VII. ПЕХОТА ЭПОХИ ФРАНЦУЗСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ И XIX ВЕКА

VII. ПЕХОТА ЭПОХИ ФРАНЦУЗСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ И XIX ВЕКА

Когда войска европейской коалиции вторглись в революционную Францию, французы находились примерно в таком же положении, в каком незадолго до этого были американцы, с той лишь разницей, что они не имели таких же преимуществ местности. Для того, чтобы сражаться в соответствии со старой линейной системой с многочисленными армиями, вторгшимися или грозившими вторгнуться в страну, французам потребовались бы хорошо обученные солдаты, а таких было немного, в то время как необученных волонтеров было множество. Поскольку позволяло время, волонтеров обучали элементарным эволюциям, предписываемым линейной тактикой; но как только они попадали под обстрел, их батальоны, развернутые в линию, стихийно распадались, образуя группы стрелков, ищущих защиты от огня в каждой складке местности; в то же время вторая линия, которая составляла своего рода резерв, довольно часто с самого начала втягивалась в бой. Кроме того французские армии своей организацией весьма отличались от армий противника. Они строились не в однообразную, негибкую линию батальонов, а по армейским дивизиям, каждая из которых состояла из артиллерии, кавалерии и пехоты. Неожиданно был вновь открыт великий факт, что дело не в том, чтобы батальон сражался на своем «строго установленном» месте в боевом порядке, а в том, чтобы он, получив приказ, вступал в боевую линию и хорошо сражался. Так как французское правительство было бедно, то палатки и громадный обоз XVIII столетия были упразднены; было введено бивуачное расположение войск; личный багаж офицеров, составлявший в других армиях значительную часть возимого имущества, был уменьшен настолько, что офицеры могли нести его на себе. Армия не получала провианта с магазинных складов и должна была рассчитывать на реквизиции в той местности, через которую проходила. Тем самым, французы достигли такой подвижности и способности легко построить боевой порядок, которые были совершенно неизвестны их противникам. В случае поражения, они через несколько часов оказывались вне досягаемости для преследовавшего их противника; при наступлении же они могли появляться в неожиданных пунктах, на флангах противника прежде, чем тот мог их заметить. Эта подвижность французов, а также взаимная подозрительность руководителей коалиции обеспечили французам некоторую передышку для того, чтобы обучить своих волонтеров и разработать ту новую тактическую систему, которая стала у них зарождаться.

С 1795 г., как мы обнаруживаем, эта новая система начинает приобретать определенную форму сочетания действующих в рассыпном строю стрелков с сомкнутыми колоннами. Впоследствии к этому прибавилось построение в линию, хотя и не для всей армии, как до сих пор, а лишь для отдельных батальонов, которые развертывались в линию, когда считалось, что этого требует обстановка. Само собой разумеется, что к этому маневру, требовавшему более систематического обучения, иррегулярные отряды французской революции прибегали в последнюю очередь. Три батальона составляли полубригаду, 6 — бригаду, 2 или 3 пехотные бригады — дивизию, в состав которой кроме того входили 2 артиллерийских батареи и некоторое количество кавалерии; несколько таких дивизий составляли армию. Когда дивизия встречалась с неприятелем, стрелки авангарда занимали оборонительную позицию, а авангард служил для них резервом, пока не подходила вся дивизия. Далее, бригады образовывали две линии и резерв, но каждый батальон строился в колонну, а протяженность интервалов не была определенной; для прикрытия разрывов боевого порядка служили кавалерия и резерв. Боевой порядок уже не должен был, как прежде, обязательно образовывать прямую и непрерывную линию; он мог изгибаться по всем направлениям, как того требовала местность, так как теперь для поля сражения не выбирали больше голых и плоских равнин; наоборот, французы предпочитали пересеченную местность, и их стрелки, образуя цепь впереди всей боевой линии, устремлялись в каждую деревушку, ферму или рощицу, которой они могли только овладеть. Если батальоны первой линии развертывались, то обычно все они скоро превращались в стрелковые цепи; батальоны же второй линии всегда оставались в колоннах и обыкновенно с большим успехом атаковали в таком строю тонкие линии противника. Таким образом, тактическое построение французской армии для боя постепенно свелось к двум линиям, каждая из которых состояла из батальонов в сомкнутых колоннах, расположенных en echiquier {в шахматном порядке. Ред.}, со стрелками, рассыпавшимися перед фронтом, и сплоченным резервом в тылу.

Именно на этой стадии развития Наполеон и застал тактику, созданную французской революцией. Как только переход политической власти в его руки позволил это, он начал развивать эту систему еще дальше. Он сосредоточил свою армию в Булонском лагере и здесь организовал ее регулярное обучение. В особенности упражнял он своих солдат в размещении плотного строя резерва на небольшом пространстве и в быстром развертывании этого резерва для образования линии. Он соединил две или три дивизии в армейский корпус, чтобы упростить командование. Он создал и довел до высшего совершенства новый походный порядок, который состоит в растягивании войск на достаточно обширном пространстве, чтобы они могли существовать за счет находившихся там запасов, и одновременно в сохранении их в настолько сосредоточенном состоянии, чтобы их можно было собрать в любом пункте, прежде чем атакованная часть армии могла быть раздавлена неприятелем. Начиная с кампании 1809 г. Наполеон стал изобретать новые тактические построения, как, например, глубокие колонны из целых бригад и дивизий, которые оказались, однако, весьма неудачными и никогда больше не возрождались. После 1813 г. новая французская система сделалась общим достоянием всех наций европейского континента. Старая линейная система и система вербовки наемников были окончательно оставлены. Повсюду была признана обязанность каждого гражданина отбывать воинскую повинность и введена новая тактика. В Пруссии и Швейцарии каждый гражданин должен был проходить действительную службу, а в других государствах были введены рекрутские наборы: молодые люди тянули жребий, чтобы решить, кто должен служить. Повсюду была введена система запаса, предусматривавшая роспуск по домам части людей, уже прошедших военное обучение, с тем чтобы при небольших расходах в мирное время иметь в случае войны в своем распоряжении большое число обученных солдат.

С того времени в вооружении и организации пехоты произошли некоторые изменения, вызванные отчасти прогрессом в области производства ручного огнестрельного оружия, отчасти же столкновениями французской пехоты с арабами Алжира. Немцы, всегда любившие винтовку, увеличили свои батальоны легких стрелков; французы, побуждаемые необходимостью иметь в Алжире более дальнобойное оружие, создали, наконец, в 1840 г., батальон стрелков, вооруженных усовершенствованными винтовками, обладавшими большой точностью огня и значительной дальнобойностью. Солдаты этого батальона, обученные выполнять все перестроения и даже совершать большие переходы своего рода беглым шагом (pas gymnastique), вскоре показали себя настолько боеспособными, что были сформированы новые батальоны. Таким образом была создана новая легкая пехота, но уже не из лиц, занимающихся стрелковым спортом, и лесничих, а из наиболее сильных и ловких солдат; точность и дальность огня были соединены с ловкостью и выносливостью, и эти вновь сформированные войска бесспорно превосходили всякую существовавшую тогда пехоту. В то же время pas gymnastique был введен в линейной пехоте, и — что даже Наполеон счел бы верхом безумия — теперь в каждой армии практикуется бег как один из важных элементов обучения пехоты.

Успех новой винтовки, сконструированной французскими оружейниками (Дельвинем и Поншарра), вскоре вызвал новые усовершенствования. Для нарезного оружия была введена коническая пуля. Минье, Лоренц и Уилкинсон изобрели новые способы, посредством которых пулю заставляли легко скользить по каналу ствола и в то же время настолько расширяться, попадая в его нижнюю часть, что своим свинцом она заполняла нарезы и таким образом получала боковое вращение и силу, от которых зависит эффективность винтовки; с другой стороны, Дрейзе изобрел игольчатое ружье, которое заряжалось с казенной части и не требовало специальной затравки. Все эти винтовки обладали способностью поражать на расстоянии в 1000 ярдов и заряжались так же легко, как обычное гладкоствольное ружье. Затем возникла идея вооружить такими винтовками всю пехоту. Англия первая осуществила эту идею. Пруссия, давно уже подготовившаяся к этому, последовала за ней, затем Австрия и мелкие германские государства и, наконец, Франция. Россия, а также итальянские и скандинавские государства до сих пор еще отстают. Это новое вооружение совершенно изменило характер ведения войны, но не в том направлении, как этого ожидали теоретики тактики; и все это по очень простой математической причине. Можно легко доказать, начертив траектории этих пуль, что ошибка на 20 или 30 ярдов при определении расстояния до цели сводит на нет все шансы на попадание с расстояния свыше 300 или 350 ярдов. Далее, в то время как на учебном поле все расстояния известны, на поле сражения они неизвестны, к тому же они ежеминутно меняются. Пехота, расположенная на оборонительной позиции и имеющая время измерить расстояния до наиболее заметных предметов перед своим фронтом, будет, таким образом, иметь на расстоянии от 1000 до 300 ярдов громадное преимущество перед атакующими ее войсками. Устранить это преимущество можно, лишь быстро продвигаясь вперед самым беглым шагом и не открывая огня до дистанции в 300 ярдов от противника, на которой эффективность огня обеих сторон будет одинаковой. На этом расстоянии стрельба между двумя хорошо расположенными линиями стрелков будет настолько губительной, и столько пуль поразит пикеты и резервы, что для смелой пехоты не остается ничего лучшего, как при первом же удобном случае броситься на противника, дав залп с расстояния в 40 или 50 ярдов. Эти правила, впервые теоретически обоснованные прусским майором Трота, были затем с успехом применены на практике французами в их недавней войне с австрийцами[325]. Поэтому они составят неотъемлемую часть современной пехотной тактики, в особенности если смогут дать такие же хорошие результаты, будучи применены против такого быстро заряжающегося оружия, как прусское игольчатое ружье. Вооружение всей пехоты нарезным ружьем одного и того же образца приведет к уничтожению все еще существующего различия между легкой и линейной пехотой и к образованию пехоты, способной выполнять любые задачи. В этом, видимо, и будет заключаться очередное усовершенствование этого рода войск.

Написано Ф. Энгельсом в сентябре — около 10 октября 1859 г.

Напечатано в «New American Cyclopaedia», т. IX, 1860 г.

Печатается по тексту энциклопедии

Перевод с английского