце XIX — начале XX в., сторонники которого стремились ограничить борьбу рабочих только экономической борьбой. В. И. Ленин, критикуя этих ревизионистов, разграничивает экономическую и политическую формы борьбы и вместе с тем подчеркивает как необходимость их сочетания, так и то, что политическая форма борьбы является определяющей и не может быть сведена к экономической. Далее В. И. Ленин, как известно, показал, что в самой политической борьбе следует различать текущие задачи и стратегическую — установление диктатуры пролетариата.

Различного рода авантюристические и левацкие течения, как правило, абсолютизировали законы развития, отрывая их от законов строения и функционирования.

Вместо научно обоснованных революционных преобразований намечаемые без учета различий законов структуры, функционирования и развития мероприятия превращались в авантюры, входили в противоречие с существующей общественной структурой и характером функционирования общества, что вносило хаос в общественную жизнь (анархизм, «большой скачок» и «культурная революция» в Китае). Опасно как отождествление законов структуры, функционирования и развития, так и абсолютизация различий между ними. И дело здесь не только в том, что любая система одновременно подчиняется всем этим законам, но и в том, что каждый из законов выступает как закон строения, функционирования или развития лишь в определенном отношении, применительно к определенному системному уровню. За рамками этого отношения или этого уровня связь, рассматриваемая ранее как закон структуры, может в другом отношении выступать как закон функционирования или даже закон развития.

Концепция системных уровней позволила уяснить относительный характер противопоставления функционирования и развития. В сложных системах, включающих ряд иерархически соподчиненных уровней, имеется весьма сложная зависимость между строением, функционированием и развитием. То, что на одном уровне выступает как структура, на другом — может рассматриваться как функция; то, что в одном отношении выступает как функционирование, в другом — предстает как элемент развития.

В связи с этим возникает вопрос о различных типах развития в зависимости от специфики организации (т. е. от специфики структурно-функциональных связей в системе). В биологии, например, довольно резко различаются онтогенез — индивидуальное развитие, исторически запрограммированное в форме наличного генотипа, и филогенез — развитие незапрограммированное, хотя и обусловленное наличной организацией вида (его генофонда), особей и т. д.

Итак, в исследовании системных явлений необходимо видеть как различие, так и связь законов строения, функционирования и развития. Необходимо также правильно понимать их субординацию. Законы строения сами по себе еще не дают понимания механизмов развития, действительных движущих факторов, причин исторического процесса, но их знание совершенно необходимо для проведения сравнительного изучения структур одного генетического ряда.

Осмысление законов функционирования систем и их сопоставление еще более приближают исследователя к постижению законов развития, хотя сами по себе еще не раскрывают их. Но знание законов развития является ключом к пониманию как структуры, так и функционирования системных объектов. Однако для того, чтобы не быть чисто умозрительным, знание законов развития должно опираться на знание законов структуры и функционирования развивающихся объектов. Постижение законов развития является путеводной нитью в практическом овладении законами структуры и функционирования, в сознательном преобразовании как структур, так и функций системы.

Необходимо иметь в виду далее, что та или иная структура присуща всем объектам неорганической, органической природы и общества. Самостоятельным функционированием и развитием обладают лишь объекты живой природы и общества, являющиеся самовоспроизводящимися и саморазвивающимися системами. Многие же объекты неорганической природы не относятся к этому классу систем. В настоящее время хорошо известно также, что наряду с саморазвивающимися системами в природе и обществе имеются и такие объекты, которые, не обладая способностью к самостоятельному функционированию и развитию, включаются в эти процессы благодаря воздействию на них саморазвивающихся систем. Так, например, функционирование и развитие биосферы, как показал В. И. Вернадский, оказали влияние на становление и развитие всего облика нашей планеты, существенно изменили абиотические компоненты ее поверхности и состав атмосферы. Развитие и функционирование общества существенным образом влияют как на биосферу, так и на абиотические компоненты природы, меняют их структуру и ход течения природных процессов.

При рассмотрении взаимодействия законов строения, функционирования и развития необходимо иметь в виду наличие определенной соподчиненности (иерархичности) в соотношении самих природных и социальных систем.

Возникновение социалистического общества в нашей стране создало новые условия и предпосылки для экономического и политического развития других стран. В частности, существование СССР, а в настоящее время социалистической системы в целом явилось предпосылкой для развития отдельных стран по некапиталистическому пути. Это является свидетельством активной роли прогрессивных систем.