Глава IV. Этические взгляды

Глава IV. Этические взгляды

Критика религиозной морали

Счастье человека зависит от его поведения по отношению к другим людям...

Гольбах

ритике феодально-религиозной нравственности Гольбах посвятил значительную часть своих произведений. «Всеобщая мораль», «Этократия, или Управление, основанное на морали», «Основы всеобщей морали, или Катехизис природы» должны были, по мысли их автора, освободить человека от моральных пут старого общества, обосновать принципы равенства и братства между людьми.

В этих трудах он показывает, как религия способствует порче нравов, искажает естественные, разумные начала в человеческих отношениях. Непримиримый воинственный тон его понятен: тот, кто поднимал руку на феодальные отношения и институты, должен был разбить и религиозно-нравственную аргументацию, выдвигаемую в их защиту.

Разоблачение истинной подоплеки религиозной морали Гольбах рассматривает как необходимую предпосылку создания новой «естественной морали». «...Придется признать, — пишет он, — что, прежде чем воздвигнуть мораль на надежных основаниях, надо ниспровергнуть призрачные теории, до сих пор служившие фундаментом шаткому зданию сверхъестественной морали, которую в течение стольких веков без всякой пользы проповедуют людям» (14, 566). Решительно выступает он против богословских утверждений, будто нормы нравственности, принципы морали имеют божественное, сверхъестественное происхождение.

Религиозная мораль лжива, лицемерна, ее назначение — держать народ в повиновении. Настоящая человеческая нравственность не нуждается в религиозном освящении. «Религия, особенно у современных народов завладев моралью, совершенно затемнила ее принципы. Она сделала людей антиобщественными в силу исполняемых ими обязанностей; она заставила их сделаться бесчеловечными ко всем инакомыслям» (16, 139). Религия и церковь, продолжает философ, разглагольствуя о человеколюбии, в действительности насаждают человеконенавистничество, безнравственность, корыстолюбие, хищничество. Религия своими вымышленными, фантастическими принципами не только не благоприятствует укреплению нравственности, но разлагает нравы людей.

Гольбах определяет мораль как науку об обязанностях человека, живущего в обществе. Однако эти обязанности, диктуемые самой «человеческой природой», совершенно несовместимы с требованиями религии, которая всегда нарушает принципы естественной морали, потому что сама она противоречит истинной человеческой природе. Человеческая мораль призвана объединять людей, тогда как религия их разъединяет.

Малейшая разница в религиозных мнениях делает людей врагами, сеет раздор, ненависть и вражду между людьми (см. 14, 270).

На убедительных примерах Гольбах показывает, что все религии мира освящали и освящают бесчисленные злодеяния, раздувают пламя нетерпимости, разжигают войны между народами и государствами. Так, «основываясь на предсказаниях своих богов, римляне, настоящие разбойники, завоевали и разгромили мир. Арабы, воодушевленные их божественным пророком, пошли с железом и огнем на христиан и идолопоклонников» (16, 143).

Поскольку религиозная мораль требует подражания богу, Гольбах обличает библейского бога, нелепого в своих деяниях, противоречивого, аморального. Вслед за этим философ разоблачает развратный, безнравственный образ жизни духовенства, и в частности иезуитов. Становится очевидным, что ссылка на бога как на образец, идеал высшей морали лишена здравого смысла. Бог — это выдуманное существо, он наделен теологами противоречивыми качествами. Во всех религиях бог изображается самым причудливым, самым несправедливым, самым жестоким из тиранов, каким-то чудовищем неразумия. Так, например, в любой религии мы находим бога войны, бога зависти, бога мести, бога истребления и многих других. Представители каждой религии, изображая бога по-своему, устанавливают в соответствии с этим нормы морали, якобы внушенные богом и, разумеется, обязательные для всех верующих. В результате создается путаница в понимании истинной морали.

Что означает подражать языческому богу Юпитеру или христианскому богу Иисусу? — спрашивает философ. Разве мы найдем в них основы нашего поведения? Подражать богам — это значит подражать мстительным фанатикам и мизантропам, не знающим жалости. Религия заставляет честного человека стать на путь преступления, ибо она проповедует принцип: «не согрешишь — не покаешься, не покаешься — не спасешься». Таким образом, религия воспитывает преступников-фанатиков, людей, лишенных нравственности. Одни ее наставления невыполнимы, а другие аморальны. «Прекрасная мораль, скажем мы вам! Она несомненно восхитительна; она имеет право называться божественной, потому что она не годится для людей» (там же, 146). Даже жизнь христианских праведников лишена смысла, не имеет благородной цели — она не годится для подражания.

Святые всех категорий, говорит Гольбах, совершенно бесполезны для человеческого рода. Это тунеядцы, которые во имя своей славы способны на всякие изуверства. Именно поэтому не может быть ничего общего между великим святым и великим человеком, между апостолом веры и апостолом разума, между монахом и трудолюбивым гражданином, человеком, содействующим на своем поприще благосостоянию отечества. Словом, «с какой бы точки зрения мы ни взглянули на святых, мы увидим, что они были и остаются очень опасными из-за своего плутовства и лицемерия. Еще более опасны они своим фанатизмом и слепой набожностью. Или, наконец, это люди, которых религиозное неистовство сделало жестокими к себе самим и совершенно бесполезными для сограждан» (17, 275).

Достается от Гольбаха и «наместникам» бога на земле — римским папам. Их поведение, говорит он, портит нравы общества. Отвергая идею папской непогрешимости, он приводит слова деятеля иезуитского ордена — кардинала Беллармина, который утверждал, что «папы имеют право поступать несправедливо: они по праву могут решать против права», т. е. быть несправедливыми (см. 19, 324). «...По признанию историков церкви, многие римские епископы были симонистами, убийцами, отравителями, чудовищами роскоши, кровосмесителями, очень много было богохульников, еретиков, неверующих» (17, 207). Папы дошли в своем бесстыдстве до того, что выработали тариф за отпущение грехов, ибо эта плата обогащала «кассу» небесного отца (см. 22, 89). Торговля индульгенциями, которую здесь имеет в виду Гольбах, составляла тогда в папском бюджете крупную статью доходов. За известную сумму денег каждый мог купить себе прощение грехов не только прошлых, но и будущих.

Одновременно Гольбах выступает и против аскетических предписаний христианской этики, требующей отречения от человеческой природы и ненависти к плоти. Он показывает, что аскетические предписания религии противоречат жизненным потребностям человеческой природы.

Религиозная мораль, заявляет философ, основанная на химерах, не содержит ничего из того, что необходимо для сдерживания или направления человеческих страстей. Поэтому за время господства христианской религии нравы людей не только не улучшились, а, наоборот, ухудшились. Критикуя аргументы теологов, старавшихся доказать, будто религия сдерживает порочные страсти, он показывает, что самые страшные преступления, если они совершены в интересах духовенства, остаются безнаказанными.

Строить принципы морали «по воле бога» — значит строить их по воле и в интересах тех, кто говорит от имени бога. Во всех религиях этим правом пользуются священнослужители. Им во всех случаях надлежит решать, что угодно и что неугодно богу. Это значит, что они при этом не упустят своей выгоды. Поэтому и получается, что в обществе, основанном на угнетении, чем преступник крупнее, чем он аморальнее, тем он богаче, ему легче заслужить прощение. Богачи легко подкупают священников, которые отпускают им все грехи. «...Христианская религия утешает величайших злодеев и возбуждает приятные надежды у тех, которые за всю свою жизнь на земле творят только зло» (17, 311).

В «Галерее святых» Гольбах вскрывает действительную сущность исповеди, которую священники использовали для оправдания ограбления народа со стороны воров, взяточников, откупщиков (см. там же). Он считает этот обряд инструментом защиты злодеев: «Самые отъявленные преступники, даже те, которые ежедневно рискуют попасть за свои злодеяния на виселицу, обычно люди верующие ...они убеждены, что для того, чтобы загладить все беззакония, достаточно исповедаться и на минуту покаяться в преступлениях всей жизни» (там же, 310—311).

Сказанное философом об исповеди справедливо не только для его времени. Независимо от характера нарушений морального закона, идет ли речь о преступлении, т. е. уголовно наказуемом деянии, или проступке, этот религиозный обряд остается негодным орудием исправления нравов.

Критика Гольбахом религиозной нравственности и разработка проблемы «естественной морали» имеют большое значение. Его положения успешно разоблачают попытки религиозных идеологов доказать, будто подлинно высокая мораль невозможна без религии.