Хейзл Хендерсон

Когда в 1977 году я посетил Фрица Шумахера, я еще не подозревал о всей глубине и далеко идущих перспективах феминизма. Теме не менее я чувствовал, что мое принципиальное несогласие с подходом Шумахера — я имею в виду его веру вфундаментальныеиерархическиеуровниприродныхявлений — былокаким-то образом связано с его негласнымодобрением патриархального порядка. В последующие месяцы япродолжалпоиски эксперта в области экономики. Я стал уточнять свойства, которыми должен обладать нужный мне человек. Я хотел, чтобы он, подобно Шумахеру, мог бы отбросить академический жаргон, выявить основные заблуждения в современном экономическом мышлении и выработать альтернативы, основанные на четких экологических принципах. Кроме того, я чувствовал, что этот некто должен понимать феминистскую перспективу и могбыприменить ее при анализе экономических, технологических и политических проблем. Естественно, такой радикальный экономист-экологмогбыть женщиной. Я слабо надеялся на то, что когда-нибудь найду такого" эксперта моей мечты",но, привыкнув верить своей интуиции и "потокуДао",я не стал организовывать систематический поиск, я просто держалглаза и уши открытыми. И, конечно же, чудо произошло.

Во время поздней осени того года, когда я разъезжал с лекциямипо стране и мои мысли были заняты изучением сдвига парадигмы в медицине и психологии, до меня стали доходить повторяющиеся слухи о футурологе-самоучке, экологе и экономисте-иконоборце по имени Хейзл Хендерсон. Эта замечательная женщина, живущая в то время в Принстоне, бросила вызов экономистам, политиками и общественным лидерам своей основательной радикальной критикой их фундаментальных принципов и ценностей.

"Вы обязаны встретиться с Хейзл Хендерсон, — говорили мне не раз, — у вас обоих много общего".Это звучало слишком хорошо, и я решил побольше узнать о Хендерсон, как только у меняпоявитсявремя, чтобыснова сосредоточиться на предмете экономики.

Весной 1978 года я купил книгу Хендерсон" Создаваяальтернативныемоделибудущего",которая представляла собой сборник статей, которые были недавно опубликованы. Как только я сел пролистать книгу, я сразу же почувствовал, что нашел человека, которого искал. Книга содержала взволнованное предисловие, написанное Э.Ф. Шумахером, которого, как я узнал позже, Хендерсон хорошо знала и считала своим учителем. Ее вступительная глава не оставляла сомнений по поводусхожестинашего мышления. Хендерсон утверждает, что "ньютоно-картезианская парадигма обанкротилась",и что наши экономические, политические и технологические проблемы вытекают, в конечном счете, из "неадекватностиньютоно-картезианского мировоззрения" и стиля наших общественных организаций, "ориентированного на мужчин". Я не мог даже и мечтать о большем совпадении этих мыслей с моими взглядами, но, продолжая чтение, ябыл поражен еще сильнее. В своей вступительной статье Хендерсон предполагает, что многочисленные парадоксы, показывающиеограниченностьсовременныхэкономических концепций, играют ту же самую роль, что ипарадоксы в квантовой физике, обнаруженные Гейзенбергом. При этом онадаже ссылалась на мою работу в данной области. Естественно, я воспринял это как чудесное предзнаменование и решил сразу же написатьХейзлХендерсон и просить ее стать мои экспертом в области экономики.

В другой главе я нашел красивое обобщение тех интуитивных размышлений, которые привели меня к систематическому изучению сдвига парадигмы в различных областях. Говоря о сегодняшнем комплексе кризисов, Хендерсонутверждает: "Называем ли мы эти кризисы "энергетическими","экологическими","урбанистическими" или "популистскими",мыдолжныпризнать, чтокорень их лежит в одном базовом кризисе неадекватного, узкого восприятия реальности".Именно этототрывоквоодушевилменятремя годами позже на то, чтобы заявить в предисловии к "Точке поворота": "Базовый тезис этой книги заключается в том, что основные проблемынашего времени являются разными гранями одного и то же кризиса, ичто этот кризис, в основном, — это кризис восприятия".

Просматривая отдельные главы книги Хендерсон, я сразу же заметил, что основные пункты ее критики полностью совпадают с воззрениямиШумахера и, безусловно, были инспирированы его работами. Подобно Шумахеру, Хендерсон критикуетфрагментациюсовременногоэкономическогомышления, отсутствие ценностей, "зацикленность" экономистов на необоснованном экономическом росте и их неспособностипринятьвовниманиенашузависимость от природы. Как и Шумахер, она распространяет своюкритику на современную технологию и проповедует кореннуюпереориентациюнашихэкономических и технологических систем, основанную на использовании возобновляемых ресурсах и внимании к человеческому измерению.

Но Хендерсон идет дальше Шумахера как в своей критике, так и внабросках альтернатив. Ее работы предлагают широкий выбор и синтез теории и практики. Каждый пункт ее критики подтверждается многочисленными иллюстрациями и статистическими данными, каждый вариант "альтернативной модели будущего" сопровождается конкретными примерами и ссылками на книги, статьи, манифесты, проекты и деятельность различных организаций. Ее интересы не ограничиваются экономикой и технологией, но ипреднамеренно вторгаются в область политики. Фактически, она утверждает: "Экономика — не наука; это чистая политика в замаскированном виде".

Чем дальше читал я книгу, тем больше восхищался ее острым анализомнедостатковтрадиционной экономики, ее глубоким экологическимсознанием, и ее широкой глобальной перспективой. В то же время, я былошеломлен ее уникальным стилем письма. Она пишет длинными предложениями, которые буквально набиты информацией, поразительной интуициейисильными метафорами. В своих попытках создать новые схемы экономических, социальных и экологических взаимодействий, Хендерсонпостояннопытается вырваться из линейного способа мышления. Она делает это виртуозно, обнаруживая определенный вкус к крылатым фразаминамереннонеистовым выражениям. Академическая экономика, по выражению Хендерсон, это "форма повреждения ума",Уолл-стрит "гонится за бабками",аВашингтонзанимается" политикойпоследнего "Ура!",в то время как еесобственные усилия направлены на "расстриг экономического монашества","вскрытие Золотого гуся",вызванного заклинаниями общества бизнеса, ина проповедь "политики реконцептуализации".

При первомчтении "Создавая альтернативные модели будущего" ябыл буквально ослеплен словесным блескомХендерсонибогатствомееконцепций. Я почувствовал, что мне придется много поработать над этойкнигой, чтобы в полной мере понятьширотуиглубинуеемысли. Ксчастью, идеальная возможность осуществить это представилась сама собой. В июне 1978 года Стен Гроф пригласил меня провести несколько недель в его прекрасном доме в Биг-Суре, пока он и его жена уезжали читать лекции. Я использовал это уединение для того, чтобы систематическиизучать книгу Хендерсон главу за главой, конспектировать основныеположения и использовать их для формирования моей концепции сдвига парадигмы в экономике. В предыдущей главе я уже описал радость и красотуэтих недель одиночества, работы и размышлений, проведенныхнакраюскалы, возвышающейся над просторами Тихого океана. По мере того, как яфиксировал многочисленныевзаимосвязимеждуэкономикой, экологией, ценностями, технологией и политикой, сами собой открывались новые грани понимания, и я чувствовал, к своему великому восторгу, что мой проект обретает новое качество и глубину.

Хендерсон открывает свою книгу четким и сильнымутверждением, что сегодняшний развал в экономике заставляет подвергнуть сомнению базовые концепции современнойэкономическоймысли. Дляподтверждениясвоеймыслиона цитирует множество материалов, включающих заявленияведущих экономистов, которые признают, что их дисциплина зашла в тупик. Но, что более важно, Хендерсон замечает, что аномалии, которыеэкономисты не могут более игнорировать, уже болезненно сказываются нажизни каждого гражданина. Десять лет спустя, перед лицом растущих дефицитов и задолженностей, продолжающегося разрушения окружающей средыисоседства нищенства с прогрессом даже в самых богатых странах, этоутверждение не потеряло своей актуальности.

Согласно Хендерсон, тупиковое положение в экономике объясняется фактом, что она основана на системе мышления, которая уже устарелаи нуждается в радикальном пересмотре. Хендерсон очень подробно показывает, как сегодняшние экономисты, разговаривая в "героическом тоне",оперируют неверными параметрами и используют устаревшие концептуальныемодели для схематизирования исчезающей реальности. Основной зарядеекритикинаправлен на неспособность большинства экономистов воспринятьэкологическую перспективу. Она поясняет, что экономика — этовсеголишь один из аспектов всей экологической и социальной структуры. Экономисты склонны разделять эту структуру на фрагменты, игнорируя социальную и экологическую взаимосвязь. Все товары и труд сводятся лишь ких стоимостному выражению, а социальные и экологические издержки, порождаемыевсеобщейэкономическойдеятельностью, игнорируются. Это" внешние" параметры, которые не входят в состав теоретических моделейэкономистов. Гильдия экономистов, как замечает Хендерсон, обращается своздухом, водой и другими ресурсами экосистемы, как с даровым объектомпотребления. Такой же подход практикуется и в тонкой сфере социальныхсвязей, на которую пагубно влияет продолжающаяся экономическая экспансия. Частныедоходы все в большей степени получаются за общественныйсчет ценой ухудшения окружающей среды и общегокачестважизни."Намрассказывают о сверкающих блюдах и одеяниях, — замечает она с грустным юмором, — но забывают при этом напоминать о потерянных сверкающихреках и озерах".

Хендерсон утверждает, что для того, чтобы экономика получилачеткую экологическую основу, экономисты должны самым решительным образом пересмотреть свои базовые концепции. С помощью множества примеровона иллюстрирует, насколько узки были определенные концепции, и как ихприменяли, не учитывая их социальный и экологический контекст. Например, валовый национальный продукт, который, как предполагается, определяет благосостояние нации, характеризуется суммойрешительновсехвидов деятельности, связанных с денежными величинами, в то время какнеденежные аспекты экономики игнорируются. Социальные издержки, вроденесчастных случаев, тяжб и охраны здоровья, приплюсовываются в национальный валовый продукт, вместо того, чтобы вычитаться из него. Хендерсонприводит едкий комментарий Ральфа Надера: "Каждый раз, когдаслучается автомобильная авария, уровень национального валового продукта повышается" — и размышляет над тем, что социальные издержки, бытьможет, единственная статья валового национальногопродукта, котораявсе еще прогрессирует.

В том же ключе она утверждает, что концепциябалогосостояния" должна отбросить свою скрытую суть, основанную на капитале и материальном потреблении и переопределить ее какчеловеческоеобогащение".

Понятие прибыли следует переосмыслить, чтобы она "значила только создание реального достатка, а не частную илиобщественнуюприбыльзасчет социальной и экологической эксплуатации". Хендерсон также показывает как, подобным же образом, были искажены понятия эффективности ипродуктивности. "Эффективно для кого?" — спрашивает она с присущей ейширотой взгляда. Когда гильдия экономистов говорит обэффективности, какой уровень она имеет в виду: индивидуальный, коллективный, общественный или всю экосистему? Из своего критическогоанализаХендерсонделаетвывод, что срочно требуется такая экологическая концепция, вкоторой положения и параметры экономических теорий были бысвязанысаналогичными категориями теории вложенных экосистем. Она предсказывает, что энергия, столь существенная для всех индустриальных процессов, станет одним их важнейших параметров для оценки экономической деятельности, и она приводит примеры такогоэнергетическогомоделирования, которое уже было удачно применено на практике.

Набрасывая контуры новой экологической концепции, Хендерсон неограничивается только ее теоретическими аспектами. На протяжении всейкниги она подчеркивает, что необходим пересмотр экономических концепций и моделей, причем делать это надо на самом глубоком уровне, связанном с системой ценностей, лежащей в их основании. Она утверждает, чтотогда корни многих социальных и экономических проблем можно будетувидеть в болезненном приспособлении индивидуумов и институтов к меняющимся ценностям нашего времени.

Современные экономисты, в ложном стремлении придать своей дисциплиненаучнуюстрогость, постояннообходили вниманием ту системуценностей, которая лежит в основании их моделей. Поступаятак, онинегласно основываются на том крайне неустойчивом наборе ценностей, который господствует в нашей культуре и положен в основу нашихсоциальных институтов. "Экономическая наука, — утверждает она, — возвела напрестол самые непривлекательные из наших страстей: стяжательство, соперничество, обжорство, гордыню, эгоизм, узколобость и, наконец, обычную жадность".

Согласно Хендерсон, фундаментальнаяэкономическаяпроблема, вытекающая их неустойчивости наших ценностей, состоит в нашем увлечении неограниченным ростом. Идея постоянного экономического роста догматически принимается почти всеми экономистами иполитиками, которыеполагают, чтоэто единственная возможность отрезать от пирога благосостояния кусочек для бедных. Однако Хендерсон показываетдостаточноубедительно, что такая модель совершенно нереалистична. Высокие темпыроста не только не облегчают насущные социальные и человеческиепроблемы, но во многих странах, как показывает опыт, сопровождаются повышением уровня безработицы и общим ухудшением социальных условий. Хендерсон также утверждает, что глобальная одержимость ростом вылилась взамечательную схожесть капиталистической икоммунистическойэкономических систем. "Бесплодный спор между капитализмом и коммунизмом будетпризнан неуместным, — утверждает она, — так как обе системы основанынаматериализме….обепреследуют задачи промышленного роста и используют технологии сусиливающимсяцентрализмомибюрократическимконтролем".Конечно Хендерсон понимает, что рост необходим для жизни, как в экономике, так и в других живых системах, но настаивает на том, что должна быть установлена природа экономического роста. В ограниченном окружающем мире, как она поясняет, между ростом и упадком долженсохраняться динамический баланс. В то время как некоторые вещи должнырасти, другие должны разрушаться, так, чтобы составляющие их элементыосвободились и могли быть рециклированны. С присущей ей элегантностьюона применяет одно их основных экологических понятий в отношении ростаинститутов: "Точно так же как увядание прошлогодних листьев обеспечивает гумусом очередное возрождение следующей весной, так же и некоторыеинституты должны увянуть и отмереть, так чтобы их составляющие ввиде капитала, земли и человеческих талантов можно былоиспользоватьдля создания новых организаций".

По всей книге "Создавая альтернативные модели будущего" проходит мысль, что экономический и организационный рост неразрывно связанс технологическим ростом. Она указывает на то, что мужское сознание, которое господствует в нашей культуре, нашло свое воплощение в определенной "махо"-технологии, основаннойнаманипуляциииуправлении, приспособленнойдляцентрального администрирования, а не для регионального и местного применения индивидуумами и малыми группами. В результате, по убеждению Хендерсон, большинство технологий сегодня глубоко антиэкологичны, негуманны и вредят здоровью людей. Им насменудолжныприйти новые формы технологий. Эти технологии должны включатьэкологические принципы и отвечать новой системе ценностей. Спомощьюмногочисленныхпримеров она показывает, как многие из этих альтернативных технологий — маломасштабные идецентрализованные, приспособленныек местным условиям и нацеленные на повышение самодостаточности — уже реализуются на практике. Их часто называют "щадящими" технологиями, потому что их вмешательство в окружающую среду сильно ослабленоприменением возобновляемых ресурсов и постоянным рециклированием материалов. Использованиесолнечной энергии в различных формах, как то: электричество, генерируемое ветряными двигателями, биогаз, пассивнаясолнечная архитектура, солнечные коллекторы, фотовольтные батареи, — вот что для Хендерсон является почтиидеальнойщадящейтехнологией.

Онаубеждена, что главным аспектом культурной трансформации являетсяпереход из Нефтяного века и индустриальной эры в новый Солнечныйвек.

Хендерсонрасширяетпонятие" Солнечного века",выводя его за рамкичисто технологического термина. Она использует его метафорическидляобозначения своего видения грядущей культуры. Культура Солнечного века, по ее убеждению, включает в себя: экологическое движение, женскоедвижение и движение за мир; множество гражданских движений, сформировавшихся вокруг социальных и экологических проблем; возникающую контрэкономику, — децентрализованную, кооперативную, — и экологическийобраз жизни; "и всех тех, для кого старая корпоративная экономика неприемлема".

Она предсказывает, что в конце концов, эти различныегруппысформируют новые коалиции и разработают новые формы политики. Со времени опубликования книги" Создаваяальтернативныемоделибудущего" ХейзлХендерсон продолжала проповедовать альтернативные экономическиемодели, технологии, ценности и стили жизни, в которых она видит основуновойполитики. Еемногочисленныелекции и статьи по этим вопросамопубликованы во втором сборнике эссе, озаглавленном "Политика Солнечного века".