Врождённые структуры и кантовское априори

Врождённые структуры и кантовское априори

В философии есть проблемы, которые можно назвать классическими, потому что они постоянно дискутируются, но никогда не разрешаются: проблема соотношения души и тела, проблема индукции, проблема врождённых идей или спор между рационализмом и эмпиризмом. Одной из нерешённых и важных, но попавших последне время в забвение проблемой является вопрос о том, имеются ли синтетические высказывания (суждения, утверждения, предложения) априори.

Высказывание является аналитическим именно тогда, когда оно или его отрицание логически следуют только из определений, входящих в него понятий. Высказывание является синтетическим именно тогда, когда оно не является аналитическим. Высказывание является эмпирическим (или апостериорным) именно тогда, если для его обоснования нужны наблюдения.

Высказывание является априорным именно тогда, когда оно не является эмпирическим(91).

Все аналитические высказывания априорны; все эмпирические высказывания являются синтетическими. Имеются ли высказывания, которые одновременно и синтетичны, и априорны?

Вопрос о том, имеются ли синтетические суждения априори является в определённом отношении решающим для философии. Если нет, то все осмысленные научные высказывания чисто логически распадаются на две группы (аналитические или контрадикторные) предложения и высказывания о фактах (эмпирические предложения). У первых отсутствует любое эмпирическое содержание, последние определяются иключительно отдельными эмпирическими науками.

(Stegmuller,1954,535)

Заслуга открытия и формулировки этой проблемы принадлежит Канту. С тех пор существование синтетических суждений априори одними мыслителями утверждается, другими отрицается(92). Как показал Штегмюллер с помощью современной логики, ответ на этот спорный вопрос зависит от уточнения дефиниции синтетического априори относительно определённого языка. (В нашем определении мы избежали отнесённости к определённому языку или наличной ситуации). Что такое синтетическое суждение априори, после этого можно, правда, определить; но нет критерия по которому предложение можно распознать как синтитическое априорное. Этим, частично, объясняется отсутствие единства среди философов. Другой и более важной основой является соответствующая — логически в большинстве случаев неопровержимая — философская позиция. Эмпиризм можно определить как теоретико-познавательное направление, которое отрицает наличие синтетических априори.

Сам Кант синтетические суждения априори точно не определил и не дал точных критериев и хороших примеров. Он был так убеждён в их существовании в чистой математике и чистом естествознании, что менее печалилсся о том есть ли они, а более о том, как они возможны. Согласно Канту, они основаны на априорных формах созерцания пространства и времени и априорных понятиях, категориях. Последние не только независимы от любого опыта (априорны), а вообще лишь и делают опыт возможным, они конститутивны для опыта, составляют "условия возможности опыта".

Откуда происходят априорные формы созерцания и понятия? Как мы видели на стр. 10, Кант пытался отвечать на этот вопрос осторожно, но не вышел за пределы намёков. Однако ответ можно дать прямо следуя эволюционной теории познания!

Согласно ей имеются структуры человеческих познавательных способностей, которые учитывают основополагающие окружающие условия (например, трёхмерность). Эти структуры являются продуктом эволюции, принадлежат к генетическому оснащению, когнитивному «инвентарю» индивида, они являются унаследованными и врождёнными в широком смысле. Они поэтому не только независимы от всякого (индивидуального!) опыта, но имеются до опыта и делают вообще опыт возможным. Они являются конститутивными для опыта.

В этом смысле имется синтетическое суждение априори!

Оно определяет, правда, наше восприятие и опыт, но не наше познание (см. стр. 121). Ибо, как наше сознательное опытное познание может распознать ошибки восприятия, так и гипотетически полученные научные теории могут корректировать опытное познание (не опыт!). Итак, это синтетическое априори может быть опровергнуто теоретическим познанием! В этом смысле имеется опровержение опыта посредством теории, а не только опровержение теории посредством опыта, как это описывал Поппер.

Очевидно, Кант думал об этой возможности. Он, правда, многократно подчёркивал, что "имеется только два пути, на которых возможно необходимое согласие опыта с понятиями о его предметах: или опыт делает эти понятия возможными, или эти понятия делают опыт возможным" (Kant, 1787, B 166); но в трансцедентальной дедукции чистых понятий рассудка издания B, он упоминает ещё и третью возможность для категорий:

Быть может, кто-либо предложит средний путь между двумя указанными единственно возможными путями, именно допустить, что категории не суть созданные нами самими первые априорные принципы нашего знания и не заимствованы из опыта, но представляют собой субъективные, внедрённые в нас вместе с нашим существованием задатки мышления, устроенные нашим Творцом так, что применение их точно согласуется с законами природы, с которыми имеет дело опыт (это своего рода система преформации чистого разума). Однако допущение этого среднего пути (не говоря уже о том, что при этой гипотезе не видно, до какого предела следует доводить допущение предопределённых задатков будущих суждений) решительно опровергается тем, что в таком случае категории не отличались бы необходимостью, которая существенно присуща их понятию… В таком случае я не мог бы сказать: действие связано с причиной в объекте (т. е. необходимо), но принуждён был бы выражаться лишь следующим образом: я так устроен, что могу мыслить это представление не иначе, как связанным так-то.

(Kant, 1787, B 167/168)

Однако, в соответствии с результатами глав B и D, мы, кажется, фактически "так устроены" и имеем "внедрённные в нас вместе с нашим существованием задатки мышления". В соответствии с данной цитатой, Кант выдвигает против этого предположения два возражения:

Во-первых, мы не знаем, как велика субъективная ("внедрённая") часть в наших суждениях и познаниях и, во-вторых, категории лишились бы своей необходимости. Однако оба возражения опровергаются в рамках эволюционной теории познания.

Прежде всего, первое возражение не является ни логическим. ни теоретико-познавательным, оно только указывает на нежелательные последствия "среднего пути": мы не может разделить субъективные и объективные составные элементы познания так ясно, как это делает кантовская стстема. Но какой аргумент (кроме горячего желания уметь это делать) гарантирует нам, что такое разделение вообще возможно? Такого аргумента Кант, очевидно, дать не может. (Не исключено, что именно поэтому он помещает даннный аргумент только в скобки.)

Но также и последствия, на которые указывает здесь Кант, частично снимаются эволюционной теорией познания. Ответ на вопроос, какие структуры при избрании среднего пути могут считаться субъективными звучит достаточно просто: именно те структуры, в которых нуждается человек, чтобы осуществиться в ходе эволюции. Найти эти структуры трудно, но не невозможно. Естественно, при этом сохраняется тезис о гипотетическом характере всего знания.

В основе второго возражения, которое Кант, очевидно, воспринимал серьёзнее, лежит следующий ход мысли: Имеются синтетические суждения априори. Они обладают необходимостью и всеобщностью. Их необходимость объясняется только тем, что формы созерцания и категории имеют необходимый характер, Так, в соответствии с цитатой, категория причинности обладает необходимостью. Для "внедрённых задатков", напротив, нет логического основания для их согласования с законами природы, а в лучшем случае предустановленная гармония между естественными законами и организацией духа, в худшем случае, "обманчивые принципы", так как "никогда с уверенностью невозможно узнать, воздействует ли дух истины, или отец лжи" (Kant, 1783, § 36). Такая система преформации не могла бы гарантировать абсолютного значения (необходимости) категориям. Кант исключил поэтому третий путь.

Однако понятие необходимости у Канта является в высшей степени неясным(93). Прежде всего, оно двузначно, так как может означать "необходимо истинный" и "необходимый для опыта". Как вытекает из цитаты Канта на стр. 128, речь здесь идёт о первом значении. Но когда предложение является необходимо истинным? Если оно логически истинно, то оно аналитично (см. определение на стр. 126) и не является синтетическим априори. Но если оно необходимо, так как подпадает под естественнй закон, то его необходимость он извлекает из категорий, которые априори предписывают природе её законы. Но тем самым мы попадаем в круг: категории являются необходимыми, так как имеются (необходимые) синтетические суждения априори, которые сами свой необходимый характер получают лишь через категории. Необходимость является несостоятельной не только как критерий априорности, но и как свойство синтетических высказываний вообще.

Но тем самым становится несостоятельной вся кантовская аргументация. Ни синтетические суждения априори, ни категории не имеют необходимого характера. Необходимых истин о мире нет вообще. Для гипотетического реализма все высказывания о мире имеют скорее гипотетический характер. От Сциллы метафизически предустановленной гармонии и Харибды шатких принципов предохраняет нас только эволюционная теория познания. Когда Кант спрашивает:

Если бы кто-нибудь стал сомневаться в том, что пространство и время суть определения, присущие вовсе не вещам самим самим по себе, а только их отношению к чувственности, то я бы спросил: как это считают возможным знать a priori и, следовательно, до всякого знакомства с вещами, т. е. прежде, чем они нам даны, каково будет их созерцание?

(Kant,1783, § 11)

то ответ прост: формы созерцания и категории, соответствуют миру как субъективные, внедрённые в нас задатки, и "их использование точно согласуется с законами действительности" просто потому, что они сформированы эволюционно в ходе приспособления к этому миру и его законам. Врождённые структуры делают понятным то, что мы можем делать соответствующие и одновремено независимые от опыта высказывания.

Наши формы созерцания и категории, устанавливаемые до всякого индивидуального опыта, приспособлены к внешнему миру по тем же самым причинам, по которым копыто лошади ещё до её рождения приспособлено к степной почве, а плавники рыбы приспособлены к воде ещё до того, как она вылупится из икринки. Любой разумный человек по поводу таких органов никогда не подумает, что их форма «предписывает» объекту его свойства, но каждый считает само собой разумеющимся, что вода обладает своими свойствами совершенно независомо от того, взаимодействуют ли с ней плавники рыбы или нет… Однако именно относительно структуры и функций собственного мозга предполагает трансцедентальный философ нечто принципиально иное.

(Lorenz,1941, 99; см. стр. 19)

То, что наши формы созерцания и категории в нас «внедрены» и делают возможным опыт, объясняет, почему мы не можем представить себе иного опыта, т. е. они создают психологическую необходимость. И эта психологическая необходимость объясняет, наконец, то, почему Кант считал нужным приписывать им абсолютную необходимость. Но они не являются необходимыми ни по логическим основаниям, ни в силу естественного закона, так что мы независимо от них можем разрабатывать теории, которые выходят за их пределы.

Кант был прав, что наш рассудок предписывает природе законы — только он не обратил внимания на то, как часто наш рассудок терпит крушение: закономерности, которые бы мы хотели предписывать являются априорными психологически, но нет ни малейшего основания считаь их априорно действительными, как думал Кант. Потребность предписыывать такие закономерности нашему окружающему миру является врождённой, основанной на стремлениях или инстинктах.

(Popper,1973,36)

Попытка Канта свести воедино структуры опыта и структуры познания и обосновать отсюда законы опытного мира потерпела неудачу. Но он оставил нам исследование двух важных задач: во-первых, найти субъективные структуры, которые соопределяют наш опыт и делают вообще его возможным. В осуществление этой программы сам Кант внёс существенный вклад, хотя его система категорий нуждается в ревизии, а их трасцедентальная «дедукция» непригодна. Во всяком случае, синтетических суждений априори в кантовском смысле не имеется. Использовать ли в новом исследовании термины «врождённый» и "синтетический априори" как синонимы является поэтому больше вопросом терминологии. По историческим причинам было бы целесообразнее говорить о эволюционной трактовке или интерпретации кантовского синтетического априори, как это делал, например, Кэмпбелл (1959, 160).

С другой стороны, должны разрабатываться объективные структуры, которые характерны для нашего мира. Это является задачей (экспериментальных и теоретических) наук о действительности. Фактически, кантовскую систему можно трактовать как попытку выявить предпосылки современной ему науки, в основном ньютоновской механики. Он хотел дать анализ разума, дал же анализ естествознания своего времени (Reichenbach,1933,626).

Глубокая связь этих обеих задач осуществляется посредством эволюционной трактовки наших познавательных способностей. Надежды Канта, соответственно неокантианцев, найти систему категорий для всякого возможного опыта и научного познания не оправдались; но уже поиск предпосылок существующего познания, как задача, достаточен.