1.1. Платон (428/427–347 до н. э.). Язык – средство выражения представлений о вещах с помощью истинных и ложных имен

1.1. Платон (428/427–347 до н. э.). Язык – средство выражения представлений о вещах с помощью истинных и ложных имен

Платон – древнегреческий философ, родоначальник дефинитивной философии; ближайший ученик Сократа. Подлинное имя – Аристокл. Платон – прозвище, которое Аристокл по преданию получил от Сократа (ср. греч. platus – полный, широкоплечий). Изобрел будильник, в котором впервые применил принцип реле в гидравлике. Основатель собственной школы – Академии (ср. Академ – афинский герой), в которой велись беседы «сократовского типа» (включение в вопрос, требующий утвердительного ответа, готового определения, содержащего в себе скрытое противоречие), проводились диспуты, читались лекции. Положил начало учению об идеях как первообразах, на которых строится вещный мир. Отсюда противопоставление духа телу и предпочтение первого последнему. Тело движимо изнутри, потому что одушевлено. Вещь не одушевлена, поэтому движима извне. Душа находится в плену у тела, поэтому всякий раз обманывается по его вине. Душа через глаза изливает мягкое свечение, аналогичное дневному свету – подобное устремляется к подобному. Тело преходяще, душа вечна. «Душа наша существовала до того, как мы родились». Она обладает способностью мыслить. Душа продолжает жить после физической смерти тела. Любить следует вечное и неизменное – душу и идею (ср. «платоническая любовь»), а не тело и вещь. Тело не достойно любви, потому что оно тленно. Отсюда аскетическое отношение к страстям, связанным с телесными и вещными благами, ср.: «Страсть – приманка зла». Идея блага – это стремление к истине. Истина относится к сфере знания – знания теоретического, а не практического. Она проявляет себя в определении, т. е. в отношении языкового выражения к идее. Всякое знание требует однозначной дефиниции в виде простого или сложного наименования. Знание должно быть логически правильно сформулировано. Поскольку душа бессмертна и памятлива, то процесс познания – это припоминание виденного в потусторонней жизни. Не следует забывать, что «без смешного нельзя познать серьёзного и, вообще, противоположное познается с помощью противоположного».

Основные труды и источники:

• Кратил

• Диалоги. М., 1986.

Основные лингвофилософские взгляды:

1. Вещи сходны с идеями. Сущность вещи пребывает как в самой вещи, так и в ее идее.

Согласно Платону, идеи являются образцами вещей. Они пребывают в природе. Вещи сходны с идеями. Причастность вещи к идее – это уподобление вещи идее. Идея вечна. Творец вселенной матрицирует вещный мир в соответствии с идеями. Вещи и явления произошли благодаря соединению идей. Идеи слагаются одна с другой как слова из букв. Вещи получают свои имена в силу причастности к идеям.

2. Познание с помощью и без помощи имен – это поиск человеком сущности вещи в ней самой или в представлении о ней.

Проблемы познания рассматриваются Платоном в перспективе отношения человека к вещи и к представлению об этой вещи. Философа интересуют следующие вопросы: (1) Разумно ли полагать, что сущность вещи заключена в представлении?; (2) Является ли мерой вещи сам человек?; (3) Можно ли считать правильным мнение о том, что сущность вещи находится в ней самой?; (4) Если люди имеют разные представления о вещи, будут ли все эти представления истинными?; (5) Какова природа действия, которому подвергается вещь?; (6) Должно ли быть действие согласовано с представлением субъекта или с природой вещи-объекта? («Как надо резать и подвергаться разрезанию?»).

Следует заметить, что учитель Платона Сократ склонен был считать, «что сами вещи имеют некую собственную устойчивую сущность безотносительно к нам и независимо от нас».

Когда человек делит вещи на «хорошие» и «плохие» он оценивает соответствующим образом и свои представления об этих вещах. Обычно оценка представляет суть отношения, которое устанавливает субъект между вещами (это отношение сравнения).

По своей природе познание бывает не только словесным. В этой связи Платон задает вопрос: чем отличается познание вещи с помощью языка (посредством имени) от познания вещи без помощи имени. Вопрос сформулирован следующим образом: насколько полно мы постигаем вещи с помощью имен, ср.: «Когда кто-то знает имя, каково оно, – а оно таково же, как вещь, – то он будет знать и вещь, если только она оказывается подобной имени»? А если вещь оказывается не подобной имени или имя не соответствует идее этой вещи? Ответ однозначен: человек, постигающий вещь с помощью такого имени, не сможет познать эту вещь.

Из данных рассуждений вытекает, что познающий субъект имеет возможность выбора пути познания, решив для себя вопрос первичности или вторичности познаваемого объекта, а именно:

1) первичным объектом познания для человека является имя, с помощью которого он узнает о сущности вторичного объекта познания – вещи или предмета. Ср.: «Кто знает имена, тот знает и вещи»;

2) первичным объектом познания является вещь, которая познается без помощи имени. Ср.: «Можно, видимо, изучать вещи и без имен».

Как видно, второй путь познания определяется с некоторым допущением и осторожностью, так как Сократ (в диалоге его мысли представляет Платон) еще верит в то, что «учредитель имен непременно должен был знать вещи, которым устанавливал имя». Однако познание с помощью имен приводит к относительности всякого знания. Вещь, согласно Платону, находится в постоянном движении, изменяется. При этом она, однако, «не выходит за пределы своей идеи», то есть сохраняет свою сущность. Иными словами, вещь как бы «задерживается в одном состоянии, что позволяет познать эту вещь». Ср.: «Нельзя говорить о знании, если все вещи меняются, и ничто не остается на месте». Вечно меняющееся знание – это не знание. Тем самым Платон признает относительность всякого знания. Данная позиция приводит его к выводу об относительности идей, зафиксированных в именах, о правомерности выделения в последних не только правильности (истинности), но и неправильности (ложности). Сомнения в относительности знания, полученного с помощью имени, сквозит в последних высказываниях Сократа как главного действующего лица в диалоге «Кратил». Ср.: «Несвойственно разумному человеку, обратившись к именам, ублажать свою душу и, доверившись им и их присвоителям, утверждать, будто он что-то знает».

3. Имена вещей следует подразделять на истинные и ложные.

В соответствии с учением Платона об истинности и ложности имен, выделяются правильные, истинные и неправильные ложные имена. Имена, созданные творцом, являются истинными, правильными. К ложным именам следует относить имена, используемые человеком не в соответствии с установленным правилом. Данная проблема является для Платона одной из центральных, поскольку она связана с познанием. Познавательный процесс по Платону хорошо «просматривается» в перспективе триады «Человек – Имя вещи – Вещь» с четко определенными векторами, ср.:

Рис. 1. Триада: Человек-Имя вещи – Вещь.

Где: 1 (человек – имя вещи) – отношение человека-номинатора к имени;

2 (человек – вещь) – отношение человека к вещи без помощи имени;

3 (имя вещи – вещь) – отношение имени к вещи;

1–3 (человек – имя вещи – вещь) – это отношение человека к вещи посредством имени: выбор и использование имени для называния и обозначения вещи. Этому отношению соответствует точка зрения одного из участников дискуссии в Диалоге КРАТИЛ – Гермогена: Правильность, истинность имени определяется её отношением к вещи (3), которое уже установлено законодателем и, которое человек использует «по обычаю», или «по привычке», в соответствии с правилом первоначального соотнесения.

Истинность / Ложность имени зависит от решения вопроса: как человек именует вещь. Если он именует ее в соответствии с общепризнанным, «законодательно» принятым соотношением, то имя следует считать правильным, истинным. Если же в акте наименования он отклоняется от общепринятого правила, то данное имя следует считать неистинным, ложным.

Если Кратил говорит об истинности / ложности наименования и, соответственно, имени, то другой участник диалога Гермоген ведет речь об истинности / ложности обозначения. Отвлекаясь от шаблонной, общепринятой точки зрения философов на проблему истинности и ложности имен в понимании Платона, позволим себе высказать мнение, что на самом деле речь идет не об истинности и ложности имен как таковых, а об истинности / ложности акта наименования, т. е. о соотношения имен и вещей. Выражаясь на современном лингвистическом языке, это семиотическое (знаковое) отношение, или акт наименования и обозначения. [Здесь не следует, однако, полностью отождествлять акт наименования и обозначения, современная лингвистическая наука позволяет разделить эти акты, ср. когда мы соотносим слово осел с представлением известного животного «осел», тогда функция наименования совпадает с функцией обозначения – называется и обозначается один и тот же предмет; когда же мы соотносим слово осел с представлением «человек», функция наименования и функция обозначения расходятся – именуется животное «осел», а обозначается «глупый или упрямый человек», в чем и проявляется метафорический эффект].

Участник диалога Кратил рассматривает «чистое» отношение имени к вещи (3) без участия человека. Иначе говоря, для него важно выделить не акт обозначения, который зависит от человека-номинатора, а согласованность имени и вещи. Имя и вещь соотнесены друг с другом по подобию. Имя, данное вещи в соответствии с природой вещи, является истинным.

Здесь возникает вопрос: не относятся ли к истинным именам звукоподражательные слова, в составе которых имеются звуки и слоги, непосредственно имитирующие акустические или шумовые признаки именуемого предмета? Да, с этим можно согласиться – в диалоге речь ведется о «подражании порыву», о сходстве произношения некоторых звуков с «сильным сотрясением», отмечается, что некоторые звуки имеют «характер дуновения». Сегодня знает каждый лингвист, что в языках имеются слова, которые зачисляются в разряд «ономатопоэтических» (ономатопея – производство звукоподражательных названий), ср. скрежет, шипение, шорох, греметь, свистеть.

Решая проблему истинности или ложности имен, Платон должен был ответить на вопрос, почему одна и та же вещь может иметь не одно, а несколько имен. Возможно, это вопрос о словах-дублетах, ср. рус. малиновка и зарянка. Два различные наименования одной и той же птицы. Не исключено, что речь шла о словах, в которых акцентированы различные стороны обозначаемого предмета, ср. рус. учитель, педагог, преподаватель, воспитатель? Ср. рисунок 2.

Рис. 2. Способы соотношения имен с вещью.

Хотя имя вещи создал творец, это еще не значит, что имя используется людьми в значении, которое ему приписал создатель. Возникает вопрос: является ли имя в общепринятом значении истинным? Точнее: следует ли считать имя истинным, когда оно используется в общепринятом значении, например, словом лошадь обозначается «лошадь»? Постановкой такого вопроса высказывается сомнение в тождестве семантического образа слова и обозначаемого мыслительного понятия. Можно предположить, что заложенное в слове первоначальное значение со временем этимологизируется, утрачивая прежний смысл, и тем самым становится в какой-то степени ложным, вводящим в заблуждение, ср. нем. Fischei – икринка (букв. яйцо рыбы), нем. Walfisch – кит (букв. кит-рыба).

Если говорящий использует имя не в общепринятом смысле, является ли это имя ложным, например, если он обозначает словом лошадь «человека»? С позиций современной лингвистики, если речь идет о необщепринятых переносных значениях слова, то это проблема окказионализмов, разрабатываемая в лексикологии, ср. русск. колобок (маленький, круглый, полный человек), пуля (быстрый, деятельный человек). В языке переносное имя может употребляться более или менее ограниченно. Так, например, слово лошадь как образное, метафорическое наименование человека в русском языке нельзя считать распространенным. Однако оно может использоваться в качестве базы для сравнения при обозначении деятельности или действий человека, ср. работает как лошадь, ржет как лошадь.

Конечно, имя само по себе нельзя назвать ложным или истинным. Ложным, или отклоняющимся от нормы в той или иной степени нельзя считать и переносное, смещенное знаковое отношение, ср. пень, дуб, березка, гнида как обозначение «человека». В данных словах первоначальное значение становится мотивационным фоном восприятия. Смещение семиотического отношения не приводит к полному отождествлению налагаемых друг на друга понятий, ср. «пень» = «человек». Возможно, впечатление ложности производит сам акт подмены имен, отход от стереотипного соотношения слова и вещи. Социальная обусловленность данного отношения подводит под современное понятие «ложности» понятие «необщепринятости» или «неприемлемости», а это уже проблема конвенциональности, незримо корректируемая «природой вещи». Вряд ли можно назвать человека «столом», «пером», «ковром».

Проблема истинности / ложности имен связана у Платона с проблемой целого (речи) и части (слова). Правомерно ли считать речь истинной, если в нее входят неистинные (ложные) части, т. е. ложные имена? (ср.: «Имя и есть наименьшая часть» речи). Если допустить, что участники диалога под ложными именами понимали слова с переносным или отжившим, этимологизированным значением, можно считать правильными высказывания, в которых эти, якобы, ложные имена используются, ср. Он носит куртку, где слово куртка восходит к латинскому слову curtus (укороченный, срезанный); ломать голову над чем-либо (интенсивно думать, размышлять о чем-либо). «Ложной», этимологизированной частью имени следует считать, таким образом, номинативное, главное значение слова, которое начинает выполнять мотивационную функцию, а также идиоматизированный смысл номинационно-семантического признака, или основы слова. В целом, однако, ни слово, ни речь не пострадают от своих «ложных» частей, если реципиент понимает, о чем на самом деле говориться.

Платон решает вопрос о «правильности», истинности и «неправильности», ложности имен с учетом зафиксированных в них представлений о вещи. Согласно взгляду Гермогена, изложенному в диалоге, первичным именам, которые были созданы «законодателем» или «творцом имен», присуща правильность, истинность, так как в них определяются природные качества и свойства вещи. Законодатель создал эти имена как инструменты или орудия «обучения и распределения сущностей».

Согласно же мнению Сократа, который представлен в диалоге как действующее лицо, взглядов которого придерживался, как принято думать, сам Платон, будучи его учеником, имя и вещь связаны произвольно, «по договору и соглашению». Поскольку речь идет о договоре, который заключили люди, об истинности имен здесь говорить не приходится.

4. Имя, изреченное человеком, часто содержит лишь приблизительное представление об обозначаемой вещи.

Согласно Платону, имя, как некое изображение предмета, не обязательно должно воссоздавать качества и свойства, присущие этому предмету. Имя – не точная копия предмета и может быть приблизительным хотя бы потому, что им пользуется не сам законодатель и не учитель, а простой человек. Таким образом, тождество не является полным соответствием образа вещи (значения) и самой вещи по принципу один к одному, ср.: «Можно выражать вещи с помощью подобного, так и с помощью неподобного». Подобными можно назвать первичные, или «старые» имена, как более правильные наименования, так как они были созданы «законодателем». В ранг неподобных имен попадают наименования «менее правильные», которые, по-видимому, не могут указывать на все качества именуемой вещи. Сущность вещи скрыта, таким образом, в первоначальном значении имени. Так как вторичные, производные, «неправильные» имена не являются полностью тождественными именуемым вещам, вряд ли приходится всегда говорить, вслед за Платоном, о правильности, истинности соотношения имен и вещей.

5. С помощью имен люди передают друг другу знания, обозначая вещи в соответствии с их природой и способом существования.

Устами Сократа Платон называет имя орудием, с помощью которого люди учат друг друга и определяют вещи соответственно способу их существования. С помощью имен один человек сообщает другому какую-то информацию о вещи. В этом случае имя выступает в роли инструмента обучения. Используя имена в речи, комбинируя и слагая их, человек создает определенную картину мира, моделирует мир, «матрицирует» его. Это и есть распределение сущностей. Осуществляя номинативную деятельность, человек не только фиксирует готовые и известные знания, но и формирует в известной мере новые знания.

Знание доступно благодаря простому или сложному наименованию. К простым именам следует отнести первоначальные имена, созданные творцом и мотивированные именуемой вещью. Сложные имена – это комбинации простых имен в речи.

6. Согласно Платону, инструмент познания должен соответствовать природе вещи.

Спрашивается, чему должен тогда соответствовать язык как инструмент познания? Как вытекает из диалога, любой инструмент должен учитывать природу материала, с которым он соприкасается. Кроме того, само «имя есть какое-то орудие». В дискуссии Сократа со своими учениками вырисовывается следующая аналогия: Язык – сверло. Язык – челнок. Если перенестись в современную лингвистику и соответственно предположить, что имеется тождество между языком-инструментом и именуемым предметом-объектом, мы выйдем на связь звукоподражательных слов и обозначаемых с их помощью предметов. Если войти в проблему еще глубже, то приходим к выводу: значение слова как «языковое» представление предмета содержит в себе сведения о признаках и свойствах предмета. Признаки и свойства предмета человек выявил из отношений этого предмета к самому себе или к другим предметам.

Как челнок-инструмент создается по образцу, так и имя создается по образцу другого имени, но в согласии с природой обозначаемой вещи. Назначение челнока – соответствовать природе материала (мягкости, твердости нитей). Кроме того, челнок придает изделию (ткани) «не какой угодно образ, но такой, какой назначен природой». Таким образом, создаваемое изделие зависит от инструмента (челнока) и от материала (нити).

С позиций современной лингвистики можно было бы сказать, что инструментальность языка имеет несколько иной, не «предметный» характер. Язык как средство обозначения должен соответствовать в большей или меньшей степени обозначаемому понятию по принципу тавтологии (А=А) или тождества, сходства (А=Б). Обозначение понятия с помощью слова – это всегда процедура их уподобления на основании общих или аналогичных признаков. Результатом уподобляющего обозначения является выражение мысли, а также совыражение сопутствующих ей понятий и признаков, ассоциируемых за счет «незадействованной» части словесного значения и за счет не объятых значением каких-то понятий, конституирующих данную мысль, ср. вырвать из сердца (= решить навсегда забыть кого-то или что-то, перестать думать о ком-то, о чем-то); яркий свет режет глаза (яркий свет вызывает ощущение рези).

7. Речь – это действие, которое согласуется или с природой вещей, или с представлениями говорящего.

Платон рассматривает речь как действие. «А говорить – не есть ли одно из действий?». Говорение – это «действие по отношению к вещам». Когда говорение о вещах строится в соответствии с природой этих вещей, то любое собственное мнение, построенное в соответствии с природой говорящего, будет в таком случае, согласно Сократу (Платону), ошибочным.

Говорение немыслимо без определенных актов наименования, ср.: «Давать имена тоже есть некое действие». Если наименование осуществляется также в соответствии с природой вещи, то это не что иное как «распределение вещей соответственно способу их существования». Правильное распределение сущностей с помощью имени подвластно лишь мастеру-учителю. Только он может хорошо пользоваться словом. Человек, не владеющий этим искусством, т. е. искусством правильной речи (наименования и распределения), может исказить истину.

Если исходить из того, что представления говорящего должны быть приведены в согласие с вещами и с именами, то говорение, как оперирование истинными именами должно быть истинно.

Если представления о вещах, о которых говорится, не являются истинными, то следует предположить, что это говорение не будет истинным.

Оба предположения имеют силу лишь при условии, что вещи соотносятся с именами опосредованно, т. е. через представления говорящего субъекта.

8. Установление тождества между именем, с одной стороны, и представлением вещи (вещью), с другой стороны, – это процедура уподобления, результатом которой может стать как полное, так и неполное (приблизительное) тождество.

Важную роль в лингвофилософском учении Платона играет понятие тождества. Для Платона тождество это «одно и то же», т. е. А есть А. Однако он отрицает полное тождество вещей и их имен. Имя, в отличие, например, от рисунка, не подобно вещи. На лингвистическом языке это могло бы быть сформулировано так: Означающее должно отличаться от означаемого, обозначающее – от обозначаемого. Говоря иначе, отношение тождества принимает следующий вид: А=Б. При этом А и Б принадлежат разным сферам, или разным категориям. Но отношение тождества между ними возможно только при наличии каких-то сходных признаков.

Решая проблему, является ли имя точной копией обозначаемого предмета, Платон приходит к выводу, что тождество между ними не может быть полным, потому что имена приблизительны, поскольку они стали использоваться людьми произвольно, т. е. не в соответствии с правилами, которые установил «законодатель». Однако «можно выражать вещи с помощью подобного, так и с помощью неподобного», т. е. по принципу А=Б. Таким образом, акт наименования можно понимать как целенаправленное, субъектно обусловленное уподобление имени и вещи. Только благодаря тождеству мы можем в таком случае изучать вещи с помощью имен, хотя не исключается изучение вещей и без обращения к их именам. Очевидно, что познание вещи с помощью имени может осуществляться двумя путями – посредством «подобных» и «неподобных» имен. [Интересно, на какой эффект мы можем рассчитывать при этом? Например, если «человека» назвать человеком, много ли проку от такого знания, кроме пустой тавтологии? Но, если «человека» назвать не своим родовым именем, например, скалой, можно сделать определенные познавательные выводы о его «непреступности, непоколебимости». Как видим имя по аналогии более информативно, чем имя по тавтологии. То же самое можно сказать о видовых именах, ср. врач, спортсмен, учитель].

Полиграмма обсуждаемых проблем (по Платону)

Данный текст является ознакомительным фрагментом.