О священниках
О священниках
Однажды Заратустра подал знак ученикам своим и произнес такие слова:
«Вот — священники: но хотя они и враги мне, спокойно пройдите мимо, и пусть спят мечи ваши в ножнах!
Есть герои и среди них; многие из них немало страдали: потому они хотят заставить страдать и других.
Они — дурные враги: нет ничего более мстительного, чем их смирение. И легко осквернится тот, кто тронет их.
Но близок я к ним по крови; и хочу, чтобы в их крови также почиталась и моя»
И вот, когда прошли они мимо, печаль овладела Заратустрой; однако недолго он с ней боролся, и начал говорить так:
«Жаль мне этих священников, хотя они мне и не по вкусу; но с тех пор, как хожу я среди людей, это перестало меня волновать.
Но страдаю я и страдал вместе с ними: пленники они, отмеченные клеймом. Тот, кого называют они Спасителем, цепями опутал их.
Цепями ложных ценностей и заблуждений! О, если б спас их кто-нибудь от этого Спасителя!
Они думали, что прибило их к острову, когда кругом бушевало море; но смотрите — то было спящее чудовище!
Ложные ценности и лживые слова заблуждений: для смертных это самые страшные чудовища — долго ждет в них дремлющий рок.
Но наконец просыпается он и начинает пожирать и заглатывать тех, что построили на нем шатры свои.
О, посмотрите же на эти шатры, что воздвигли священники! Церквями называют они свои берлоги, полные слащавых ароматов!
О, этот фальшивый свет, этот спертый воздух! Тут не позволено душе взлететь на высоту свою!
Но вера их так повелевает им: „На колени, и вверх по ступеням, грешники!“.
Поистине, приятнее видеть бесстыдного, чем вытаращенный взгляд их стыда и благоговения!
Кто же они, создатели этих берлог и лестниц покаяния? Не те ли, кто хотел спрятаться и стыдился чистого неба?
И только тогда, когда чистое небо снова проглянет сквозь разбитые крыши, а разрушенные стены зарастут травой и алыми маками, только тогда обратится сердце мое к местам обитания этого бога.
Богом они называли то, что противостояло им и мучило их: и поистине, немало героического было в этом поклонении! И пригвождая людей к кресту, не знали они, как по-другому еще любить им Господа своего!
Мертвецами думали прожить они, в черное облачали они безжизненные тела свои; и даже в речах их я чувствую зловеще-пряный запах склепа.
И тот, кто поселился рядом с ними, живет близ темных стоячих прудов, где жаба изливает в песне слащавую скорбь свою.
Лучше должны петь они, чтобы поверил я в их спасителей: что-то непохожи на спасенных ученики их!
Нагими хотел бы увидеть я их, ибо одна только красота смеет проповедовать покаяние. Но кого убедит это таящееся под рясой уныние?
Поистине, не из стихии свободы и не с седьмого неба явились к нам эти спасители! Поистине, никогда не ступала нога их по коврам познания!
Из брешей и пустот состоит дух их спасителей; но в каждую пустую раму вставили они химеру свою — Богом зовется у них эта затычка.
В сострадании захлебнулся их дух, и всякий раз, когда они переполняются им, на поверхность всплывает величайшая глупость.
С ретивыми криками гонят они стадо свое по узкому мостику: как будто нет больше других путей в будущее! Поистине, недалеко от овец ушли сами эти пастыри!
Широка душа у этих пастырей, дух же — весьма невелик. Но даже самая широкая душа, братья мои, — какие это жалкие угодья!
Кровавые знаки оставляли они на пути, которым проходили, и их безумие поучало, что истина доказывается кровью.
Но кровь — наихудшее свидетельство истины; ибо отравляет она самое чистое учение, превращая его в заблуждение и ненависть сердца.
И если кто пойдет на костер за учение свое, — то что он этим докажет? Куда убедительнее, если из твоего собственного пламени родится учение твое!
Холодная голова и одурманенное сердце — когда они соединяются, возникает смерч, который называют Спасителем.
Поистине, были некогда куда более великие и благородные, нежели те, кого толпа именует спасителями, что, подобно урагану, неистово влекут за собой!
И вам, братья мои, должно обрести спасение от других, более могущественных, если жаждете вы найти путь к свободе!
Никогда еще не было Сверхчеловека. Нагими видел я обоих — и самого великого человека, и самого ничтожного.
Слишком много еще общего у них. Поистине, даже в том из них, кто велик, много еще слишком человеческого!»
Так говорил Заратустра.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.