САРАГОСА — ПАРИЖ

САРАГОСА — ПАРИЖ

Для того чтобы составить правильное представление о такой огромной операции, как осада и оборона Парижа, следует обратиться к военной истории, к какой-нибудь из прежних крупных осад, которая послужила бы, хотя бы до некоторой степени, примером того, чему, возможно, мы будем свидетелями. Таким примером служил бы Севастополь, если бы оборона Парижа происходила в нормальных условиях, то есть если бы существовала действующая в полевых условиях армия, которая пришла бы на помощь Парижу или усилила бы его гарнизон, как это было в Севастополе. Но Париж обороняется при совершенно ненормальных условиях: у него нет ни гарнизона, способного на активную оборону, на боевые действия в открытом поле, ни серьезной надежды на помощь извне. Таким образом, самая большая осада в истории — осада Севастополя, уступающая по своим размерам только той, начало которой мы скоро увидим, — не дает правильного представления о том, что будет происходить у Парижа; и только на более поздних стадиях осады и преимущественно путем противопоставления можно будет прибегнуть к сравнению с событиями Крымской войны.

Не лучшими примерами являются и осады времен американской войны[80]. Они происходили в такой период борьбы, когда не только армия Юга, но вслед за ней и войска Севера уже утратили черты, присущие необученному ополчению. и приобрели характер регулярных войск. При всех этих осадах оборона была чрезвычайно активной. У Виксберга, как и у Ричмонда, предварительно происходили длительные бои за обладание местностью, на которой только и можно было расположить осадные батареи, и всегда, за исключением последней осады Грантом Ричмонда, делались попытки оказать помощь осажденным[81]. Но здесь, в Париже, мы видим гарнизон из новобранцев, получающий слабую поддержку от новобранцев же, разбросанных вне города, и атакованный регулярной армией, которая применяет все средства современной войны. Чтобы найти подходящий пример, нам нужно возвратиться к последней войне, в которой вооруженному народу пришлось сражаться против регулярной армии и он действительно сражался в широких масштабах, то есть к войне на Пиренейском полуострове. Здесь мы находим замечательный пример, который, как увидим, подходит во многих отношениях, это — Сарагоса.

Сарагоса составляет по диаметру лишь одну треть Парижа, а по площади — одну девятую его часть, но ее укрепления, хотя и возведенные наспех и без отдельных фортов, были по своей общей оборонительной силе сходны с укреплениями Парижа. Город был занят гарнизоном в 25000 испанских солдат, нашедших здесь убежище после поражения под Туделой[82]; среди них было не больше 10000 настоящих солдат линейных частей, остальное составляли молодые новобранцы; кроме того, там находились вооруженные крестьяне и местные жители, которые увеличили гарнизон до 40000 человек. В городе имелось 160 орудий. Вне города, в соседних провинциях, было собрано до 30000 человек для оказания ему помощи. С другой стороны, французский маршал Сюше имел не более 26000 человек для обложения крепости по обеим сторонам реки Эбро и кроме того 9000 человек, прикрывавших осаду в Кала-таюде. Таким образом, численное соотношение сил было почти таким же, как и численное соотношение между армией, находящейся теперь в Париже, и той, которая расположена под Парижем: осажденных почти вдвое больше, чем осаждающих. Однако сарагосцы, так же как и теперь парижане, не в состоянии были выйти и встретить осаждающих в открытом поле. Испанцы, находившиеся вне осажденного города, также ни разу не смогли серьезно помешать осаде.

Обложение города было завершено 19 декабря 1808 года; первую параллель смогли заложить уже 29-го на расстоянии всего 350 ярдов от главною крепостного вала. 2 января 1809 г. была заложена вторая параллель на расстоянии 100 ярдов от укреплений; 11-го уже были пробиты бреши, и весь атакованный фронт был взят штурмом. Но в данном случае там, где обыкновенная крепость с гарнизоном из регулярных войск прекратила бы сопротивление, — сила народной обороны только начинала проявляться. Та часть крепостного вала, которую штурмовали французы, была отделена от остального города вновь возведенными оборонительными укреплениями.

Поперек всех улиц, ведущих к валу, были быстро сооружены земляные укрепления, обороняемые артиллерией, причем на определенных расстояниях в тылу у них также были возведены укрепления. В домах, построенных в стиле массивных зданий жаркого юга Европы, с чрезвычайно толстыми стенами, были проделаны бойницы, и они стойко удерживались силами пехоты. Французы вели непрерывную бомбардировку, но так как у них было мало тяжелых мортир, она не оказала решающего воздействия на город. Все же бомбардировка продолжалась беспрерывно в течение сорока одного дня. Чтобы принудить город к сдаче, чтобы занимать один дом за другим, французам пришлось прибегнуть к самому медленному способу — к закладке мин. Наконец, после того как третья часть городских зданий была разрушена, а остальные стали непригодными для жилья, Сарагоса 20 февраля сдалась. Из 100000 человек, находившихся в городе в начале осады, погибло 54000.

Эта оборона является в своем роде классической и вполне заслуживает той славы, которую она приобрела. Но все же город сопротивлялся в общей сложности только 63 дня. Обложение потребовало 10 дней, осада крепости — 14 дней, осада внутренних укреплений и борьба за овладение домами — 39 дней. Число жертв ни в какой мере не соответствует продолжительности обороны и фактически достигнутым результатам. Если бы Сарагосу обороняли 20000 хороших предприимчивых солдат, то их вылазки помешали бы Сюше с имевшимися у него силами продолжать осаду, и крепость, возможно, оставалась бы в руках испанцев до окончания австрийской войны 1809 года[83].

Мы, конечно, не считаем, что Париж окажется второй Сарагосой. Парижские дома, как бы прочны они ни были, не выдерживают никакого сравнения по массивности с домами этого испанского города; у нас нет также оснований предполагать, что парижское население проявит фанатизм испанцев 1809 г., или что половина жителей терпеливо согласится погибнуть в бою или от болезней. Однако та фаза борьбы, которая началась в Сарагосе после штурма крепостного вала на улицах, в домах и монастырях города, до известной степени может повториться в укрепленных деревнях и земляных укреплениях между фортами Парижа и крепостной оградой. Как мы уже сказали вчера в нашей двадцать четвертой статье из серии «Заметок о войне», здесь, нам кажется, находится центр тяжести обороны. Здесь молодые мобили могут встретить даже наступающего противника почти в равных условиях и принудить его к систематическим действиям в большей мере, чем это, по-видимому, представлял себе берлинский штаб, который еще недавно надеялся принудить город к сдаче через 12 или 14 дней после открытия огня осадных батарей. К тому же борьба с обороняющимися потребует там от наступающих такого интенсивного применения мортир и бомбовых пушек, что даже частичная бомбардировка города, по крайней мере в крупном масштабе, может в течение некоторого времени оказаться немыслимой. При любых обстоятельствах придется пожертвовать деревнями, лежащими за пределами крепостной ограды, в каком бы пункте между фронтом наступления немцев и фронтом обороны французов они ни находились. Если же, пожертвовав ими, можно уберечь город, то это тем лучше для обороны.

Мы не можем даже приблизительно сказать, на какое время можно продлить оборону местности вне крепостной ограды. Это будет зависеть от силы самих укреплений, от состояния духа защитников, а также от способа атаки. Если сопротивление станет серьезным, немцы, чтобы сберечь свои войска, будут рассчитывать, главным образом, на огонь своей артиллерии. Во всяком случае, принимая во внимание огромную силу артиллерийского огня, который они будут в состоянии сосредоточить на любом пункте, им едва ли потребуется больше двух — трех недель, чтобы достигнуть крепостной ограды. Разрушить и взять ее штурмом будет делом нескольких дней. Не даже и тогда для обороняющихся не будет абсолютной необходимости прекращать сопротивление; впрочем, лучше отложить рассмотрение этих возможностей до того времени, когда осуществление их станет более вероятным. До той поры мы позволим себе также не высказываться по поводу достоинств и недостатков баррикад г-на Рошфора[84]. В общем мы полагаем, что если новые укрепления между фортами и крепостной оградой окажут действительно серьезное сопротивление, то нападающие ограничатся, насколько это будет возможно — в значительной мере в зависимости от энергии обороняющихся, — навесным и настильным артиллерийским огнем, а также попыткой голодом вынудить Париж к сдаче.

Напечатано в «The Pall Mall Gazette» № 1776, 22 октября 1870 г.