ПРЕДУВЕДОМЛЕНИЕ
ПРЕДУВЕДОМЛЕНИЕ
365. Письмо, цель которого — направить людей на поиски Бога.
А потом побудить их обратиться к философам, пирроникам и догматикам, — ибо они подстегивают мысль тогo, кто обращается к ним.
366. Предуведомление ко второй части. — Поговорить о тех, кто уже трактовал этот предает.
Меня потрясает бестрепетность, с какой эти люди берутся говорить о Боге. Обращаясь к безбожникам, они с места в карьер начинают доказывать существование Божества, приводя в качестве доводов творения природы. Я принял бы это как должное, когда бы их рассуждения были обращены к верующим, ибо очевидно, что для людей, преисполненных живой, идущей из сердечных глубин веры, все сущее сотворено Господом, перед Которым они преклоняют колени. Но тем, в ком хотят разжечь этот угасший светоч, тем лишенным веры и благодати людям, которые собственными своими светильниками пытаются озарить хоть какие-то черты в природе, ведущие к познанию Бога, и видят лишь непроглядную тьму, — говорить подобным людям, что стоит им поглядеть вокруг, и в любой малости они узрят неприкровенный лик Господа; доказывать им столь насущно важную истину круговращением Луны и планет; считать, что других доводов больше и не требуется, — так говорить и так доказывать — значит давать маловерам основание укрепиться в мысли, что доводы христианского вероучения весьма шатки, более того, породить презрение к нему — к этому выводу я пришел по подсказке не только разума, но и опыта.
Совсем не о таких доказательствах говорит нам Священное Писание, а Писание более сведуще, нежели мы, во всем, что исходит от Бога. Напротив того, оно гласит, что Бог сокрыт от нас, что после того, как первородный грех опорочил естество людей, Господь оставил их прозябать в слепоте; вернуть им зрение дано лишь Иисусу Христу, только через Иисуса Христа могут они приобщиться Богу: Nemo novit Patrem, nisi Filius, et cui voluerit Filius revelare[42].
Вот что разумеет Священное Писание, столько раз повторяя нам, что ищущие Бога обрящут Его. Но искать придется отнюдь не при ярком свете, и для тех, что будут искать Бога, как дневного света в полдень или воды в море, Он останется сокрытым; иными словами, природа не дает нам доказательств бытия Божия. Недаром в другом месте Евангелия сказано: “Vere, tu es Deus absconditus”[43].
367. Екклесиаст свидетельствует, что безбожник обречен на неведение и всегда несчастен. Ибо тот, кто хочет и не может, поистине несчастен. Любой человек хочет счастья, хочет уверенности в том, что ему открыта хотя бы крупица истины, но безбожник не способен ни на постижение истины, ни на отказ от жажды ее постичь. Он даже сомневаться не может.
368. Человек, утратив свойства, истинно ему соприродные, любое свойство считает себе соприродным, равно как, утратив истинное благо, готов видеть в чем попало истинное свое благо.
369. Низменность человека — вплоть до покорства животным, вплоть до их обожествления.
370. Вторая часть. О том, что человеку неверующему не дано познать ни истинного блага, ни справедливости. — Все люди стремятся к счастью — из этого правила нет исключений: способы у всех разные, но цель одна. Гонятся за ним и те, что добровольно идут на войну, и те, что сидят по домам, — каждый ищет по-своему: только к достижению счастья и направлено всякое усилие человеческой воли. Такова побудительная причина любого поступка любого человека — даже того, кто решил повеситься.
Но при том, что люди испокон веков неустанно добиваются счастья, ни одному человеку не удалось достичь этого, если им не руководила вера в Бога. Все жалуются на свой удел — владыки и подданные, вельможи и простолюдины, старые и молодые, сильные и немощные, ученые и невежды, здоровые и болящие, чем бы эти люди ни занимались, где бы, когда бы и сколько бы лет ни жили на свете.
Столь длительные, упорные и всегда напрасные старания должны были бы убедить нас в тщетности наших потуг собственными усилиями обрести счастье, но пример нам не наука. Даже в самых сходных случаях непременно сыщется пусть маленькое, но отличие, и оно-то внушает нам надежду, что уж на сей раз мы стараемся не зря. И вот, постоянно недовольные настоящим, обманутые в ожиданиях, мы идем от несчастья к несчастью и приходим к смерти — вековечному венцу любой жизни.
Но разве это алкание и это бессилие не вопиют о том, что некогда человеку было дано истинное счастье, а теперь на память об этом ему оставлена пустая скорлупа, которую он пытается заполнить всем, до чего способен дотянуться, и, не находя радости в уже добытом, ищет новой добычи, и все без проку, ибо бесконечную пустоту может заполнить лишь нечто бесконечное и неизменное, то есть Господь Бог.
В Нем, и только в Нем наше истинное благо, но мы его утратили, и вот, как это ни дико, пытаемся заменить чем попало из существующего в природе: светилами, небом, землею, стихиями, растениями, капустой, пореем, животными, насекомыми, быками, змеями, лихорадкой, чумой, войной, голодом, пороками, прелюбодеянием, кровосмешением. И с той поры, как нами утрачено истинное благо, мы готовы принять за него что угодно, даже самоуничтожение, как ни противно оно и Господу, и разуму, и природе.
Одни ищут счастья в могуществе, другие — в разных диковинах и в науках, третьи — в сладострастии. Кое-кто понял — и эти люди ближе всего подошли к истине, — что столь желанное всеобщее благо не может заключаться в тех ценностях, которые принадлежат кому-то одному, ибо, разделенные, не столько радуют владельца принадлежащей ему частью, сколько печалят частью отсутствующей. Помянутые люди поняли: истинным благом может быть лишь то, чем владеют все поровну и одновременно, не завидуя друг другу, ибо кто не захочет его утратить, тот никогда не утратит. Утвердившись в мысли, что желание счастья соприродно людям, что оно изначально живет и не может не жить в каждом человеке, они пришли к выводу...
Данный текст является ознакомительным фрагментом.