Дзенские притчи

Дзенские притчи

Дзен – японское название школы буддизма махаяны. Его корни были заложены в Китае Бодхидхармой, который пришел в Китай из Индии в VI веке. Согласно его биографии, записанной в 1004 году китайским учителем Догеном, после девяти лет, проведенных в Китае, Бодхидхарма захотел вернуться домой и собрал возле себя всех своих учеников, чтобы испытать, что они поняли, учась у него. Видоизменившись в Китае (с обретением даосских традиций), буддизм получил в Японии свое дальнейшее развитие.

Усовершенствование буддизма китайскими и японскими жрецами, его приспособление к изменяющимся условиям жизни и религиозным потребностям народа сделали различие между изначальным буддизмом и дзен-буддизмом очень большим. По этой причине существуют утверждения, что дзен-буддизм в действительности вовсе не является буддизмом в общепринятом смысле.

Дзен-буддизм не основан на логическом анализе, не учит, а только указывает путь духовного развития личности. Работа в системе дзен-буддизма означает прямое (т. е. без чего-либо неестественного и внешнего) вхождение в контакт со своим внутренним миром, духовное саморазвитие на основе активизации потенциала субъектной психической активности личности в процессе систематической тренировки ума.

Согласно дзен-буддизму, наиболее полно психические потенции человека раскрываются тогда, когда его мышление становится неконвенциональным, не связанным социальными нормами, а является природно-спонтанным, естественным. Правильность решения определяется не глубокой концентрацией на проблеме и озабоченностью ею, а во многом наитием (случаем), связанным с «периферийным зрением» сознания. Эти качества легче всего проявляются тогда, когда ими не пытаются сознательно управлять, а доверяют их спонтанности в состоянии покоя ума. Спонтанность мышления также достигается специальной тренировкой внимания, постоянным упражнением памяти и осознанием своих ощущений, чувств и мыслей без какой-либо цели или оценки. При этом не надо ни подавлять мысли, ни удерживать, ни вмешиваться в их ход. В дзен-буддизме считается, что совершенный человек пользуется своим умом, как зеркалом: он ничего не схватывает и ничего не отвергает, воспринимает, но не хранит.

В обучении дзен-буддизму много места занимают упражнения, когда ученика ставят перед дилеммой мгновенного, без обдумывания выбора, когда реакция должна следовать, как звук за хлопком (принцип Мо-чих-джу), без затора в мыслях и действиях.

Особое место в дзен-буддизме занимают коаны – короткие дзенские истории, наполненные неоднозначным смыслом. Коаны часто рассказывают об обстоятельствах просветления ученика и в какой-то степени способствуют просветлению или как минимум – озарению.

В Японии эстетика дзен заметна во всем. Она и в принципах самурайских состязаний по фехтованию, и в технике дзюдо, и в изысканной чайной церемонии (тяною). Мужество и верность, обостренное чувство достоинства и чести, культ самоубийства во имя чести и долга, философия фатализма в сочетании с фанатичной преданностью патрону, а также уверенность в том, что славное имя доблестно павшего будет светиться и почитаться поколениями в веках, – все это, вместе взятое, вошедшее в понятие «бусидо» и оказавшее огромное влияние на японский национальный характер, во многом было воспитано именно японским дзен-буддизмом[5].

В целом практика дзен-буддизма воспитывает типичный восточный ум с присущим ему спокойствием, тишиной и невозмутимостью, не имеющими, однако, ничего общего с праздностью и бездеятельностью. Это состояние ума называют тишиной «бездонной пропасти», «тишиной грома», в которой исчезают все контрасты и условности. Считается, что человек, следующий путем дзен-буддизма, достигает гармонии личности через раскрытие истины, заключенной в глубине человеческой природы. Более подробная информация о дзен-буддизме приведена в Приложении.

Многие дзенские истории обрели широкую популярность среди отечественных читателей благодаря переводным переизданиям книг Томаса Клири – писателя и переводчика буддийской, даосской и конфуцианской литературы, а также книг о военных традициях, стратегии и государственности в Китае. Он получил степень доктора философских наук по восточноазиатским языкам и цивилизациям в Гарвардском университете, но минимально участвовал в научном мире, что свойственно многим людям, постигающим восточную философию. Одна из его известных книг: «Мудрость дзен. Сто историй пробуждения».

Также отметим книгу Пола Репса «Плоть и кости дзен». В ней автор собрал воедино четыре книги по дзен-буддизму, одна из которых, «101 дзенская история», впервые опубликованная в 1939 году издательствами «Райдер энд К°» (Лондон) и «Дэвид Мак-Кей и К°» (Филадельфия). В свою очередь, в книгу «101 дзенская история» вошли притчи, переведенные на английский язык из книги «Собрание камней и песка», написанной еще в XIII веке японским учителем дзен Мудзю (что означает «Не-житель»), а также истории из сборников дзенских монахов, взятые из различных книг, выпущенных в Японии в настоящем столетии. Действительно, тернист путь притч из давних веков до нашего столетия!

Далее описаны наиболее представительные дзенские притчи, многие из которых излагают многовековые знания и опыт китайских и японских учителей дзен, несут в себе заряд мудрости, уверенности и независимости, силы и утонченного японского юмора.

Камни сознания

В одном маленьком храме на окраине деревни жил китайский мастер дзен по имени Хоген. Однажды четыре странствующих монаха попросили его разрешения разжечь недалеко от храма костер и переночевать возле него.

Когда они согрелись у огня и поужинали, то завели разговор о сущности бытия, утверждая, что мир – это лишь иллюзия человеческого сознания. Устав слушать их пустую болтовню, Хоген спросил:

– Как вы считаете, вон тот камень находится внутри или вне вашего сознания?

Один из монахов ответил:

– С буддистской точки зрения всякая вещь, которую воспринимает человек, находится внутри его сознания, так что, по-моему, тот камень тоже находится внутри сознания.

– Твоя голова, должно быть, очень тяжелая, – сказал Хоген, – если ты таскаешь в ней такие огромные камни. [55]

Два меча

Мастер Мурамаса делал самурайские мечи как разящее оружие. А мастер Масамунэ делал мечи как оружие, которым защищают свою жизнь.

Чтобы сравнить, какой из мечей лучше, их вонзили в дно ручья, по течению которого плыли опавшие листья.

Все листья, что прикасались к мечу Мурамаса, рассекались им на две части. А меч Масамунэ листья оплывали стороной, даже не касаясь его.

Ничто не существует

Ямаока Тесю, будучи молодым учеником, сменил много учителей дзен. Однажды он пришел к Учителю Докуону. Во время первой беседы, желая показать свои знания, он сказал:

– Разум и чувственное бытие – все это на самом деле не существует. Истинная природа явлений – пустота. Не существует ни воплощения, ни заблуждений, ни мудрости, ни посредственности. Ничто нельзя дать и ничего нельзя взять.

Докуон спокойно слушал Ямаоку и курил трубку. Внезапно, ничего не сказав, он сильно ударил юношу по голове. Ямаока очень разозлился.

– Если ничего не существует, – спросил Докуон, – откуда же эта злость?

– Если ничего не существует, – спросил Докуон, – откуда же эта злость?

Двери ада и рая

Однажды воин по имени Ногасен пришел к Хакуину и спросил его, что такое ад и рай.

– А ты кто? – спросил Хакуин.

– Самурай, – ответил воин.

– Это ты самурай? – воскликнул Хакуин. – Какой же правитель мог взять тебя в охрану? У тебя же рожа, как у нищего!

Взбешенный самурай схватился за меч.

– Надо же! У тебя даже и меч есть, – продолжил старый Учитель. – Вероятно, он такой же тупой, как и ты! Таким мечом ты никому голову не срубишь.

Разгневанный самурай шагнул к старику с обнаженным мечом, но тот лишь улыбнулся и спокойно произнес:

– Вот так открываются двери ада.

Эти слова ошеломили Ногасена. Он спрятал меч и с любовью поклонился Мастеру.

– А так открываются двери рая! – сказал Учитель. [55]

Три удара палкой

Юноша по имени Тодзан прибыл на обучение к Учителю Уммону. Уммон спросил его, откуда он пришел.

– Из деревни, – ответил Тодзан.

– А в каком монастыре ты был летом? – спросил Уммон.

– В монастыре Ходзи, что на южном берегу озера, – ответил Тодзан.

– Когда же ты его покинул? – спросил Уммон, удивляясь про себя, сколько же еще Тодзан сможет так отвечать на вопросы.

– Двадцать пятого августа, – ответил Тодзан.

– Мне следовало бы отвесить тебе три удара палкой за такие ответы, но я прощаю тебя, – сказал Уммон и ушел.

– Чем бить лошадь за неповиновение, почему бы не дисциплинировать себя самого и не заняться воспитанием своего ума? – строго сказал Банкэй.

На следующий день Тодзан поклонился Уммону и спросил:

– Вчера вы мне простили три удара палкой, но я не пойму – за что?

– За то, что твои ответы бездушны, – ответил с укором Тодзан. – И еще за то, что ты просто слоняешься из одного монастыря в другой, ища «подходящий» для тебя монастырь вместо того, чтобы искать себя.

Дзен в каждом мгновении

Ученики дзен проводят с учителем не меньше десяти лет, прежде чем они решаются учить других. Однажды

Тэнно, уже прошедший ученичество и ставший Учителем, пришел навестить Нан-Ина. День был дождливый, поэтому Тэнно взял с собой зонтик.

Ученики дзен проводят с учителем не меньше десяти лет, прежде чем они решаются учить других.

Поздоровавшись, Нан-Ин заметил:

– Ты, я полагаю, оставил башмаки в прихожей. Хотелось бы знать, где сейчас твой зонтик – справа или слева от башмаков?

Замешкавшись, Тэнно не смог ответить сразу. Он осознал, что не осознает действительность в целом, не воплощает дзен в каждом мгновении. Он стал учеником Нан-Ина и проучился еще шесть лет, чтобы достичь каждого мгновения дзен. [40]

Буйный нрав

Однажды к дзенскому наставнику Банкэю явился посетитель и признался, что у него от рождения – буйный нрав, который ему, несмотря на все усилия, не удается сдерживать.

Банкэй сказал:

– Какой интересный подарок ты получил при рождении. У тебя и сейчас буйный нрав? Если так, то покажи мне его.

– Сейчас его нет, – сказал гость. – Но он возникает неожиданно, когда что-то происходит.

– В таком случае твой буйный нрав обитает отнюдь не внутри тебя, он не является твоей природой от рождения, – сказал Банкэй. [24]

Сознание и оседланная лошадь

Как-то дзенский наставник Банкэй просидел всю ночь под крестом на площади казней, проверяя тем самым свое дзенское сознание. Под утро он прилег на насыпь, огораживавшую площадку.

В это время какой-то воин, находившийся внутри ограды, бил хлыстом свою лошадь. Увидев это, Банкэй крикнул:

«Эй! Что ты делаешь?»

Воин услышал слова, но, решив, что они сказаны каким-то крестьянином, он не придал им сколь-нибудь серьезного значения. Еще раз ударив лошадь хлыстом, воин пронесся мимо наставника.

Банкэй крикнул еще раз:

«Эй! Что ты делаешь?» Это повторилось и в третий раз, пока воин наконец не остановился и не спешился. Приблизившись к дзенскому наставнику, он увидел, что перед ним не обычный человек.

– Вы кричали на меня, – в испуге молвил воин. – Вы что-то хотите мне сказать?

– Чем бить лошадь за неповиновение, почему бы не дисциплинировать себя самого и не заняться воспитанием своего ума? – строго сказал Банкэй.

Время мытья миски

Некий монах обратился к Дзесю после обеда:

– Я сегодня поступил в монастырь. Дайте мне ваши наставления.

– Ты уже съел сегодня свою рисовую кашу? – спросил Дзесю.

– Да, – ответил монах.

– Тогда пойди и вымой свою миску!

Вытирать зад Будды

В общине дзенского наставника Хакуина был один безумный монах, вообразивший, что он постиг тождество себя и Будды. Он разорвал буддийские писания и использовал страницы в качестве туалетной бумаги.

Другие монахи укоряли его, но он не обращал на это никакого внимания и со смехом отвечал: «Что плохого в том, чтобы вытирать буддийскими сутрами зад Будды?»

Тогда об этом доложили Хакуину. Наставник спросил безумного монаха:

– Говорят, что ты используешь буддийские сутры как бумагу, с которой ходят в отхожее место. Это так?

– Да, – ответил безумец. – Я сам есть Будда. Что плохого в том, чтобы вытирать буддийскими сутрами зад Будды?

– Ты ошибаешься, – сказал Хакуин. – Если это зад Будды, зачем же использовать старую бумагу, да еще исписанную? Вытирай его чистой белой бумагой.

Монах устыдился и принес извинения.

Кулак Мокусена

Учитель Мокусен жил в храме в провинции Тамба. Однажды один из его приверженцев пожаловался на скупость своей жены и попросил помощи.

Мокусен навестил жену своего приверженца и спросил, в чем заключается причина ее столь трепетной бережливости. Жена, как могла, объяснила ему. На что Мокусен показал ей сжатую в кулак руку.

– Что ты хочешь этим сказать? – спросила удивленная женщина.

– Предположим, что моя рука все время сжата в кулак и я не могу ее разжать. Как ты назовешь это? – спросил Мокусен.

– Увечье, – ответила женщина.

Тогда он раскрыл руку и снова спросил:

– Теперь предположим, что моя рука всегда в таком положении. Что это тогда?

– Другая форма увечья, – сказала жена.

– Если ты хорошо это понимаешь, то ты хорошая жена, – сказал Мокусен и уехал.

После его визита жена стала помогать мужу как в накоплениях, так и в тратах.

Твое сознание двинулось первым

Один молодой господин, увлекавшийся боевыми искусствами, попросил Банкэя взять его в ученики для постижения дзен. Однажды, решив проверить силу духа своего наставника, юноша внезапно напал на Банкэя с копьем, когда тот сидел, ничего не подозревая.

– Твоя техника еще не совершенна, – сказал Банкэй молодому ученику, – твое сознание двинулось первым.

Дзенский наставник спокойно отразил удар своими четками.

– Твоя техника еще не совершенна, – сказал Банкэй молодому ученику, – твое сознание двинулось первым.

Природа Будды

Ученик спросил Нагасена:

– Буддийские писания утверждают, что все на свете наделено природой Будды. Имею ли я природу Будды?

– Нет, ты не имеешь! – ответил Нагасен.

– Как так?! – спросил ученик. – Деревья, реки и горы имеют природу Будды?

– Да, деревья, реки и горы, а также кошки и собаки, – все имеет природу Будды! А ты нет! – ответил с усмешкой Нагасен.

– Но почему?! – с возмущением спросил ученик.

– Потому что ты спрашиваешь! – ответил Нагасен.

Последний щелчок

Танген с детства учился у Сенгая. Когда ему исполнилось двадцать лет, он захотел оставить своего Учителя и посетить других Учителей, чтобы сравнить обучение. Но Сенгай не позволил ему сделать это. Каждый раз, когда Танген просил об этом, Сенгай щелкал его по лбу. Танген попросил своего старшего брата уговорить Сенгая дать разрешение. Брат выполнил просьбу и сказал Тангену:

– Все улажено. Я договорился, что ты отправляешься немедленно в паломничество.

Танген пошел к Сенгаю поблагодарить за разрешение. Мастер в ответ щелкнул его по лбу. Когда Танген рассказал об этом старшему брату, тот с удивлением сказал:

– Не понимаю, в чем же дело? Почему Сенгай сначала дает разрешение, а потом отменяет его?

И он отправился к Учителю с этим вопросом.

– Я вовсе не изменил решения, – сказал Сенгай. – Просто мне захотелось в последний раз щелкнуть его, потому что когда он вернется, то будет уже просветленным, и мне уже нельзя будет сделать это! [55]

Дзенский диспут за ночлег

Чтобы остановиться на ночь в храме дзен, странствующий монах обязан был выиграть диспут о буддизме у живущих в храме. Если же он проиграл, то ему приходилось уйти и идти дальше свои путем.

В одном храме на севере Японии жили два брата-монаха. Старший брат учился, а младший был слабоумным, да и к тому же еще и одноглазым. Однажды к ним зашел странствующий монах и попросился переночевать, в соответствии с обычаем предложив побеседовать о буддизме.

Старший брат, уставший от занятий за день, велел младшему выступить вместо себя.

– Пойди и потребуй разговора в молчании, – научил он его.

Младший брат и странник удалились в специальную комнату. Вскоре странствующий монах вернулся, подошел к старшему брату и с восторгом сказал:

– Твой младший брат удивительный парень! Он победил меня.

– Как?! – удивился старший брат. – Перескажи мне диалог, – попросил он.

– Сначала, – сказал странник, – я поднял один палец, представляя Будду. Он поднял два пальца, символизируя Будду и его учение. Тогда я поднял три пальца, символизируя и Будду, и его учение, и его последователей. Тогда он потряс сжатым кулаком у меня перед лицом, указывая, что все это происходит из одного и того же сознания. Я понял, что проиграл.

С этими словами странник ушел. Вскоре зашел младший брат явно в расстроенных чувствах.

– Где этот парень? – спросил он.

– Я понял от него, что ты победил в споре, – сказал старший брат. – Расскажи мне, как все произошло.

– Едва мы уселись друг против друга, как он поднял один палец, нагло намекая на то, что у меня один глаз – рассказывал младший брат. – Поскольку он человек посторонний, то я поднял два пальца, поздравляя его с тем, что у него два глаза. Тогда этот бесстыжий негодяй поднял три пальца, намекая на то, что у нас на двоих только три глаза. Тут я не выдержал и хотел ему врезать, но сдержался и только погрозил ему кулаком. На что он поклонился и вышел. [5]

Время умереть

Иккю, известный дзенский Мастер, был очень умен, даже когда был еще мальчиком. Однажды в молодости, будучи послушником в монастыре, случилось так, что Иккю разбил антикварную чайную чашку старого Учителя, которую тот очень ценил. Услышав шаги Учителя, он растерялся и спрятал осколки чашки за спину. Когда Учитель вошел, Иккю спросил:

– Скажите, почему люди умирают?

– Это естественно, – объяснил старик. – Все должно умереть, и особенно то, что уже долго жило.

– Похоже, что и вашей чашке, Учитель, тоже настало время умереть, – сказал Иккю, показывая разбитые осколки. [55]

Будь живым

Молодой человек очень желал стать учеником дзен-Мастера Лин-чи. Однажды утром, когда Мастер находился в храме, он тоже зашел в храм. Желая произвести на Мастера впечатление, юноша сел недалеко от Лин-чи в такой же застывшей позе и так же закрыл глаза.

Будь живым! Не претендуй и не усердствуй!

Неожиданно для молодого человека Лин-чи подошел и, стукнув его костяшками пальцев по голове, произнес:

– Вставай и уходи! В нашем храме и так достаточно статуй.

Огорченный молодой человек обернулся лишь на пороге, и Лин-чи сказал:

– Будь живым! Не претендуй и не усердствуй!

Что же это за самурай!

С раннего детства Сэйсэцу отличался выдающимися способностями. Еще будучи ребенком, он покинул отчий дом и стал монахом.

Как-то раз один дайме, направлявшийся в столицу, заехал по пути к настоятелю монастыря. Побеседовав немного с дайме, настоятель позвал маленького Сэйсэцу и попросил помять спину дайме, чтобы тот мог снять с себя усталость после долгого путешествия. В благодарность дайме пообещал мальчику, что на обратном пути он привезет ему официальное монашеское одеяние.

На обратном пути из города дайме вновь заехал к дзенскому наставнику. И на этот раз настоятель также велел Сэйсэцу растереть спину дайме.

– А где мое одеяние? – спросил об обещании мальчик, закончив свою работу.

– А я и думать про это забыл! – сказал дайме.

– Что же это за самурай, который не ценит данное им слово! – воскликнул мальчик, дал пощечину дайме и вышел.

Дайме сначала разгневался, но позже смягчился и велел дзенскому наставнику хорошенько заботиться о мальчике, так как он обладает необычайными способностями.

В последующем Сэйсэцу учился у Гэссэна и Гасана и стал одним из наиболее почитаемых наставников в стране.

Однажды, когда Сэйсэцу наблюдал за восстановлением части монастыря, в котором он проповедовал, явился какой-то богатый торговец и предложил в качестве пожертвования на восстановление сто унций золота. Ни слова не говоря, Сэйсэцу принял деньги и ушел.

На следующий день торговец прибыл вновь, чтобы встретиться с дзенским наставником.

– Возможно, сумма, которую я пожертвовал, и недостаточна для полного восстановления храма, – сказал он, – для меня она весьма значительна. Но несмотря на это, вы не высказали и слова признательности. Почему?

– Я засеиваю поле твоего счастья; за что же мне благодарить тебя? – спросил Сэйсэцу и добавил: – Благодарить должен дающий!

Торговец был очень смущен. Он извинился перед дзенским наставником и поклонился ему. [24]

Сегодня и завтра

Однажды ученик спросил Учителя:

– Так же, как лопнувший пузырь не может образоваться заново, так и человек, однажды умерший, никогда заново не родится, ибо от него ничего не остается. Так где же тогда будет находиться его природа?

– Пузыри состоят из воды, – сказал Учитель, – но когда пузыри лопаются, перестает ли существовать вода, образующая их? Человек происходит из нашей истинной природы. Когда мы умираем, почему ты говоришь, что нашей природы больше нет?

– Если вы утверждаете, что существует такая природа, создайте ее и покажите мне! – сказал ученик.

– Ты веришь в то, что наступит завтра? – спросил Учитель.

– Да, конечно.

Если ты не осознаешь собственную природу, то это не значит, что ее не существует.

– Тогда произведи его и покажи мне! – предложил Учитель.

– Завтра, конечно, наступит, но только не сейчас, – ответил ученик.

– Да, но то, что его нет прямо сейчас, не означает, что его не будет никогда. Если ты не осознаешь собственную природу, то это не значит, что ее не существует. Прямо сейчас перед тобой есть то, что носит одежды, принимает пищу и ходит, стоит, сидит или полулежит, но ты не знаешь, для чего это существует. Тебя можно вполне назвать глупым и заблуждающимся человеком. Если ты будешь делать различия между сегодня и завтра, то ты не почувствуешь свою собственную природу и ее исполнение даже спустя бесчисленное количество вечностей.

Визитная карточка

Дзенский Мастер Кейчу возглавлял главный храм в Киото. Однажды послушник принес ему визитную карточку и сказал, что этот человек хочет его видеть. На карточке было написано: «Китагаки, губернатор Киото».

Кейчу посмотрел на визитку и сказал:

– Скажи, что я не могу принять его.

Послушник отнес визитку обратно и, извинившись, передал слова Мастера.

– Это моя ошибка, – сказал губернатор и, зачеркнув слова «губернатор Киото», отдал визитку послушнику.

– Отнеси, пожалуйста, Учителю еще раз, – попросил он.

– А, так это Китагаки! – воскликнул Кейчу, снова увидев визитку. – Я хочу видеть этого человека, пригласи его скорей! [55]

Я оставил девушку на берегу реки

Как-то Тандзан и Экидо, неспешно беседуя, возвращались в храм. Они шли по грязной дороге, размытой после сильного ливня. Подойдя к берегу реки, они встретили девушку в шелковом кимоно с красным поясом. Девушка была очень красива и никак не решалась перейти разбушевавшуюся реку.

– Я оставил девушку там, на берегу, – ответил Тандзан, – а ты все еще несешь ее!

– Позвольте, я помогу вам! – сказал Тандзан, взял ее на руки и перенес через бурлящий поток.

– Спасибо! – поблагодарила девушка и далее продолжила свой путь.

Экидо не возобновлял беседы и молчал всю оставшуюся дорогу до самого храма. Там он уже не мог больше сдерживаться и сказал:

– Мы, монахи, не должны приближаться к женщинам, особенно к таким молодым и красивым. Почему ты так поступил? – спросил он Тадзана.

– Я оставил девушку там, на берегу, – ответил Тандзан, – а ты все еще несешь ее!

Ошибка Хакуина

Юноша по имени Тедо изучал дзен у наставника Когэцу. Он был очень прилежным и целеустремленным учеником, и вскоре ему удалось постичь «состояние ничто».

В то время процветала школа дзенского наставника Хакуина, и ученики со всей страны рекой стекались к великому Учителю. Тедо тоже хотел пойти и устроить диспут с Хакуином, но Учитель Когэцу советовал ему повременить с этим. Но Тедо продолжал настаивать, и вскоре Когэцу сдался, написав ему напоследок рекомендательное письмо.

С рекомендательным письмом Тедо прибыл в храм Хакуина. В этот момент Хакуин принимал ванну, но юноше не терпелось представить великому наставнику свое «понимание», и ему удалось прорваться к Учителю.

– Ну что ж, – сказал Хакуин, выслушав Тедо, – если так, то тебе незачем было сюда приходить. Иди и отдохни с дороги, а я скоро буду.

Тедо решил, что таким образом великий Учитель высказал свое подтверждение его «постижения», и, удалившись, с нетерпением стал ожидать Хакуина.

Когда Хакуин наконец закончил принимать ванну, Тедо пришел к нему на официальную встречу и передал рекомендательное письмо от Когэцу.

Распечатав письмо, Хакуин прочел лишь несколько строк: «Этот юнец не лишен некоторой проницательности, но человек он пока еще неглубокий. Прошу вас отнестись к нему соответствующим образом».

Хакуин немедленно обрушился на Тедо со словами:

– Способности твои невелики, а возможности незначительны. Что может быть хорошего в том, если считать это завершением Великого Пути?

От таких неожиданных слов великого Хакуина разум юноши помутился, он тут же сошел с ума и более не оправился. Вернувшись в свой родной город, он построил маленький зал для медитации и практиковал дзен самостоятельно.

Во время традиционных занятий «глубокой медитацией», проводимых в первую неделю последнего месяца года, Тедо приносил в свой маленький зал маленьких детей и кошек и рассаживал их. Когда кошки убегали, Тедо ловил их и бил, дабы впредь они не нарушали правила.

Позже Хакуин часто с горечью говорил:

– Я учил многих, но только в двух случаях я допустил ошибку: с Тедо и еще с одним учеником.

Монах в каменном одеянии

Неподалеку от храма Хакуина жил старый отшельник, который время от времени приходил к великому наставнику. Никто не знает настоящего имени этого отшельника, но все его называли «монахом в каменном одеянии». Этот человек был настолько беден, что почти ничего не имел, кроме старой хижины и кое-какой утвари. У него даже не было теплого одеяния. Когда ночи становились совсем холодными, он взваливал на плечи камень и ходил с ним вокруг своей хижины и так согревался. Вот почему местные жители звали его «монахом в каменном одеянии».

Потом он исчез. Никто не знает, где он умер, но камень, который он носил на плечах, по-прежнему лежит у развалин его хижины. [24]

Карта больше не нужна

Однажды дзенский наставник Банкэй демонстративно сжег буддийское Священное Писание. Когда он это делал, ученики спросили его:

– Потому что я пришел домой, – сказал Мастер. – Карта мне больше не нужна.

– Мастер, что вы делаете? Вы всегда учили нас по этим писаниям, комментировали их и размышляли над ними. Зачем же вы их сжигаете?

– Потому что я пришел домой, – сказал Мастер. – Карта мне больше не нужна.

Я следовал своему Учителю

Один человек пришел к Бокудзю и спросил:

– Вы действительно следовали своему Учителю?

– Да, я следовал ему, – ответил Бокудзю.

– Я следовал своему Учителю, потому что мой Учитель никогда никому не следовал, даже своему Учителю. Этому я научился у него!

Но всем было известно, что Бокудзю вовсе не следовал своему Учителю и имел свой Путь. Поэтому человек недоверчиво спросил:

– Вы хотите обмануть меня? Все знают, что вы не следовали своему Учителю, и все же вы утверждаете, что следовали ему. Что вы имеете в виду?

Бокудзю ответил:

– Я следовал своему Учителю, потому что мой Учитель никогда никому не следовал, даже своему Учителю. Этому я научился у него!

Бесполезное страдание и неверие

Однажды Банкэй сказал собравшимся: «Когда я только начал искать пробуждения, мне не удалось повстречать просветленного наставника, и я практиковал все виды аскетизма, понапрасну растрачивая силы.

Иногда я обрывал все нити, связывавшие меня с другими людьми, и жил в уединении.

Иногда я воздвигал бумажную конуру и замыкался в ней, а иногда – ставил ширмы и сидел сутками в темной комнате, скрестив ноги, от чего на бедрах моих навсегда остались шрамы.

Когда я слышал, что в такой-то провинции в таком-то храме появился Учитель, я сразу отправлялся туда, чтобы встретиться с ним. Так минуло несколько лет, и в Японии осталось немного мест, где бы не ступали мои ноги.

И все это происходило из-за того, что я не встретил просветленного наставника. После того как в один из дней сознание мое открылось, я впервые понял, насколько бесполезны были годы моих усилий и страданий, и обрел спокойствие.

Теперь я говорю всем вам, как без усилий спастись уже в этой жизни, но и вы не до конца верите мне. И все потому, что на самом деле вы лишены твердости. А возможно, вы хотите пройти свой Путь сами».

Последние слова Тэнкэя

Когда дзенский наставник Тэнкэй лежал на смертном одре в окружении множества учеников, то все они стенали и проливали слезы. Тэнкэй оглядел их и сказал:

– Когда Будда находился на пороге вступления в нирвану, его окружали последователи и просто миряне, и все они плакали от печали и отчаяния. Но Будда укорил их: «Если бы вы действительно понимали четыре благородные истины, зачем бы вам тогда было плакать?» Я не осуждаю вас за то, что вы роняете слезы и причитаете, ибо вы еще не освободились от привязанности к учению.

Вы хотите знать, почему я это говорю? Всю свою жизнь я следовал учению дзен и всецело отдавал себя служению людям, но люди высокомерны, воздействие образования недостаточно, и лишь единицы обладают верой. Когда я представляю себе, что в будущем вовсе не будет учителей, способных показать путь к истинному учению, слезы текут из моих глаз. Если в будущем ко мне придут люди, которых сейчас здесь нет, передайте им, что я сказал это на смертном одре и что пока я говорил, из глаз моих катились слезы.

Уход наставника

Прославленный дзенский наставник Банкэй скончался в деревенском храме в последнее десятилетие XVII века. В соответствии с древней дзенской традицией собравшиеся вокруг него ученики попросили его составить прощальное стихотворение.

Наставник сказал: «Я прожил в этом мире семьдесят три года, из которых сорок четыре я занимался тем, что проповедовал дзен, чтобы спасти людей. Все то, на что я вам указывал большую часть своей жизни, и есть мое прощальное стихотворение. Добавить к этому мне нечего. К чему заниматься подражательством и каяться в чем-то на смертном одре?»

Сказав это, великий дзенский наставник Банкэй, продолжая сидеть прямо, скончался. [24]

Не ум

Лин-чи сидел на берегу реки, когда к нему подошел философ, поклонился и задал вопрос:

– Какова суть вашего учения?

Лин-чи посмотрел на него и не произнес ни единого слова.

Философ подумал про себя: «Он очень стар и, наверное, уже плохо слышит».

Тогда он крикнул:

– Похоже, вы не слышите меня! Я спрашиваю, какова суть вашего послания?

Лин-чи засмеялся.

«Что-то странное, – подумал философ. – С начала он не ответил, теперь смеется! Может быть, он только притворяется, что услышал меня? Н о поскольку он не ответил на мой вопрос, значит, он ничего не услышал».

– Почему же вы сразу об этом не сказали! – воскликнул Лин-чи и написал: «НЕ УМ».

И тогда ученый закричал еще громче:

– Я спрашиваю, какова суть вашего учения? Лин-чи спокойно сказал:

– Сначала я ответил – безмолвие. Но вы не смогли этого понять, и мне пришлось спуститься немного ниже. Я сказал – смех и радость. Но вы не смогли понять даже этого. Поэтому мне приходится спуститься еще ниже.

И он написал пальцем на песке слово «медитация», сказав: «Это мое учение».

Ученый попросил:

– Не могли бы вы уточнить свою мысль, сделать ее более четкой.

Тогда Лин-чи написал на песке более крупными буквами: «МЕДИТАЦИЯ».

Философ становился все более раздраженным и спросил:

– Вы что, шутите? Я прошу уточнить, детализировать свою мысль, а вы пишете то же самое, только более крупными буквами. Я профессор философии!

– Почему же вы сразу об этом не сказали! – воскликнул Лин-чи и написал: «НЕ УМ».

Профессор стукнул себя по голове и ушел, даже не попрощавшись. [30]

Полная чаша

Нан-Ин, японский мастер дзен, живший в эру Мэйдзи (1868–1912), принимал как-то у себя профессора университета, пришедшего порасспросить его о дзен.

Нан-Ин разливал чай, но, налив гостю полную чашку, он продолжал лить дальше. Профессор смотрел на льющийся через край чай и, наконец, не выдержав, воскликнул:

– Погодите, куда же вы льете, вы что, не видите, что моя чаша полна!

– Действительно, ваша чаша полна, – подтвердил Нан-Ин. – Вы наполнены своими мнениями и суждениями. Я не могу дать большего и показать вам дзен, пока вы не опорожните свою «чашу». [55]

Данный текст является ознакомительным фрагментом.