4.4. Людвиг Витгенштейн (1889–1951). Роль языка в формировании позитивного знания. Понимание предложения как способа его интерпретации с помощью другого предложения

4.4. Людвиг Витгенштейн (1889–1951). Роль языка в формировании позитивного знания. Понимание предложения как способа его интерпретации с помощью другого предложения

Родился в Вене. В 1906 уехал на учебу в Англию. Под руководством Б. Рассела изучал основы математики. В 1914 г. добровольно уходит на фронт, попадает в итальянский плен. После освобождения уезжает в Голландию, где обсуждает с Б. Расселом рукопись своей будущей работы – «Логико-философский трактат». С 1920 по 1926 г. учительствует в сельской начальной школе в Нижней Австрии. Вместе с учениками создает «Словарь для начальных школ», который используется педагогами и сегодня. В «Словаре» собраны простые слова, используемые в речи австрийских детей альпийского региона. «Витгенштейн определенно хотел сделать своих детей рачительными хозяевами языка как родного обиталища. Несомненно, его интересовало и то, как расширить лингвистический спектр, ибо чем шире языковое употребление, тем больший спектр реальности попадает в сферу понимания». В 1930 г. Л. Витгенштейн возвращается в Кембридж, где вступает в должность профессора философии. Чтобы понять его лекции, слушателям требовалась высокая концентрация и невероятные усилия. Вместо того чтобы публиковать книги, он ограничивается краткими, часто не связанными формулировками мыслей, которые фиксирует в многочисленных записных книжках. В 1947 г. философ окончательно оставляет научную и преподавательскую деятельность. В 1953 г., уже после смерти, выходит в свет его главный труд «Философские исследования», составленный на основе оставшихся записей. Если ранний Л. Витгенштейн был в большей мере озабочен проблемами соотношения языка и действительности и рассматривал в своем «Трактате» язык как «проективное изображение» реальности, то позднего Л. Витгенштейна интересуют преимущественно языковые проблемы, в частности, он вводит в философский обиход понятие «языковых игр», свидетельствующих о бесконечным множестве способов использования языка. Приверженцы аналитической философии поспешили объявить языковые игры новой теорией. Надо признать, что метафора языковых игр оказалась живучей. Серьезные ученые, философы и лингвисты, до сих пор «играют в язык» с таким же азартом, с каким когда-то играли альпийские ученики Л. Витгенштейна, выступив в роли самых первых апробантов новой философской доктрины.

Основные труды и источники:

• Витгенштейн Л. Логико-философский трактат. – М., 1958. – 134 с.

• Витгенштейн Л. Философские исследования // Языки как образ мира. – М., СПб., 2003. – С. 220–546.

• Wittgenstein L. Logoisch-philosophische Abhandlung. Tractatus logico-philosophicus. Suhrkamp Verlag. – Frankfurt am Main, 2003. – 117 S.

• Wittgenstein L. Philosophische Grammatik. Teil I. Satz. Sinn des Satzes. Teil II. ?ber Logik und Mathematik. Hrg. von Rush Rhees. – Frankfurt am Main. 1969. – 223 S.

Основные лингвофилософские взгляды:

1. Существуют различия между мировосприятием посредством сознания и миротолкованием с помощью языка. Язык препятствует пониманию.

Л. Витгенштейн наиболее известен философской общественности благодаря своей первой книге «Логико-философский трактат» (1921), главными проблемами которой являются выявление различий между мировосприятием и миротолкованием; расщепление мира сознанием на составляющие его элементы и описание последних с помощью простых и сложных (составных) предложений; смысл мира, который проявляется, но не поддается описанию.

2. Язык – это граница между мыслимым и немыслимым. За пределами языка – немыслие.

Роль языка в формировании позитивного знания, способствующего снятию жизненных проблем и согласованному вхождению в действительность, определяется при этом как ограничение, как препятствие на пути к пониманию.

Язык является миром, за пределы которого человек не может и не должен выходить. Об этом свидетельствует наиболее цитируемый афоризм автора: «О чем нельзя сказать, о том следует молчать» (“Wovon man nicht reden kann, dar?ber mu? man schweigen”).

Но это совсем не значит, что язык ограничивает выход сознания во внешний мир, как это обычно принято толковать. Это означает, что язык не пускает человека в мир бессмыслицы. Он лишь регулирует и направляет наши действия. Осмысленный мир противопоставляется бессмыслице. Границу между мыслимым и немыслимым можно провести лишь в языке.

3. Основные функции языка – номинативная и обозначающая. Имя – ярлык вещи. Назвать значит соотнести имя с предметом и выделить его из множества других подобных и неподобных. Имя не разъясняет.

Прежде чем сформулировать какое-то теоретическое положение, Л. Витгенштейн дает уточняющие определения тем терминам, которые он использует в изложении. И это логично, при его недоверии к естественному языку.

Словам языка он отводит номинативную, обозначающую функцию. Наименование для него – ярлык вещи. Значение имени – это и есть обозначаемый объект.

Он противопоставляет имя предложению. Предложением считается связь наименований.

Здесь следовало бы заметить, что любое имя предполагает акт предшествующей, уже состоявшейся предикации как соотнесения имени с обозначаемой вещью, ср. Яблоко ? Это яблоко. (= Этот предмет я называю яблоком). Назвать значит соотнести имя с предметом и выделить его из множества других подобных и неподобных. Таким образом, любое имя, прежде всего, предметное, онтологически обусловленное, есть, на наш взгляд, свернутое предложение, в данном случае идентифицирующее предложение.

Л. Витгенштейн практически повторяет Платона, когда говорит, что имя называет, но ничего не разъясняет, ср. «Если кому-нибудь показывают фигуру шахматного короля и говорят: «Это король», то этим ему не разъясняют применения данной фигуры разве что он уже знает правила игры».

Из других рассуждений автора вытекает, что можно знать правила игры, не зная наименований шахматных фигур. Можно знать, например, предназначение деталей автомобиля, не зная их точного названия, что зачастую имеет место в действительности. Можно даже использовать ложные или условные наименования. Главное – знать функцию именуемого предмета.

4. Значение – это обозначаемый объект.

Обозначается не предмет сам по себе, а то, что с ним связано, т. е. какая-то совокупность его ассоциативных связей.

Значение имени – это употребление имени, а не предмет, который именуется.

5. Манипулирование словами – языковая игра. Можно освоить игру «не изучая или не формулируя ее правил».

Л. Витгенштейн допускает, что можно освоить игру «не изучая или не формулируя ее правил».

По аналогии следует сказать, что можно усвоить какой-то язык, не изучая грамматики данного языка. Безграмотные люди говорят, не имея представления о грамматических правилах. Это факт. Однако для себя такой говорящий, наверное, все же выводит какие-то правила говорения, хотя и не формулирует их. Грамотный говорящий также не думает о грамматических правилах, когда говорит. Говорение, ставшее делом привычки, вряд ли апеллирует к лингвистическим понятиям субъекта и предиката.

Согласно рассуждениям Л. Витгенштейна, а также его интерпретаторов и последователей, под понятие употребление слова обычно подводится его семантический потенциал.

Знать употребление слова, значит знать, на что оно указывает. Это не синтаксическое употребление как актуализация способов межсловной связи, линейного сцепления данного слова с другим словом. Это также не парадигматические, дистантные ассоциативные отношения данного слова с другими словами, возникающие по сходству, смежности, предсказуемости и др. Это семиотическое, знаковое отношение, т. е. отношение слова к называемому, обозначаемому объекту.

Отношение между именем и именуемым, согласно автору, состоит в том, что звук имени может вызывать различные ассоциации, например, картину называемого, имя, написанное на именуемом предмете, а также ситуацию, когда кто-то произносит это имя, указывая на предмет. «Но для имени характерно как раз то, что оно определяется путем указания «Это N» (или «Это называется N»)» (выделено нами – А. И. Ф.).

Данное положение вызывает сомнения. То, что имя определяется путем указания – это всего лишь игра слов. Когда мы говорим «Это N» (“Das ist N”), мы не определяем имя. Мы всего лишь сосредоточиваем на нем свое внимание, и с помощью этого имени, возможно, и отсылаем к называемому предмету. Пример: Этот стол круглый (Dieser Tisch ist rund), где дейктическая функция модифицируется как селективная, ср. ‘Из множества столов этот стол является круглым’. Данное имя определяется не путем указания, а соотнесенностью с предикативным признаком круглый / rund.

Л. Витгенштейн опровергает положение, согласно которому «слово не имеет значения, если ему ничего не соответствует», заявляя, что здесь смешивается значение имени и носитель имени. Исчезновение носителя имени не влечет исчезновения значения имени.

Продолжая мысль философа, можно было бы сказать, что имя существует независимо от именуемого объекта. Оно может выполнять актуальную, гипотетическую, ретроспективную функцию, ср. Дом горит, Дом сгорит, Дом сгорел. Употребляя слово, мы исходим из презумпции, что то, что сгорело, было домом, а то, что горит или сгорит есть дом. Целесообразно в этой связи не смешивать бытие предмета с бытием имени, а значит и с бытием значения имени.

6. Употребление слова есть знание и реализация его дейктической функции.

Говоря о значении имени, Л. Витгенштейн постоянно подчеркивает, что значение имени – это употребление имени, а не предмет, который именуется. (Кстати, это веский аргумент против субстанциальной концепции языкового знака).

Понятие имени у Л. Витгенштейна логично увязано с проблемой понимания. Проблема понимания является центральной в философской грамматике автора.

7. Понимание предложения – это способ его интерпретации с помощью другого предложения.

Что означает понять или не понять какое-то предложение?

Прежде всего, мы понимаем, что имеем дело с предложением, которое составлено по определенным правилам. Таким образом, знание правил является необходимым условием понимания.

По-видимому. Этого недостаточно. Последующей целью понимания является то, что обозначается с помощью данного предложения. Но в отношение между предложением и обозначаемым в действие вступает другое правило. Правило употребления: как говорящий использует данное предложение по отношению к действительности.

Понимание предложения достигается благодаря интерпретации. Интерпретация предложения – это другое предложение, актуализирующееся как знак смысла, предположительно заложенного в первое – услышанное/прочитанное предложение.

Согласно Л. Витгенштейну, понимание мысли обусловлено языком, а язык представляет мысль неотчетливо, размыто.

8. Познание – это наложение средства познания на познаваемый объект.

И. Кант писал, что мы познаем не сами вещи, а способ их познания. Для Л. Витгенштейна данный тезис является опорным, хотя явно о нем он не говорит. Достаточно вспомнить здесь его «философские» игры с наложением листка бумаги с вырезанными геометрическими фигурами (квадратиками или треугольниками) на другой белый листок бумаги, местами заштрихованный. Витгенштейновская сетка, налагаемая на частично заштрихованную белую бумагу – это произвольное действие, выдаваемое за метод познания, или способ представления, действительно не связанный с общечеловеческим, социально обусловленным опытом. При наложении одного листка на другой экспериментатор видит геометрические фигуры, заштрихованные или белые. От инструмента (сетки) воспринимаются фигуры, а от объекта воздействия (бумаги) – цвет. Таким образом, смешение представления с методом представления неизбежно приводит Л. Витгенштейна (и его интерпретаторов) к главному козырю идеализма: мы познаем не мир, а наши представления о нем.

Данный идеалистический тезис распространяется также на проблему понимания, ср.: «Мы не понимаем людей. (И не потому, что не знаем, о чем они говорят про себя). Нам не удается найти в них себя».

Рис. 1. Процедура познания (по Л. Витгенштейну)

9. Общение на естественном языке – языковая игра, целью которой является не прояснение мысли, показ ее контуров, а, наоборот, ее сокрытие под одеждами языка.

При этом «поразительное разнообразие всех повседневных языковых игр не осознается нами, потому что одежды нашего языка все делают похожим».

Полиграмма обсуждаемых проблем (по Л. Витгенштейну)

Данный текст является ознакомительным фрагментом.