79. Заводной апельсин

79. Заводной апельсин

Министру внутренних дел дали недвусмысленно понять, что его план был «политически неприемлемым». Но простая схожесть этого плана с тем, что было описано в дистопическом произведении одного из известных писателей, еще не была причиной сразу же от него отказаться.

Как и во время процесса Людивико, описанного в книге Энтони Берджеса «Заводной апельсин», в ходе новой программы «Лечение посредством выработки условно-рефлекторной реакции отвращения к совершению преступлений» (ЛПВУРОП) рецидивистов проводили через неприятные, хотя и непродолжительные процедуры, после которых у них возникало отвращение от самой мысли о совершении тех преступлений, которые они совершали раньше.

Министру внутренних дела эта ситуация казалась не просто выигрышной, а очень выигрышной: выигрывал налогоплательщик, поскольку эти процедуры стоили дешевле, чем длительные и повторяющиеся сроки заключения; выигрывал преступник, поскольку вне камеры жить было лучше, чем внутри нее; и выигрывало общество, поскольку ранее опасные для общества люди превращались в законопослушных граждан.

Однако бригады правозащитников вопили о «промывке мозгов» и покушении на базовые свободы и достоинство человека, хотя участие в этой программе было исключительно добровольным делом. Так чему же здесь, думал министр, противиться?

Источник: Энтони Берджес «Заводной апельсин» (Хайнеманн, 1962).

Когда люди говорят о человеческом достоинстве и свободе, они либо описывают два наиболее важных ориентира на ландшафте этики, либо просто произносят ни к чему не обязывающие слова.

А когда люди жалуются, к примеру, на то, что какие-то новые технологии оскорбляют человеческое достоинство, они чаще всего просто выражают свое рефлекторное отвращение чему-то незнакомому и необычному. Например, многие отвергали искусственное оплодотворение, когда оно только что появилось, на том основании, что оно низводило человека на уровень какого-то лабораторного экземпляра. Сегодня большинство людей считают его уместным и эффективным способом решения проблем бесплодия.

Исходя из этого, мы должны отнестись с подозрением к утверждениям о том, что программы, подобные ЛПВУРОП, представляют собой атаку на человеческую свободу и достоинство. Возможно, те, кто заявляет об этом, просто выражают предубеждение против новшеств, которые показывают, что человеческие существа не настолько таинственны, как нам хотелось бы думать, и что и ими тоже можно манипулировать в научных целях.

С этим можно поспорить, сказав, что данное лечение всего лишь совершает систематически то, что обычно происходит спонтанно. Через комбинацию социализации и инстинкта мы учимся испытывать отвращение к определенным формам поведения. Мы воздерживаемся от причинения боли другим людям не потому, что мы убеждены в том, что это неправильно, но потому, что пришли к пониманию того, что нужно не допускать их боли. Однако некоторым людям не удается усвоить этот урок. Возможно, у них нет внутреннего сопереживания, которое позволяет большинству из нас сочувствовать боли других. А может быть, у них понижена чувствительность к жестокости, и они воспринимают ее как нечто позитивное. В таких случаях, что неправильного в искусственном внедрении инстинктов, которые в них не развила природа или воспитание?

Разговоры о промывке мозгов очень убедительны, но похоже, что большая часть нашего поведения является своего рода привычкой, возникшей путем комбинации постоянного негативного и позитивного влияния наших родителей и общества в целом. В сущности, нам всем, с самого рождения, промывают мозги. И только когда промывка мозгов производится быстро или с нежелательными для нас последствиями, она вдруг становится этически неприемлемой. Разве лечение посредством выработки условно-рефлектор-ной реакции отвращения к совершению преступлений не является просто ускоренной и корректирующей версией того вида приемлемой промывки мозгов, которую мы обычно называем социализацией?

По схожим причинам мы должны быть осторожны с преувеличением своих притязаний на свободу. Мы не считаем, что человек свободно воздерживается от насилия, только когда он равно склонен к его проявлению и непроявлению и выбирает непроявление насилия. Обычный, порядочный человек скорее ощущает, чем выбирает отвращение к причинению бессмысленной боли другим; это не просто вопрос хладнокровного проявления «свободной воли». Поэтому, если какой-то лечебный процесс просто внедряет в человека то, что для большинства людей является обычным уровнем отвращения к преступному поведению, то как он повлияет на человека, менее свободного, чем вы или я?

Если существуют веские аргументы против лечения посредством выработки условно-рефлекторной реакции отвращения к совершению преступлений, то нам нужно выйти за рамки неясных призывов к свободе и достоинству.

Смотрите также

17. Пытать или нет?

35. Последняя надежда

50. Хорошая взятка

97. Моральная удача