XXXIX

XXXIX

Сердце бога, сущее в нас, жаждет воссоединения со всеми остальными частями растерзанного тела его; цель человеческой жизни – окончательное освобождение тлеющей в нас, божественной искры и ее успокоение в Дионисе целостном; злое начало, титаническое, мешает нам, соблазняет нас все к новым воплощениям, «различениям», – ликам и образам; мы рождаемся и умираем, и вновь рождаемся, погребая душу в «тело-гроб», s?ma-s?m?; и этому не будет конца, не остановится вертящийся «круг вечности», «колесо рока – рождения», rota fati et generationis, доколе душа не вернется туда, откуда вышла, – в лоно Отца, Диониса Небесного (Ф. Зелинский. Древнегреческая религия, III).

«Кончить круг, отдохнуть от тяжести!» – молятся орфики Дионису Лизею, Освободителю (Greuzer, 470). Мысль о «первородном грехе», progon?n athemistos, – основная мысль орфической теологии. Люди – исчадье титанов, растерзавших бога Загрея, – несут на себе бремя этого «беззакония», adikia, но он же, Загрей, дарует им и «освобождение, искупление древних кар», lyseis palai?n m?nimat?n (S. Reinach. Cultes, Mythes et Religions, II, 75–76). «Мира и Бога единство изначальное расторгнуто виной дочеловеческой, и мир, порожденный этим расторжением, несет на себе казнь за вину», – учит Анаксимандр (Reinach, 1. c. 76).

Казнью своею земля искупляет наши злодейства,

учит и Виргилий (Virgil., IV eklog., v. v. 13–15).

«В тело, темницу, заточена душа за некую вину», – напоминает Климент Александрийский учение орфиков (Clement Alex., Strom., III, 3, 17). «Все мы живем, в наказанье за какую-то великую вину», – напоминает и Аристотель, кажется, то же учение (G. Anrich. Das antike Mysterienwesen, 1893, p. 17).

Человеческие души, заглядевшись на себя в лживое зеркало мира, так же как младенец Загрей, – пьянеют, шатаются, падают с неба на землю – рождаются (Plotin., Ennead., IV, 3, 12. – Procl., in Plat. Tim., ар Creuzer, 446). В чаше слияния – Мировая Душа, в чаше разделения – человеческие души; из нее выпадают они, рождаясь, в бытие личное, после же смерти, вливаются в чашу слияния, чтоб раствориться в Безличном. Так, по одному сказанию, а по другому: жадные души пьют из чаши забвения – «рождающей Леты», увлажняют крылья свои вакхической влагой, тяжелеют и падают в мир – забывают, засыпают – рождаются; пьют из чаши мудрости, и сушат крылья, легчают, вспоминают – умирают – пробуждаются (Creuzer, 446, 411, 450).

Данный текст является ознакомительным фрагментом.