Приложение. О языке Платонова (Письмо Борису Шифрину)

Приложение. О языке Платонова (Письмо Борису Шифрину)

Сконструируем искусственный пример:

<Он сделал это> от тесноты радости жизни.

<Он сделал это> от радостной тесной жизни[47].

Чем отличается (2) от (1)? В словосочетании (2) имеет место согласование, а в словосочетании (1) — слабое управление. То есть во фразе типа (2) сильная взаимная зависимость ее составляющих — координация — в роде, числе и падеже. Во фразе (1) слабая зависимость между словами, нанизывание с грамматической точки зрения необязательных родительных падежей.

Ну и что же? Мы говорим, что у Платонова все слова равноправны в грамматическом смысле. Но в мифологическом мышлении наоборот все взаимосвязано (партиципация Леви-Брюля или бриколаж Леви-Строса), но это связи, как и у Платонова, аграмматические.

Но ты говорил о другом, о взаимной обратимости словосочетания типа «дом отца». Я это не совсем понимаю. Где тут обратимость? Разве можно сказать «отец дома»? это будет то же самое? Объясни!

И мы еще тогда (в 1981 (?) году), когда анализировали Платонова, приводили строки из Хармса:

Из медведя он стрелял,

Коготочек нажимал —

как пример того, что неизвестно, кто в кого стреляет.

Тут прообраз — инкорпорирующий строй, как в статье Лосева «О пропозициональных функциях древнейших лексических структур» [Лосев, 1980]. Там он пишет, что современная фраза номинативно-аккузативного строя «Охотник убил оленя» на самом архаическом инкорпорирующем языке звучала примерно как «охотнико-олене-убивание». То есть слова просто нанизываются друг на друга без какого-либо грамматического (морфологического и синтаксического) соподчинения, без агента и пациенса, так что действительно неизвестно, кто кого убивает.

Теперь надо анализировать конкретные примеры. Пусть они будут слегка искусственные, но все равно это платоновские словосочетания:

От тесноты жизни.

От пустоты жизни.

Для тепла радости жизни.

От скуки жизни.

От одиночества существования без тепла жизни.

Подумай, как связаны эти слова с грамматикой конструкции, которую мы рассматриваем. И какое значение имеют тут предлоги «от» и «для»?

Что такое шизофрения? Она членится традиционно на негативные и продуктивные симптомы. Продуктивную симптоматику (бред и галлюцинации) мы оставим. Что такое негативная симптоматика? Это опустошенность, депрессия (скука, тоска, печаль, измученность, утомленность, усталость). Заметь, что все слова — платоновские. Галлюцинаций в «Чевенгуре» почти нет, персонажи просто иногда проваливаются в сон и там грезят, бредят.

Что такое шизофрения? Основатель daseins-анализа Людвиг Бинсвангер писал, что шизофрения это «невозможность безмятежно пребывать среди вещей». Это очень подходит к Платонову. Там люди все время что-то мастерят, изобретают, часто совершенно ненужные вещи (ср. бред изобретательства, характерный для шизофрении), или просто собирают их, как Плюшкин.

И вот эта пустота, опустошенность, утомленность, измученность, слабость платоновских героев чрезвычайно характерна для шизофреников. У чевенгурских героев это не только от недоедания и трудной военной жизни. Нет, они еще хотят думать, а думать у них не получается. Еще они хотят от своего одиночества отказаться и жить всем вместе, для этого они даже переносят дом? в кучку (как реально они это делают, я не представляю, — вот это, по-моему, настоящий бред — переносить дом?).

Да, они хотят жить теснее друг к другу — «для радости жизни». Это называется синтонностью, но это не здоровая сангвиническая синтонность, радостное гармоничное приятие мира, теплого, материального, но так называемая регрессивная синтонность (при шизофрении сознание регрессирует, как считают психоаналитики, к первичному нарциссизму), то есть, например, слишком большая неадекватная открытость, когда, положим, ты совершенно незнакомому человеку рассказываешь интимные подробности своей жизни.

В то же время, своеобразное шизофреническое тепло, оно особое, не сангвиническое: оно может моментально перейти в холод. Оно не полнокровное — это тепло «от недостатка силы в теле» или в «туловище», как иногда говорит Платонов о своих героях.

Но у Платонова эта регрессивная синтонность покоится не в повседневной обыденной жизни, а питается соками от огромного числа шизофренических или шизоидных теорий. В первую очередь, это «Философии общего дела» безумного Николая Федорова, призывавшего воскрешать мертвых. Он был для Платонова очень значим. Его чевенгурский герой Копенкин влюблен в мертвую Розу Люксембург. От страсти он начинает всех убивать вокруг. Копенкин— это Дон-Кихот революции в противоположность Гамлету, сомневающемуся во всем Александру Дванову, автобиографическому главному герою «Чевенгура» Ср. выражение «психическая смерть» применительно к шизофреникам. У них умирает Собственное Я, осознание Я. «Я» как бы нет больше, в остром периоде, конечно.

Или анекдот, рассказанный в книге Павла Волкова:

Пациент уверен, что он уже мертв. Все попытки врача разубедить его заканчиваются неудачей. И это, несмотря на то, что врач ссылается на температуру тела пациента, на его дыхание и т. д. Наконец, он обращается к пациенту: «Скажите, пожалуйста, течет ли в трупах кровь?» Пациент: «Конечно, нет». Врач берет заранее приготовленную иглу и наносит ею укол в руку пациента. Появляется кровь. Врач: «Ну, что вы теперь скажете?» Пациент: «Я ошибался. В трупах течет кровь». [Волков, 2000: 385].

Эти игры с кровью подключают другого платоновского кумира — А. Богданова, философа, автора книг «Эмпиримонизм» и «Тектология». Считают, что он основатель общей теории систем. У него в романе «Красная звезда» переливают друг другу кровь «для полноты жизни». Потом он и в реальности организовал институт переливания крови, чтобы большевики получали молодую кровь рабочих для продления жизни и омоложения.

Другие безумцы или шизоиды, которыми был околдован Платонов— Освальд Шпенглер со своим «Закатом Европы», Платон со своим «Государством», Анри Бергсон со своей «Творческой эволюцией».

Но мы отвлеклись от нашей темы. По Блейлеру, шизофрения это распад привычных ассоциаций, ассоциации нарастают совершенно нелепые.

Далее Блейлер пишет:

Относительно последовательного хода мышления <…> «Брут был итальянец», где вместо древнего периода все отнесено к новому; или: испытываете ли вы огорчение? — «Нет»— Тяжело вам? — «Да, железо тяжело». Слово «тяжело» вдруг употреблено в физическом смысле, истинное соотношение не принято во внимание. Таким образом, мышление и способ выражения приобретают чудаковатый характер (Verschroben — шизофреническая чудаковатость. — В. Р.) [Блейлер: 306].

И вот эти конструкции Платонова:

От тесноты жизни;

От скуки жизни;

Для радости тесноты жизни —

(«юродский язык» как его иногда называли) получаются, по моему мнению, благодаря такому шизофреническому расщеплению ассоциаций, или схизису. Вот здесь-то и начинает играть роль меньшая грамматическая связанность, разорванность конструкций типа «от радости тесноты жизни»

Данный текст является ознакомительным фрагментом.