Шри-Ланка, третья публичная беседа 15 ноября 1980

Шри-Ланка, третья публичная беседа

15 ноября 1980

У нас есть только эта беседа и завтрашняя, поэтому мы должны сделать лишь краткий обзор, и у нас нет возможности углубиться во все детали того, о чем мы собираемся поговорить. Но я уверен, что вы заполните пробелы.

Как мы сказали в прошлую субботу и воскресенье, человек должен научиться искусству слушания, искусству видения и искусству обучения. Слушание не означает интерпретирования того, что вы слышите, в соответствии с тем, к чему вы привыкли, и так, как легче для вас; это, пожалуй, — попытка разобраться, и не только в том, что говорит выступающий, но и слушание собственных мыслей, собственных эмоций, своих собственных реакций; не попытка их подавления, а просто наблюдение за ними. Слушание играет очень важную роль, если вы хотите слушать и достаточно серьезны для того, чтобы делать это очень внимательно, терпеливо и спокойно.

Так же, как мы говорили, искусство видения означает видение не только вашими глазами, не только визуальное восприятие, но также видение того, что лежит за словами, чтение между строк того, что есть на самом деле, ведь слова — это не реальность. Описание горы — не гора; текущая река со всей ее жизненностью видения означаетпокосерьезны для того на попытка их подавления привыкли и что вам легко, не пожалуя и водным объемом, это — река, но слово «река» не является тем, что живет. Итак, наблюдение должно быть очень острым, очень аккуратным, внимательным. Искусство обучения также очень сложное дело. Искусство слушания, искусство видения и искусство обучения. Мы привыкли накапливать знания, знания, полученные через опыт, память, отложенная в мозге; и мы постоянно функционируем, учимся внутри этого поля известного. Известное — это прошлое, которое изменяется настоящим и продолжается в будущее. Мы постоянно функционируем внутри этой области, внутри этого поля и обучаемся через действие, через опыт, накапливаем его как память и функционируем, искусно или нет, опираясь на эту память. Это то, что постоянно делает наш ум. Исходя из известного — знание, действие, обучение и, исходя из этого — обучение, накапливание большего. Это тот цикл, в котором мы постоянно функционируем. Если вы понаблюдаете за этим, то увидите, что это очевидный факт. Однако существует совершенно другой вид обучения — обучение, которое не является накоплением. Это — то, во что мы должны углубиться в наших беседах сегодня и завтра.

Как мы говорили, мы читаем книгу, которая является нами. Мы, каждый из нас, являемся всем тем, чем является человечество, то есть печалью, удовольствиями, желаниями, тревогами, болью, страхами, национальностями, культурами. Все это есть в этой книге, в книге, которая есть мы. Эта книга не отлична от нас. Мы есть эта книга. И я думаю, что очень важно — если мне можно на это указать — понимать это. Понимать, что то, что вы читаете — это вы; что вы не отличаетесь от того, что вы читаете, и если вы интерпретируете то, что читаете, согласно вашему желанию, согласно вашему удовольствию или страху, то вы совершенно не читаете эту книгу. Этот страх, эта тревога, это страдание являются частью вас. Итак, если человек хочет читать эту книгу по-настоящему, то он должен видеть, что наблюдающий, читатель, является тем, что он читает. Мне интересно, понимаете ли вы это? Наблюдающий есть наблюдаемое. Мыслящий — это мысль. Без мысли не существует мыслящего. Это факт. Тот переживающий, который думает, что он должен переживать, и то, что он переживает — это переживающий. Однако большинство из нас думают, что мысль отделена от мыслящего, поэтому мыслящий всегда пытается контролировать, подавлять мысль и т. п. Когда человек действительно видит, что мыслящий — это мысль, тогда разделение между мыслящим и мыслью прекращается, и, следовательно, прекращается конфликт. Он надеется, что мы можем погрузиться в это, что вы не просто слушаете беседу, некий набор слов, а, пожалуй, что мы вместе идем по одной тропе, тем же шагом, с тем же спокойствием и сомнением. Итак, мы можем погрузиться в это, углубиться в то, что не существует разделения между мыслящим и мыслью. Мысль создает мыслящего, и она же отделяет мыслящего. После этого мыслящий становится хозяином, который контролирует мысль. И этот контроль, это подавление, эта дисциплина мысли осуществляется мыслящим, которого создала мысль. Следовательно, мысль является мыслящим.

Итак, если это ясно, то разделение между мыслящим и мыслью отсутствует. Там, где есть разделение, должен быть конфликт. Это закон. Он имеет место в разделении между мусульманами и индуистами, одними буддистами и другими, в разделении между католиками и протестантами и т. д. Там, где есть национальное или религиозное разделение, там должен быть конфликт. Наши умы привыкли к конфликту; с момента нашего рождения и до нашей смерти идет постоянная борьба, постоянное сражение внутри самого себя и снаружи. И если человек, не на словах, не интеллектуально, а фактически осознает, что мыслящий есть мысль и что не существует разделения между этими двумя, то он начинает понимать природу конфликта и окончание конфликта.

Этим вечером мы должны углубиться в вопросы желания, удовольствия, страдания и, если у нас хватит времени, то также в то, в чем состоит весь смысл и значение смерти. Тот человек, которого всерьез заботит человечество с человеческим страданием, с человеческим конфликтом, человеческим насилием и всеми теми мучениями, через которые за свою жизнь проходит человек, должен глубоко исследовать природу и структуру желания. В нашей жизни желание играет огромную роль. По мере того, как мы растем, желание изменяется, меняются его объекты; однако желание есть желание, будь то желание машины, женщины или желание достичь бога, достичь просветления. Не существует возвышенного и низкого желания, есть лишь желание. Мы движемся вместе? Мы понимаем друг друга? Итак, мы собираемся очень внимательно изучить природу желания. Потому что в нашей жизни желание с его волей является постоянной движущей силой. Желание — это воля. Воля — это итог желания; и мы действуем, функционируем с помощью воли: «я должен» и «я не должен». Эта постоянная активность воли является сущностью желания. Верно? Можем мы продолжать? Итак, вместе мы собираемся изучать и учиться, учиться, а не просто повторять, учиться по мере нашего исследования и продвижения. Вы понимаете, что я имею в виду?

Мы собираемся посмотреть внутрь желания. И в этом взгляде внутрь желания вы начнете видеть, прозреете внутрь его природы. Когда у вас будет прозрение, понимание желания, тогда уже более не будет нужды в том, чтобы повторять структуру желания, которое станет просто словом. Я ясно выражаюсь? Нет? Если это не совсем ясно, то нужно поговорить об этом еще, прежде чем погружаться в это. Когда вы разглядываете, изучаете часы, разбираете их, видите, как они работают, вы обучаетесь тому, как работают часы. Это обучение тому, как работают часы — не просто память, вы поняли, как они работают, когда ходят. Верно?

Итак, мы смотрим внутрь желания. Вы знаете, что такое желание. Большинство людей знают это. Желание и нежелание. Во-первых, что есть это желание, которое играет такую значительную роль в нашей жизни? Большинство религиозных групп, монахи, представляющие различные религиозные направления, всегда советовали подавлять или преобразовывать желание. Они говорят, что если вы служите богу, то у вас не должно быть мирских желаний, вы не должны желать женщины, мужчины и т. д. Это всегда было процессом подавления, подчинения желания. Мы не подавляем, не избегаем и не преобразуем его. Мы исследуем природу желания. Мы не делаем ни малейшей попытки избежать его, мы не пытаемся смотреть на него с целью от него убежать. Мы вместе собираемся проникнуть внутрь природы и структуры желания. Пожалуйста, поймите это. Мы не подавляем его, мы не избегаем его, и мы не пытаемся судить о нем разумно. Мы просто очень внимательно исследуем, что есть желание. Если вы понимаете его природу, тогда не будет возникать вопросов по поводу его подавления, вопросов о том, как его избежать, или о том, чтобы разумно в нем разобраться. Это ясно? Итак, мы спрашиваем: «Что есть желание?» Очевидно, что слово — это не чувство, не реакция. Следовательно, нам должно быть ясно, что когда мы используем слово «желание», само слово не является той реакцией, тем чувством, о котором мы говорим.

Это прекрасные цветы, не так ли? Вы знаете, в нашей жизни так мало красоты. В этой стране так много прекрасных деревьев, красивых облаков, чудесных цветов и орхидей. Мы никогда не видим их красоты. Мы слишком заняты своими собственными тревогами и проблемами, желаниями и беспокойством. Мы никогда не смотрим на закат и не наслаждаемся красотой света. Мы не только перестаем ценить внешнюю красоту, но также, по-видимому, лишь немногие из нас обладают красотой внутренней, той красотой, которая не зависит от вещей, от картин, от статуй или от заката, от дерева. Эта красота приходит только тогда, когда есть огромная любовь, сострадание, но не к чему-то, а само по себе. Но это — другая тема. Хотя без глубокого чувства красоты вы никогда не сможете прийти к тому, что есть истина.

Итак, что есть желание? Оно и лежащий в нем конфликт неотступно преследуют человека. Мы вместе рассматриваем, исследуем, изучаем природу желания. Не начинается ли желание с восприятия, с видения? Видения вашими глазами, с помощью визуального восприятия, видения цветов, деревьев, машин, женщин, видения мира? Это — начало желания: видение, вкус, обоняние. Итак, видение дерева, дома, машины, женщины, мужчины, красивого сада — видение этого и прикосновение к этому, контакт с этим, а затем ощущение. После этого мысль — пожалуйста, слушайте — создает образ вашего обладания этим садом, этой машиной, тем или другим. Верно? То есть, видение, контакт, прикосновение, затем ощущение. Затем мысль говорит или создает образ того, как вы сидите в этой машине и ведете ее. Верно? Это ясно? Видение, контакт, ощущение, мысль, создающая образ, а затем рождается желание. В тот момент, когда мысль создает образ, рождается желание. Вы поняли? Мы вместе или нет? Нет?

А: Да.

К: Сэр, посмотрите на это, углубитесь в себя — и вы увидите это. Это очень простой факт. Факт того, что есть видение, контакт, ощущение, являющееся естественным, как естественно и создание мыслью образа того, что у вас есть эта синяя рубашка или какая-то особая одежда, и что в момент создания этого образа рождается желание. Вы можете увидеть это сами. Вы видите красивые брюки или рубашку, или что-то за окном; имеет место видение, вход в магазин, прикосновение к этой вещи, а затем мысль говорит, как это красиво будет на вас смотреться; вы формируете образ, и в этот момент желание расцветает. Верно? Итак, если вы действительно поймете то, что, когда мысль создает образ, начинается желание, тогда может ли этот образ прийти к концу? Вы следуете за мной? Мы все еще вместе или уже нет? Я не говорю с самим собой. Я бы мог, выступающий бы мог, если бы хотел, делать это в этой комнате. Но мы погружаемся в это вместе. Вы, возможно, незнакомы с этим объяснением того, что есть желание. Если вы с ним незнакомы, тогда, пожалуйста, слушайте, отложите в сторону свою обусловленность, говорящую, что вы должны не желать или должны желать, и все подобное. На некоторое время отложите это в сторону и взгляните на это очень внимательно. В тот момент, когда мысль создает образ того, как вы сидите в этой машине, носите эту рубашку, рождается желание.

Теперь, возможно ли научиться лишь видению, контакту, ощущению и не позволять мысли создавать образа? Вы поняли это? Ну, господа! Вы поняли это? Есть дисциплина, то есть, видение, контакт, ощущение и — в тот момент, когда мысль создает образ — желание. Дисциплина означает обучение. Слово «дисциплина» происходит от латинского «disciple» — ученик, то есть тот, кто учиться. В нашем понимании слово «дисциплина» означает копировать, имитировать, соответствовать, подчиняться, следовать. Все это полностью отрицает обучение. Верно? Итак, человек учится тому факту, что желание начинается тогда, когда мысль вмешивается в ощущение. Вы испытали большое удовольствие; предположим, что вчера было что-то, принесшее вам удовольствие, это было записано в мозге, и желание говорит, что у меня должно быть больше этого удовольствия. Верно? Итак, дисциплина означает обучение. И мы вместе учимся природе желания. Верно? Если я могу спросить, поняли ли вы, увидели ли вы, как приходит желание? Если вы хоть раз увидели это, действительно увидели, тогда больше уже никогда не возникнет вопроса подавления или контроля желания или попытки его изменить. Если вы поняли то, как желание возникает, и если в тот момент, когда мысль создает образ, вы совершенно внимательны, то больше не возникает вопроса, как подавить желание, избежать его или судить о нем разумно.

Желание — это удовольствие. Все мы — рабы удовольствия, удовольствия обладания, удовольствия от обладания властью, не властью больших политиков, а властью над своей женой, над своими детьми, над своими подчиненными, над теми, кто ниже вас. Это — желание власти, имеющееся у большинства людей. Это — форма удовольствия. И человек постоянно преследует его. Если вы не удовлетворены одной вещью, вы ищете другую. Если вам не нравится ваша жена или муж, вы меняете их. И это преследование удовольствия, полностью отличается от наслаждения.[20] Можно мне продолжать? Вы внимательны или вы спите? удовольствие всегда было одной из движущих сил в нашей жизни. Пожалуйста, поймите, о чем я, ведь мы подходим к чему-то достаточно сложному. Итак, мы должны понимать удовольствие: сексуальное удовольствие, удовольствие обладания, удовольствие денег, то удовольствие, которое испытывает аскет, когда тренирует свое тело, полностью контролирует его, удовольствие веры, то высшее удовольствие, возникающее тогда, когда человек верит во что-то. Он верит в бога, и это настолько огромное удовольствие, что он не хочет, быть потревоженным. Сейчас, мы собираемся посмотреть внутрь природы удовольствия.

Как уже сказал выступающий, наслаждение совершенно отлично от удовольствия. Когда вы видите прекрасный закат или широко текущую реку, тогда есть наслаждение, есть красота этого. Ум записал эту воду, ее красоту, отраженный в ней свет, ее быстрое течение; он получил огромное удовольствие, и он хочет его снова; на следующий день он возвращается для того, чтобы увидеть реку снова, надеясь опять получить это удовольствие. То же самое происходит и тогда, когда вы видите закат или красоту цветка. Наслаждение — это не удовольствие, потому что вы наслаждаетесь этим и это заканчивается, однако если это записано, то начинается погоня за тем, чем вы наслаждались, от чего вы получили удовольствие. Это продолжение прошлого через настоящее в будущее. Вы поняли это? Это наше постоянное движение в жизни: желание и удовольствие. Удовольствие означает избегать наказания и держаться за то, что приносит удовольствие. Поэтому наши умы постоянно действуют в границах наказания и награды. Если вы религиозны, то думаете, что рай — это высшее удовольствие, ведь рай — это награда за хорошие дела, за праведную жизнь и т. д. Если вы не совершаете праведных дел, то вы отправитесь в другое место. Всегда существуют награда и наказание. Но являются ли удовольствие и желание любовью? Словом «любовь» настолько злоупотребляют, оно настолько принижено, настолько оплевано, что потеряло свою красоту. Мы связываем любовь с сексом. Итак, мы должны спросить: «Является ли любовь удовольствием или желанием?» Спросите это, господа. Я спрашиваю, выступающий спрашивает об этом; вы должны задать этот вопрос себе и сами искренне ответить на него. Мы еще углубимся в это после того, как вникнем в вопрос страдания.

Человек на протяжении многих веков живет со страданием, и он, по-видимому, никогда не был способен прекратить его. Это один из хорошо знакомых нам способов переносить нечто неприятное, нечто, приносящее нам сильную боль. И мы никогда не можем найти возможность избавиться от страдания. Существуют различные способы страдания. Это не только потеря, которую вы испытываете, когда умирает кто-то, кого, как вам кажется, вы любите. Это также страдание от потери положения, от бедности, от несправедливости, от чувства собственной неполноценности, от той крайней невежественности, в которой живет человек, несмотря на все накопленные им знания о небесном и земном и его технические знания. Несмотря на все эти знания, он по-прежнему невежественен, и это приносит огромное страдание. Итак, мы живем со страданием, и мы приняли его. Мы никогда не спрашиваем, может ли оно закончиться. Есть такие, которые объясняют нам, как выйти за пределы страдания. Они говорят, что для этого надо верить в бога, верить в вашего спасителя, верить в Будду, верить в Кришну или во что-то еще. Итак, мы рождены в нескончаемом страдании, и мы спрашиваем, может ли страдание прекратиться, но не на какое-то время, а полностью, так, чтобы ум, который борется в этой боли, в этой печали, находился в совершенно другом состоянии, в совершенно другом движении. Страдающий ум не может мыслить ясно, страдающий ум не может любить, страдающий ум убегает в те образы, которые создает воображение. У страдающего ума нет отношений с другим человеком, как бы близки они ни были; они могут даже жить вместе, но у страдающего ума не может быть взаимоотношений. Страдание превращается в изоляцию. Существует не только личное страдание, но также страдание всеобщее, страдание человечества: страдание в результате войн, пролитие слез миллионами людей, мать, которая теряет ребенка, человек, пытающийся удовлетворить свое честолюбие, желающий стать великим, не способен этого достичь и поэтому страдает. Мы нашли утешительные способы облегчения наших страданий. Когда человек страдает, он ищет утешения, и это утешение может быть чем-то реальным или иллюзорным, какой-то романтической иллюзией, фантазией. Мы спрашиваем: «Возможно ли положить конец печали?» Пожалуйста, если вы буддист, не говорите о том, что Будда сказал то-то и то-то, мы уже слышали это. Ведь это означает лишь то, что вы просто цитируете кого-то, а этот человек, каким бы великим он ни был, не может быть способом положить конец вашему страданию. Итак, пожалуйста, выясните, возможно ли прекратить печаль. Ведь без прекращения печали нет сострадания.

Почему человек страдает? Вы все знаете, что такое страдание, но вы никогда не задавали себе вопрос: «Почему?» Никогда не углублялись в него, не завися ни от кого, не завися от Будды, не завися от того, что говорят другие религиозные лидеры в других странах. Отложите все это в сторону; ведь все, что они сказали, может быть истинным, а может быть и нет, но вы, как человек, страдаете, и если вы не решите эту проблему, не завершите ее, не разрешите ее, то ваша жизнь будет становиться все более и более механичной, все более и более повторяющейся и, пожалуй, поверхностной. Вы можете повторять и читать священные книги, повторять священные высказывания, но ваша жизнь становится все более, более и более поверхностной, что и происходит. Поэтому так важно разобраться, может ли печаль прийти к концу.

Что есть печаль? Это потеря чего-то? Потеря работы, потеря ваших, так называемых, возлюбленных, потеря престижа, власти, положения, денег? Что есть печаль? Это жалость к себе? Во время нашего разговора исследуйте это. Говорящий — это лишь зеркало, которое есть вы, ваша книга. А когда вы смотрите в зеркало, оно не важно, важно лишь то, что вы в нем видите. После вы можете выбросить зеркало, разбить его, ведь иначе вы превратите зеркало в образ. Итак, что есть печаль? Потеря кого-то, одиночество человека, человеческая изоляция, то горе, которое приходит, когда у вас нет взаимоотношений с другим, и, в конечном счете, смерть. Жалость ли это к себе, как мы сказали? Изучите это, сэр, не стесняйтесь этих вещей. В исследовании этих вещей надо быть очень точным. Это жалость к себе? Потеря кого-то, кому вы отдали всю вашу привязанность, вашу заботу, вашу, так называемую… Вы отдали кому-то все это, и этот человек умирает, уходит, убегает, отвергает вас, и вы чувствуете себя настолько несчастным. Это одна из форм горя. Другая — это когда ваш ум становится настолько традиционным, настолько повторяющимся, механичным, что вы не можете видеть чего-то сразу, не способны увидеть чего-то истинного немедленно. В этом есть огромная печаль. По мере того, как человек стареет, имеют место болезни, тело ослабевает, и ум постепенно теряет свои способности. Это некоторые из факторов, и, глядя на них, вы должны разобраться, каковы ваши реакции на них, каков ваш ответ, то есть, вы хотите власти, вы хотите денег, вы хотите положения, вы хотите справедливости, вы хотите общественной революции. Вы хотите разобраться в том, действительно ли вы серьезный, религиозный человек, вы хотите найти что-то вневременное, то, что есть истина. И ум, являющийся запутавшимся, неуверенным, незащищенным, постоянно страдает. Является ли одним из факторов также и то, что ум никогда не может найти безопасность? Человек может чувствовать безопасность в работе, он может чувствовать безопасность в семье, — в чем я сомневаюсь, в чем человек постоянно сомневается — безопасность в вашем веровании, но в веровании, как и в вере, совершенно нет безопасности, ведь сомнение разрушает веру. Сомнение разрушает все, во что вы верите. В конце всех этих объяснений страдания следует сказать, что человек страдает не только из-за себя, но страдает также, когда смотрит на этот мир, со всем его несчастьем, смятением, бедностью, мерзостью, насилием, войнами. Когда человек видит все это, имеет место огромная печаль. Может ли прийти конец печали? Выступающий говорит, что может. Вам нельзя принимать то, что он говорит; он не авторитет, он не гуру, а вы не его последователи. Последователи разрушают гуру, а гуру разрушает последователей. Итак, возможно ли видеть природу страдания и не убегать от него, не пытаться найти утешение, не пытаться объяснять его, говоря, что это моя последняя жизнь, поэтому я плачу за нее. Вы знаете все эти ухищрения ума. Что означает, можете ли вы оставаться со страданием без какого-либо движения мысли? В тот момент, когда мысль приходит и говорит, что она должна найти способ избавиться от этого, страдание по-прежнему существует, вы лишь убегаете от него. Но если при встрече с тем, что вы называете страданием, вы останетесь совершенно неподвижным, тогда вы увидите, что страдание полностью заканчивается и что существует совершенно другое начало.

Мы также должны вместе углубиться в вопрос: «Что есть смерть?» Ведь это часть нашей жизни — жизнь и умирание; жизнь со всем, что в ней есть уродливого, со всей ее красотой, страданиями, тревогами, борьбой — и смерть, убивающая организм с помощью болезни, старости или травмы. Большинство людей, независимо от того, религиозные они или нет, боятся смерти. То есть они живы и поэтому говорят, что смерть можно отложить. Вы понимает, что я говорю? Существует промежуток, широкий разрыв между жизнью и смертью. Это — факт. Почему мы делаем это? Почему ум разделяет жизнь и смерть? Пожалуйста, выясните. Это — ваша проблема. Если вы живы, если вы активны, если вы не просто в соответствии с традицией повторяете, повторяете, выясните в своем сердце, в своем уме, в своем мышлении, почему на протяжении веков человек разделяет жизнь и умирание. Это означает, что между ними оказывается время. Вы понимаете — время? Это время может быть годами или двумя днями. Между жизнью и умиранием есть промежуток, являющийся временем. Верно? Ну, господа! Почему? Для того, чтобы выяснить это, нужно исследовать, что есть жизнь и что есть умирание. Вы понимаете, господа? Мы вместе? Мы движемся вместе? Или у вас уже есть объяснения по поводу смерти, или вы уже верите в рейнкарнацию, в карму, в то, что вы воскреснете в раю и т. д. Что означает, что вы обусловлены, ваш ум настолько сужен верой, заключением, что вы неспособны ответить на этот вопрос; что означает, что ваш ум стал рабом слов, рабом верований, рабом каких-то утешающих, удобных заключений, идей. В этом случае вы никогда не поймете, почему люди делали это тысячелетие за тысячелетием, проводили это разделение, вызывали этот конфликт, этот страх. Следовательно, для того, чтобы разобраться в этом, вы должны разобраться в том, что есть жизнь.

Не является ли жизнь, ваша повседневная жизнь, работой с девяти утра до пяти или шести вечера, день за днем, месяц за месяцем, год за годом, повторением, повторением, повторением? Это — часть жизни. Жизнь со своей семьей, со своей женой, со своим соседом, конфликт между вами и вашей женой, вами и вашим соседом, сексуальные желания, их удовлетворение, погоня за ними и вечно существующий конфликт между людьми. Конфликт между тем, что есть и тем, что должно быть, стремление держаться за авторитет[21] — политический, религиозный, мысли о том, что религиозный человек обладает авторитетом. Вы понимаете, насколько глупым это стало? Итак, что есть жизнь? Пожалуйста, ответьте на это сами. Что есть жизнь? Это лишь постоянная борьба, с редкими моментами радости, погоня за удовольствием и страх? Это так, это — вся жизнь. Никто не может этого отрицать. Вам не нужно идти ни к какому священнику, ни к какому психологу, ни к какому гуру; это ваша жизнь: механическая, повторяющаяся, традиционная, с верой во что-то, что не имеет никакой ценности. Важно то, что вы делаете, как вы действуете, как себя ведете — все это.

Итак, это то, что мы называем жизнью: жизнь в привязанности к другому с ее страхами, тревогами, ревностью. Там, где есть привязанность, есть разложение.[22] Когда человек держится за авторитет и привязан к этому авторитету, он несет разложение. Когда высокого ранга священник держится за свое положение, становится авторитетом, он с неизбежностью культивирует разложение. Все это происходит прямо у вас перед глазами, прямо перед вашим носом. Это то, чем является наша жизнь. Вы боитесь отпустить все это. Отпустить все это означает умереть. Верно? Это то, что вы считаете смертью. Вы привязаны к вашим деньгам, к вашему положению, или вы очень бедны — в этом нет справедливости, ничего — вы внутренне пусты, не удовлетворены. Это — жизнь. и вы держитесь за это. Это также известное. Верно? Это известно, каждый знает это. А неизвестное — это смерть. Вы можете говорить, что существует рейнкарнация, что этому есть доказательства и т. д. и т. п.; мы позже углубимся в это, если у нас хватит времени. Итак, это — наша жизнь. Можете ли вы положить конец привязанности, пока вы живы? Привязанности к вере, к человеку, к семье, к идеалу, к определенной традиции; вы можете позволить этому уйти? Смерть заставит вас сделать это. Привязанность одного человека к другому может быть очень глубокой, ведь вы одиноки, вам нужно удобство, утешение, вам нужны дружеские отношения, вы не можете остаться в одиночестве. Поэтому вы зависите, а зависимость означает привязанность, а когда существует привязанность, то существует ревность, тревога, страх; и из этого проистекают все ваши действия, что есть разложение. Теперь смерть говорит, что вы умрете. Вы способны закончить это, пока вы живы? Вы понимаете мой вопрос? О да, вы понимаете его очень хорошо. Это очень просто. Положим, что выступающий привязан к своему положению, — прости Господи! — он не привязан, но предположим обратное. Подумайте об этом разложении, о том, как приходит в упадок ум. Ему нужна аудитория, он зависит от аудитории, он получает от нее энергию, чем аудитория больше, тем лучше; вследствие этого возникает соперничество и весь связанный с этим ужас. Итак, окончание — это начало чего-то совершенно нового. Полное окончание привязанности — это смерть. Когда вы полностью завершаете ее, существует совершенно новое измерение бытия. Тогда, что же такое смерть?

Мы вгляделись в то, что такое жизнь с ее хаосом, страданием, смятением, с ее непрочным порядком и тяжелым трудом, бесконечным трудом. Что есть смерть? Смерть связана не только с физическим организмом, с тем, что тело стареет, болеет или травмируется, с ним плохо обращаются, бесконечно потакая себе; постепенно — сознательно или вследствие сильной боли или болезней — аппетит, возбуждение, ощущения сходят на нет. Итак, что есть смерть? Умирание организма? Мы знаем это. Мы признаем это. Мы видим это. Но мы говорим также, что есть что-то такое, что не может умереть — душа, Атман, нечто вечное, — есть разные верования — нечто, что возродится после того, как вы умрете. Некоторые из вас верят в это очень глубоко, хотя некоторые из вас буддисты и т. п. Все религии предлагают различные формы утешения, но утешение — это не истина, утешение — это непонимание ума, который не способен проникнуть сквозь всевозможные иллюзии, догмы, ритуалы. Итак, существует ли в человеке что-то вечное, есть ли в вас это? Есть ли в вас нечто вечное, что может родиться в следующей жизни? Просто верить в рейнкарнацию бессмысленно. Если вы верите в это, тогда то, что вы делаете сейчас, сегодня, бесконечно важно. Верно? Если вы верите в рейнкарнацию, то вследствие того, что вы делаете сейчас, вы получите лучшее положение, лучший дом, — вы знаете это — или будете ближе к раю, что одно и то же.

Итак, есть ли в вас что-то вечное: «я», «вы», ум, который говорит: «Я вечен»? Есть ли что-то вечное, или все движется, меняется, и нет ничего постоянного? Являются ли постоянными ваши отношения с другим, являются ли постоянными ваши боги, боги, которых создала мысль для вашего утешения, для того, чтобы убежать от страданий повседневности в нечто драгоценное, что есть иллюзия? Вместе мы спрашиваем, хотим выяснить для себя, есть ли в нашей жизни что-то постоянное? Этот дом постоянен, если только не случится землетрясение. Постоянны деревья, океан, реки, постоянны горы. Кроме этого, есть ли в вашей жизни что-то постоянное, нерушимое? «Я», эго создано мыслью; имя, форма, качества, характер, индивидуальные особенности, способности, таланты и т. д. — все это результат вашей культуры и определенного образования. Нет ничего постоянного, вы не постоянны; у вас есть физическое тело, однако ваши мысли не постоянны, они постоянно изменяются; вы находите утешение в своих верованиях и думаете, что в вашей вере имеется безопасность. Поэтому очень трудно отказаться от того, во что вы верите. Вера — это лишь слово, лишь идея, некая концепция, в которой вы ищете убежища. Безопасности не существует. Вы наблюдали за вашими религиозными людьми, за тем, как безопасно они себя чувствуют в своем положении, в своей вере, в своей догме? Эта безопасность есть лишь форма иллюзии. Итак, нет совершенно ничего постоянного. Сознание этого может вызвать сильную депрессию, меланхолию, но это не так. Когда вы видите тот факт, что нет ничего нерушимого, само это видение есть разумность, и в этой разумности существует полная безопасность. Это не ваша или моя разумность, и в этой разумности есть полная безопасность. Эта разумность не является вашей или моей, это — разумность. До тех пор, пока есть привязанность, должно быть разложение; немедленное видение истины этого и немедленное окончание этого есть разумность. Эта разумность является единственным фактором безопасности; не безопасности, — это неточное слово — этой разумности, не являющейся вашей или чьей-то еще, а разумности чего-то бесконечного.

Завтра мы, возможно, поговорим о природе близости, о любви и сострадании, о медитации. Как мы уже сказали, там, где есть страдание, не может быть сострадания; когда есть сострадание, оно обладает своей собственной разумностью.