Общение

Общение

Можно заявить, что если вы сделаете так, что человек начнет общаться, то вы сделаете его здоровым. Это обстоятельство не ново в психотерапии. Новшество состоит в самом внимании к этому фактору; а истолкование способностей в качестве коммуникации (общения) — это нечто совершенно новое.

Если бы у вас была полная и окончательная коммуникация с машиной на дороге, то у вас точно не было бы никаких сложностей с вождением этой машины. Но если бы ваше общение с машиной было бы только частичным, а с дорогой вы совсем не общались бы, то авария произошла бы почти наверняка. Большинство происшествий происходит именно из-за того, что водитель отвлечен мыслями о какой-нибудь ссоре, или арестом, или памятником у дороги погибшему здесь автомобилисту, или же своими собственными страхами попасть в аварию.

Когда мы говорим о том, что человек должен находиться в настоящем времени, мы имеем в виду, что он должен быть в процессе общения со своей окружающей средой. Кроме того, мы имеем в виду, что он должен общаться со своей окружающей средой именно в таком виде, в каком она существует сейчас, а не в таком виде, в котором она существовала. А когда мы говорим о предсказании, мы имеем в виду, что он должен быть в процессе общения со своей средой в том виде, в каком она будет существовать, — так же как и со средой в том виде, как она существует сейчас.

Если общение настолько важно, то что же такое общение? Лучше всего это выражено в выведенной формуле, при использовании которой можно было бы достичь большого количества интересных результатов в изменении способностей. Формула общения такова: причина, расстояние, следствие вместе с намерением, вниманием и воспроизведением.

Существует два вида общения, и оба зависят от принятой точки зрения. Существует исходящее и входящее общение. Человек, который говорит с кем-то другим, — общается с этим человеком (примем это за истину), а человек, которому говорят, — принимает общение от того человека. Далее, когда ход диалога изменяется, мы видим, что человек, с которым говорили, теперь сам ведет разговор и говорит с первым человеком, который теперь принимает от него общение.

Диалог — это процессы входящего и исходящего общения, взаимоисключающие друг друга; здесь-то и находится та особенность, которая создает аберрацию и закрепощение. По этому поводу существует главное правило: тот, кто испускает общение, должен еще и принимать его, а тот, кто его принимает, должен также и испускать. Если в этом правиле обнаруживается перевес в одном из направлений, возникают трудности. Человек, который только испускает общение, по сути вообще не общается в полном смысле этого слова, — так как для того чтобы общение происходило в полной мере, принимать общение нужно так же, как оно испускается. Человек, который только принимает, опять-таки выпадает из этого правила, так как если он принимает, то он также должен и испускать.

Каждое возражение и все возражения вместе взятые, которые имеются у человека в его общественных и человеческих взаимоотношениях, в основном обнаруживаются в этом правиле общения, там, где оно нарушено. Любой человек, который говорит, — если только он не охвачен какой-то компульсией или навязчивостью, — падает в тоне, если он не получает ответов. Так же и человек, с которым говорят, тоже падает в тоне, если ему не предоставляют возможность дать свой ответ.

Даже гипноз можно понять с помощью этого правила общения. Гипноз — это длительный входящий поток общения без предоставления возможности гипнотизируемому испускать выходящий поток общения. В гипнозе это доведено до такой степени, что человек в действительности попадает в некую ловушку в том месте, в котором его гипнотизируют, и с этого момента он в некоторой степени так и остается в этом месте.

Поэтому автор может даже заявить о том, что попадание пули — это тяжелая форма гипноза. Человек, в которого попала пуля, не отвечает этой пуле, и поэтому он получает травму. Если бы он мог испустить пулю немедленно после того, как он ее получил, мы могли бы задать интересный вопрос:

«А был ли бы он ранен в таком случае?». В соответствии с нашим правилом его не ранило бы. Разумеется, если бы он находился в совершенном процессе общения со своей окружающей обстановкой, он вообще не смог бы получить эту пулю с ранением в результате.

Незавершенный цикл общения порождает то, что можно назвать «жаждой ответа». Человек, который ждет сигнала о том, что его общение принято, склонен к тому, чтобы принять любой входящий поток. Когда человек очень долгое время находится в состоянии постоянного ожидания ответов, которые не поступают, он сам притягивает к самому себе любой ответ откуда угодно — в стремлении восполнить недостаток ответов.

Мы наблюдали целое поколение философов, прекративших свое существование с 1790 года. Мы наблюдали, как философия стала очень незначительным предметом, — а ведь когда-то среди людей она была очень ходкой разменной монетой. Философы сами выключили себя из общения с людьми, навязав им слова со специальными определениями, которые в общем не могли быть с легкостью усвоены обычными людьми. Язык, который употребляли в философии, невозможно было без труда воспроизвести людям с относительно ограниченным словарным запасом. Возьмем такое ломающее язык слово как «телекинез».

Это, возможно, означает нечто очень интересное и жизненно важное; но если вы как следует подумаете, то не вспомните ни одного таксиста, который упомянул бы это слово в тот момент, когда вы расплачивались с ним, — или даже в момент более оживленного разговора с ним, пока вы ехали.

Возможно, основная проблема философии заключается в том, что ее грамматика стала немецкой; образцовый пример здесь показал Иммануил Кант. Вспомните удивительный рассказ Саки (Saki) о том, как человека когда-то затоптали до смерти, когда он попытался учить слона немецким неправильным глаголам. Философия свалила часть ответственности за цикл общения, сделав себя невоспроизводимой для своих читателей. Ответственность каждого, кто общается, — говорить на таком языке, который может быть понятен.

Теперь давайте посмотрим на человека, который стал очень «опытным» в жизни. У этого человека есть трак времени, этот трак времени больше никому не принадлежит. Основные индивидуальные различия у людей основаны на том факте, что с людьми происходят различные вещи, и они смотрят на эти различные вещи с различных точек зрения. Поэтому существует индивидуализация и индивидуальное мнение, решение и опыт.

Два человека, идущие по улице, являются свидетелями дорожного происшествия. Каждый из них видит это происшествие как минимум с немного отличной точки зрения. При опросе двенадцати различных свидетелей происшествия мы, вероятно, обнаружим двенадцать различных происшествий.

Давайте совсем не будем учитывать, что свидетели предпочитают говорить вам то, что они думают по поводу того, что видели, — вместо того, что они видели на самом деле; на самом деле было двенадцать различных точек зрения, с которых они видели этот несчастный случай, — таким образом, было и двенадцать различных аспектов происшествия. Если бы эти двенадцать человек собрались вместе и пообщались между собой на предмет этого происшествия, то они затем достигли бы согласия относительно того, что же в действительности произошло. Это может быть и не в точности то самое происшествие, но это именно то происшествие, по поводу которого они достигли согласия; оно затем и становится реальным. Именно так ведут суд присяжные. Может быть, они и не вынесут решение по реальному преступлению, но они точно вынесут решение по взаимно согласованному преступлению.

В любой войне требуется два или три дня для достижения достаточного согласия, необходимого для получения знания о том, что же произошло во время битвы. Происходит реальная битва и существует реальная последовательность инцидентов и происшествий; но благодаря тому, что каждый человек, участвовавший в битве, видел эту битву со своей особенной точки зрения, — под которой мы понимаем только «позицию, с которой он смотрел», а не его мнения, — получается, что ни один из них не видел эту битву во всей совокупности. Поэтому должно пройти некоторое время, чтобы произошло достаточно общения на тему этой битвы, после чего у всех будет некоторое подобие согласия по поводу того, что произошло.

Разумеется, когда историки обращаются к этой битве и начинают писать различные труды о ней, основываясь на воспоминаниях генералов, пытающихся объяснить свои поражения, в действительности получается в высшей мере искаженная картина. И все же она становится взаимно согласованной битвой, если говорить об истории. Человек читает историческое произведение и осознает, что никогда не узнает о том, что в действительности произошло при Ватерлоо, Беннингтоне и Марафоне. Из-за того что мы можем принять за общение выстрел одного солдата в другого, мы видим, что мы изучаем сообщения о самом общении.

Сейчас мы подошли к проблеме того опыта, к которому должна быть готова единица жизненной силы для того, чтобы общаться. Прежде всего первичная причина должна быть готовой к тому, чтобы ее воспроизводили. Она должна быть способной уделять по крайней мере некоторое внимание принимающему объекту. Первичный принимающий объект должен быть готов к тому, чтобы воспроизводить, принимать и превращаться в объект-источник, для того чтобы посылать обратно сообщение или ответ на него. А первичный объект-источник, в свою очередь, должен быть готов к тому, чтобы стать принимающим объектом.

Поскольку мы в основном имеем дело с мыслями, а не с механикой, значит, мы понимаем, что между причиной и следствием должно существовать такое состояние разума, в котором каждый из объектов готов быть Причиной или Следствием по желанию, готов воспроизводить по желанию, быть воспроизведенным по желанию, готов меняться местами по желанию, готов знать по опыту расстояние между ними по желанию, — короче говоря, готов общаться.

Там, где присутствуют эти состояния, у человека или в группе, там есть разумность. Там, где существует неготовность посылать или принимать сообщения, где люди навязчиво или компульсивно посылают сообщения без направления и без попытки быть воспроизведенными, где люди при принятии сообщений остаются в молчании и не дают подтверждений или не отвечают, — там мы видим аберрирующие обстоятельства.

Человек настолько мертв, насколько он не может общаться. Он настолько жив, насколько он может общаться. С помощью бесчисленных тестов я убедился (до такой степени, что я могу сделать заключение), что единственный способ существования — постоянное общение. Человек должен повышать свою способность общаться.

В течение многих лет я задавал этот вопрос:

«Общаться или не общаться?». Если человек попал в такие жуткие неприятности из-за общения, то тогда, разумеется, он должен прекратить общаться. Но это не выход. Если человек попал в неприятности из-за общения, то он должен общаться дальше. Больше общения, но не меньше — вот ответ, и я считаю, что эта загадка разгадана через четверть века исследований и глубоких размышлений.