Беседа 22. КОММУНА: КВИНТЭССЕНЦИЯ МЯТЕЖНОГО ДУХА

Беседа 22.

КОММУНА: КВИНТЭССЕНЦИЯ МЯТЕЖНОГО ДУХА

21 декабря 1984 года

Бхагаван,

Вы говорили о важности того, чтобы быть самим собой. Могли бы вы. поговорить о парадоксе, который заключается в том, что нужно оставаться индивидуальностью и, вместе с тем, расплавиться в коммуне.

Как такового парадокса нет, коль скоро речь идет об индивидуальности и расплавлении ее в коммуне. Вопрос возник из-за путаницы между двумя словами: индивидуальность и личность.

Да, с личностью есть проблема. Личность не может расплавиться ни в чем - ни в любви, ни в медитации, ни в дружбе.

Причина этого в том, что личность - это очень тонкая маска, которую общество наложило на индивидуальность.

До настоящего времени все усилие общества заключалось в том, чтобы разделить всех и каждого и сфокусировать ваше внимание на личности так, как если бы это была ваша индивидуальность.

Личность - это то, что дано вам другими.

Индивидуальность - это то, с чем вы родились, что есть ваша природа: этого никто не мог дать вам и никто не может отнять у вас.

Личность может быть дана и может быть отнята. Поэтому, когда вы отождествляете себя со своей личностью, в вас возникает страх потерять ее. И всякий раз, когда вы видите, что приближается граница, за которой вы расплавитесь, ваша личность отступает от нее. Она не может выйти за те пределы, которые она знает. Она - очень тонкий, наложенный сверху слой. Она испарится в глубокой любви. В великой дружбе она совершенно потеряется.

В сообществе любого вида смерть личности абсолютна.

Вы чувствуете себя отождествленными с личностью: ваши родители, учителя, соседи, друзья говорили вам, что вы - это ваша личность, - все они формировали вашу личность, придавали ей объем. И они сделали из вас что-то такое, чем вы никогда не были и чем никогда не могли быть. Поэтому-то вы и несчастны, заключены в своей личности, как в тюрьме. Это ваше тюремное заключение. Но вы также боитесь и выйти из нее, потому что вы не знаете, что у вас есть еще что-то, кроме нее.

Ситуация похожа вот на что: вы думаете, что вы - это ваша одежда. Поэтому, естественно, вы боитесь остаться обнаженными. Это не только вопрос страха перед тем, чтобы сбросить свою одежду, но и страха перед тем, что, сбросив одежду, вы станете никем и всякий будет видеть пустоту, будет видеть пустое место вместо вас. Вашу субстанцию по-прежнему образуют ваши одежды. Личность боится, и это естественно, что она должна бояться.

В том, что касается индивидуальности, коль скоро вы познали свою индивидуальность... и моя религия - это не что иное, как процесс индивидуализации, поиска, открытия своей индивидуальности. И в этом поиске - это самый важный шаг - вы отказываетесь от своей личности, вы устраняете свое отождествление с ней; вы отстраняетесь от личности и начинаете смотреть на нее со стороны, с некоторого расстояния.

Создайте расстояние между собой и личностью.

Вы подошли так близко, что не можете видеть разделения. Раз вы поняли, что вы - это некто, отличающийся от вашей личности... До сих пор вы думали, что вы кто-то другой. Вы А, но до сих пор вы думали, что вы Б. Это заблуждение обязано пугать, это заблуждение не может вести к любви - это невозможно.

Вот почему постоянно конфликтуют между собою любовники. Это не конфликт их индивидуальностей, конфликтуют их личности. Каждая хочет, чтобы другая расплавилась в ней, и каждая боится, что если она расплавится, то исчезнет, потеряется.

Дружба исчезла из мира точно так же, как исчезла и любовь, потому что дружба возможна только в том случае, когда вы встречаетесь обнаженными, такими, как вы есть, - не такими, какими хотят вас видеть люди, не такими, какими вы должны быть, но просто такими, какие вы есть.

Когда два человека открываются друг другу так, как они есть, возникает дружба.

Когда два человека готовы отбросить маски, они делают потрясающий шаг в направлении религиозности.

Так что любовь, дружба, все что угодно, что помогает вам сбросить маски, - все это ведет вас к религии.

Псевдорелигии же сделали прямо противоположное. Они против любви. Теперь вы можете понять, почему они против любви: ведь любовь разрушает личность, а псевдорелигия основывается на личности. Псевдорелигии предпринимают величайшие усилия - все эти церкви, священники, проповеди, - и что же они делают? Вся их работа состоит в создании личности. Они производят личность - конечно, различные виды личностей: индусскую личность, христианскую личность, мусульманскую личность. Все это различные модели личности. Все эти религии похожи на заводы, производящие автомобили различных марок, но функция их одна и та же.

Все псевдорелигии боятся любви.

Они говорят о любви и учат вас браку.

Они говорят о любви и говорят, что браки совершаются на небесах.

Вам не нужно искать; Бог уже нашел для вас человека. Вам поможет астролог, вам поможет хиромант, вам поможет священник, вам помогут родители найти этого человека - ведь Бог уже создал его для вас, вам не нужно искать его самому.

Они отстраняют вас от любви, и они же говорят великие вещи о любви. Но их великие слова о любви фальшивы; они ничем не наполнены.

Иисус говорит: «Бог есть любовь». Бога нет — что же тогда говорить о любви? Что касается любви Иисуса, то это не любовь.

Если Бог есть любовь, то тогда с исчезновением Бога исчезает и любовь.

Сделать Бога синонимом любви - это красивая стратегия. Он поднял любовь на такой высокий пьедестал - вы думаете, такое может случиться между мужчиной и женщиной? Когда вы влюбляетесь, случается Бог? Это же грех!

Бог есть любовь, когда вы любите человечество, - тогда вы любите слова, которые ничего не значат.

Вы встречали хотя бы где-нибудь человечество? Можете ли вы себе представить, что кто-нибудь когда-нибудь повстречается с человечеством? Вам будут встречаться только человеческие существа. Человечество - всего лишь слово.

«Люби человечество...» - это какая-то абстрактная идея. «Люби Бога, люби истину...» - эти высказывания кажутся лингвистически правильными, но, по существу, они ничего не значат.

И вы должны помнить: большинство наших красивых слов - всего лишь слова. Ими можно играть, при помощи них можно писать стихи, но ими нельзя жить, потому что слова не живут. В них нет ничего живого.

Только подумайте над идеей: «Люби Бога...» Что это значит? Как влюбиться в Бога? Вы же не видели Бога. Вы не знаете Его. Как вы узнаете, что этот парень - Бог?

Я видел фильм «Трудности обыкновенного Бога». Это прекрасный фильм. Человек видит очень обыкновенного Бога, похожего на старого бродягу, в шапочке, которую носят игроки в крикет. Вот вам Бог в шапочке, которую носят игроки в крикет! Он и выглядит как игрок в крикет. Он очень старый, но в свои молодые годы он был, по-видимому, игроком в крикет. И когда Бог объявляет этому человеку: «Ты не узнаешь меня: я же Бог, я создал мир», - человек говорит: «Боже мой! Это ты создал мир! Никому не говори этого, иначе люди подумают, что ты сошел с ума».

Но старик настаивал, он сказал: «Хочешь доказательств?»

Молодой человек сказал: «Я не хочу никаких доказательств. Просто посмотреть на тебя достаточно, чтобы понять, что ты не Бог. Так не бывает - вдруг тебя останавливает Бог; ты едешь куда-то, а Он хочет, чтобы Его подвезли! Странная встреча. Я слышал о том, как Бог повстречался Моисею на вершине горы, и Иисус слышал его голос с небес, и Мухаммед... но Бог, просящий, чтобы его подвезли?»

Но старик упрямствовал. Он сказал: «Я дам тебе доказательство». И он дал ему доказательство: Он просто исчез.

Молодой человек огляделся вокруг - Он сидел рядом с ним в автомобиле - и вот Его нет! Молодой человек сказал: «Боже мой! Может быть, Он действительно был Богом, но что же за смешной Бог! А я упустил свой шанс».

Старик появился снова. Он сказал: «Посмотри, когда я ушел, ты начал думать, что упустил свой шанс».

Увидев Его снова, молодой человек сказал: «Это какой-то трюк, вы, должно быть, знаете какой-то фокус. Но я не могу признать вас как Бога. Ваша одежда, кажется, куплена в магазине подержанных товаров или украдена где-нибудь. Она вам не по размеру, она слишком ветхая и грязная - и вы как будто бы много лет не принимали ванну».

Но старик сказал: «Бог так чист, что Ему не нужна никакая ванна. Конечно, эта одежда очень старая, но ведь и я очень старый. Я же сказал тебе, что создал мир; тогда же создал я и эту одежду. С тех самых пор я не создал ничего, поэтому эта одежда очень древняя».

Молодой человек сказал: «Что же с вами делать? Где вы хотите выйти?»

Он сказал: «Где угодно, потому что я повсюду».

Молодой человек сказал: «Тогда почему вы захотели, чтобы вас подвезли?»

Он сказал: «Просто потому, что я увидел в тебе потенциал, ты можешь стать моим посланником».

Молодой человек сказал: «Боже мой! Вашим посланником? Если я скажу кому-нибудь, что вы Бог, они подумают, что я сошел с ума!»

Но Бог сказал: «Попытайся», - Он дал ему свой портрет и исчез.

Молодой человек посмотрел на портрет и сказал: «Обо всем этом лучше помолчать. Может быть, у меня галлюцинация, или я сплю...»

Он приехал домой. Жена посмотрела на него и сказала: «Ты выглядишь очень озабоченным».

Он сказал: «Нет, ничего».

Она сказала: «Но ты выглядишь очень озабоченным, и бледным, и испуганным, как будто увидел приведение или что-нибудь в этом роде».

Он сказал: «Боже мой! Ты думаешь, что я что-то увидел?» Он вынул портрет и показал его жене: «Узнаешь этого человека?»

Она сказала: «Он похож на бродягу - может быть, старый игрок в крикет, или, может быть, достал шапочку в каком-нибудь магазине старой одежды. Что же это за одежда?.. Где ты нашел эту фотографию, зачем ты принес ее в дом?»

Он сказал: «Можешь ли ты сохранить все это дело в секрете? Я хочу рассказать тебе кое-что. Закрой дверь. Этот человек - Бог. Он попросил меня подвезти его».

Жена посмотрела на мужа и сказала: «Подожди, я позвоню доктору. Что ты такое говоришь? - Бог попросил, чтобы ты подвез его на автомобиле? И Он дал этот портрет тебе?»

Он сказал: «Да, Он дал этот портрет мне, чтобы я мог стать Его посланником. Он хочет, чтобы я стал Его посланником».

Жена сказала: «Прежде всего, тебе нужно встретиться с доктором ».

Он сдержался из последних сил: «Я совершенно здоров, нет проблем».

Но жена сказала: «Если ты думаешь, что этот человек - Бог, то все-таки есть некоторая проблема».

Она отвела его к доктору, и доктор тоже был озадачен. Он сказал: «Мне довелось видеть множество идей о Боге, но эта идея абсолютно новая. У кого вы взяли этот портрет?»

Он сказал: «У Самого Бога. Он Сам дал мне его Своими собственными руками; и Он явил мне чудо». И он рассказал им о чуде...

Жена, доктор, сестры, все они рассмеялись, они сказали: «Это!..»

Он же сказал им: «Подождите». Он поднял свои глаза к небу и сказал: «Бог, пожалуйста, помоги мне сейчас... ведь это все мои друзья. Доктор - мой друг, семейный доктор; моя жена, сестры - здесь нет никого со стороны, мы все, как одна семья. Пожалуйста, появись, иначе все они будут думать, что я сумасшедший». И внезапно с потолка явился человек!

Они все посмотрели на Него, и Он сказал: «Всякий раз, когда я буду нужен тебе, я появлюсь; продолжай распространять слово ».

Но он сказал: «Это очень трудное слово, и как раз из-за вашего портрета. Не могли бы вы одеться немного получше?»

Он сказал: «Нет, это моя одежда, я вот такой».

Его видели четверо или пятеро, и все они были потрясены: «Этот человек не сумасшедший, в нем что-то есть». Весь город переполнился слухами о том, что пять человек видели Бога. И все это приобрело такой размах, что церковь тут же пришла в раздражение, полагая, что все это шутка... «Этот человек, и Бог!» Портрет был напечатан в газетах, и все смеялись: «Если это Бог, тогда все кончено».

Проблема стала настолько острой, что церковь вынуждена была созвать совет старейшин и привести этого человека, этого посланника, чтобы тот предстал перед советом и доказал, что то был Бог. Он попытался, он сказал им: «Много раз он показывал мне чудеса. Как раз сегодня утром, когда я брился в моей ванной комнате, во мне возникло сомнение, что, может быть, все это не так, может быть, я просто все это нафантазировал. И Он тут же посмотрел на меня из зеркала. Мое изображение исчезло, а его появилось в зеркале, и Он сказал: "Снова! Я все время даю тебе доказательства, а ты снова сомневаешься"».

И тогда в церкви перед церковным советом появился молодой человек. Там был верховный священник, и они определили наказать этого человека, если... они сказали: «Вы говорите, что этот человек - Бог?»

Он сказал: «Я вынужден говорить так. Я видел Его много раз. Он показал мне много чудес. Этим утром он появился передо мною в зеркале». Все рассмеялись, а этот бедный человек сказал: «Он выбрал меня в качестве своего посланника».

Они сказали: «На этот раз Он выбрал поистине великого посланника! Моисей, Мухаммед, Будда, Иисус - они были людьми, - но этот человек, простой клерк с железнодорожной станции. Какими же качествами вы обладаете, что Он выбрал именно вас своим посланником?»

Он сказал: «Я не знаю. У меня нет никаких качеств, в своей жизни я никогда и не мечтал о том, что Бог выберет меня. Но Он выбрал меня и обещал мне, что будет приходить всякий раз, когда я буду нуждаться в поддержке».

Тогда церковный совет попросил: «Так пусть появится».

И все они изумились, увидев, что двери позади священника распахнулись и появился Бог. На мгновение наступила тишина. Увидев Бога, священник набрался смелости и спросил: «Вы думаете, что вы Бог?»

Он сказал: «Я не думаю, я есть. А это мой посланник. Но, — сказал Он, - вы должны понимать трудности обыкновенного Бога. Я обыкновенный Бог, вот почему я выбрал обыкновенного посланника, найти необыкновенного посланника для меня было бы очень трудно. Понимаете, я обыкновенный, бедный Бог. Поэтому не сердитесь на этого бедного клерка; то, что он говорит, — абсолютная правда».

Как вы узнаете Бога, если Он повстречается вам в шапочке игрока в крикет? Конечно, на нем будет какая-нибудь шапочка — или не будет никакой. Если Он такой же, как я, лысый, то Он будет носить шапочку, какую-нибудь шапочку.

Это напоминает мне о человеке, о котором я вам уже рассказывал: о моем учителе географии Чотелале Мунде. Он проклял меня, потому что я прославил его как «Мунде»; до такой степени прославил, что однажды он даже сам вынужден был подписаться именем Чотелала Мунде. В тот день он был, как в огне... Я попросил класс собрать деньги. Было собрано двадцать рупий, и мы сделали денежный перевод на имя Чотелала Мунде. И мы договорились с почтальоном: «Вы войдите к нему в класс, когда он ведет занятие», - мы дали ему время. И он появился как раз во время, с денежным переводом в двадцать рупий, посланных анонимом.

Чотелал Мунде был бедным человеком, отягощенным большой семьей. Он не мог упустить двадцать рупий. В те дни двадцать рупий были большими деньгами. В те дни в Индии человек на две рупии мог жить целый месяц, все было очень дешево. Перед первой мировой войной все было так дешево, что слуги получали, самое большее, одну, две, три рупии в месяц. И этого было достаточно. Двадцать рупий...

Но почтальон сказал: «Вы должны подписаться именем «Чотелал Мунде», потому что перевод сделан на это имя».

Он подумал немного и сказал: «Я знаю этого анонима. Он здесь, и я преподам ему урок, ведь теперь он вынудил меня даже подписаться "Мунде"». И он вынужден был подписаться; он подписался «Чотелал Мунде». Потом он подошел ко мне и сказал: «Я проклинаю тебя, придет день, когда ты станешь таким же лысым, как я».

Я сказал: «Очень хорошо. В этом нет ничего плохого».

И он сказал: «Аноним!»

Я вспомнил его несколько дней назад, когда Шила принесла газету, в которой говорилось, что в Орегоне люди нашли новый синоним слову «мошенник»: раджнишист. Это было вторым проклятьем Чотелала Мунде: «Ты будешь известен как Раджниш Мошенник».

Я сказал: «Очень хорошо». Оба предсказания сбылись.

Если вы повстречаете Бога в любых одеждах, в любых формах, вы не сможете воспринять Его, потому что у вас нет способа узнать Его. Никогда не было способа узнать его. Вот почему я говорю, что Иисус, и Моисей, и Мухаммед, все они галлюцинировали. У них не было никакого основания объявлять, что то был голос Бога, потому что они ведь никогда не слышали его раньше. Так какие же есть свидетельства в пользу того, что то был глас Божий? Если они и видели кого-то, стоящего перед ними, то как они узнали, что эта персона была Богом? Нет такого способа.

Иисус говорит: «Бог есть любовь». Но Бог не доказан, это просто неясное, неопределенное слово. Он делает и «любовь» неясным, бессмысленным словом. Между вами и Богом какая случится любовь? Какая будет связь между вами и Богом? Все религии пытались установить какие-то отношения с Богом. Многие религии называют Его отцом. Есть несколько таких, которые называют Его матерью. Есть несколько таких, которые называют Его возлюбленной; в этих религиях Он есть Она, а не Он.

В Индии есть религия, которая полагает, что Он - любовник, а они - Его возлюбленные. Эти люди верят, что Бог - их любовник, а они - его возлюбленные, - днем они, конечно, стыдятся, они не могут ходить в женских одеждах, но по ночам они одевают женскую одежду, ведь с ними на встречу придет Любовник. И спят они вместе со статуэтками Кришны, их любовника.

Что же это за глупость, которая продолжается целыми столетиями? И не то чтобы эти люди были идиотами. Среди них есть очень образованные люди, но есть вот такое слепое пятно в каждой религии - так называемой религии - есть слепое пятно человеческого ума. Повсюду в других местах - свет, а в этом пятне - полная тьма. Точно так же, как есть люди, слепые к цвету, так и эти люди слепы в определенном аспекте своего ума.

Бернард Шоу был цветослепым человеком. Он узнал об этом, когда ему было шестьдесят лет. На протяжении шестидесяти лет такой разумный человек, как он, не осознавал, что является слепым к цвету. К его шестидесятилетию кто-то послал ему в подарок костюм, но при этом забыл послать и подходящий галстук. Поэтому Шоу вместе со своим секретарем отправился на рынок, поскольку ему понравился пиджак, брюки - все было действительно самое лучшее. Поэтому он вместе с секретарем отправился подыскать подходящий галстук. И когда он искал галстук, - костюм был желтым, - он выбрал зеленый галстук.

Женщина-секретарь легонько подтолкнула его и сказала: «Это будет выглядеть не очень хорошо: зеленый галстук и желтый костюм. Это будет выглядеть странно».

И продавец сказал: «Да сэр, она права. Я тоже подумал об этом».

Он сказал: «Но разве они не одного и того же цвета - мой костюм и галстук?»

Они сказали: «Нет, это зеленое, это желтое».

Он сказал: «Боже мой! Я в жизни никогда не думал, что это два разных цвета». У него была слепота к зеленому цвету, он воспринимал его как желтый. Зеленый цвет для него совершенно не существовал. Многие люди всю свою жизнь остаются цветослепыми и так и не узнают об этом. То было простым совпадением... Если он прожил шестьдесят лет, ничего не зная, то мог бы прожить и еще сорок; нет проблем. То было простым совпадением.

Точно так же каждая псевдорелигия создает в вашем уме слепое пятно, и из этого слепого пятна она манипулирует вами.

Это слепое пятно создает вашу личность; а поскольку ваша личность создается слепым пятном, то вы не видите в ней ничего неправильного.

В ней все неправильно по той простой причине, что это не вы; это нечто наклеенное поверх вас.

Ваша личность исполняет желания других людей - она полностью уничтожает вас. И, естественно, когда вы покрыты раскрашенной бумагой, вы побоитесь выходить на дождь. Вы ведь знаете, что тогда вы начнете исчезать.

Вот вопрос: с одной стороны, я учу вас индивидуальности, а с другой стороны, я учу вас сплавляться с коммуной. Это кажется парадоксом; но парадокса нет.

Личность боится; именно поэтому личность не дает вам расплавляться во всех тех ситуациях, когда расплавление необходимо. Представляется абсолютно логичным, что личность должна бояться. Но индивидуальность никогда не боится расплавиться, ведь это ее природа; потерять ее невозможно.

Вы можете расплавляться в коммуне, и, расплавляясь, вы будете просто еще более подлинно индивидуальным, чем были раньше.

Каждый шаг - если вы осмеливаетесь расплавиться - будет отбрасывать прочь вашу личность, останется только индивидуальность.

Индивидуальность - это ваша неотъемлемое естество.

Ее никто не может отнять, ее никто не может украсть.

Если бы ее возможно было отнять, общество уже отняло бы ее; оно не упустило бы своего шанса. "Оно отняло бы индивидуальность у каждого ребенка сразу же после его рождения. Но, поскольку нет никакой возможности отнять ее, общество пытается применить другую стратегию: закрыть индивидуальность. Ее можно только закрыть или раскрыть.

Я учу вас расплавляться в коммуне, потому что это раскроет вас. Это уничтожит вашу личность.

Если вы слишком привязаны к своей личности, вы найдете оправдания для того, чтобы не расплавляться, но эти оправдания исходят от вашей личности, не от вашей индивидуальности. И чем раньше расплавится личность, тем лучше, поскольку в этом расплавлении вы впервые найдете, кто же вы. Вы удивитесь, поняв, что все, что было в вас, это всего лишь роль, подсказанная обществом, воспитателем, священником, родителями. Все они подсказывали вам, подготавливали вас к определенной карьере.

Я гостил в доме друзей в Амритсаре. Рано утром я вышел в сад. Ребенок моего друга, не более восьми лет, был уже там и собирал цветы. Увидев меня, он подошел ко мне, и мы разговорились. Я спросил: «Кем ты собираешься стать в жизни?»

Он сказал: «Моя мать хочет, чтобы я стал доктором, мой отец хочет, чтобы я стал инженером, мой дядя хочет, чтобы я стал ученым, моя старшая сестра хочет, чтобы я стал премьер-министром; а меня никто не спрашивает. А сам я еще не знаю. Если кто-нибудь спросит меня, как спросили вы, я не знаю, что сказать, кем я хочу стать».

Но так обстоят дела с каждым ребенком. Другие люди тащат его, заставляют его делать то или другое. Конечно, он причалит к какому-нибудь берегу, станет кем-нибудь, но он потеряет свое существо. Становясь кем-нибудь, он потеряет свое самое драгоценное сокровище.

Поэтому я учу вас сплавляться с коммуной.

Коммуна - это единственное приспособление, с помощью которого вы можете расплавиться.

То, что расплавится, не было вами, то была ваша личность. А то, что останется, будет вами.

Но прямо сейчас вы не знаете, кто вы.

И тот, про кого вы думаете, что это вы, это не вы.

То, что есть вы, конечно, не расплавится.

И то, что вы есть, откроется и вам, и всем другим. Это будет находка, она принесет вам потрясающую радость, экстаз.

Когда вы познаете, кто вы есть, все ваши страхи, фобии, умственные проблемы просто исчезают, испаряются, ведь они были лишь частью вашей личности.

Больше нет всех ваших внутренних конфликтов.

Есть только гармония и тишина, настолько мудрая, что невозможно представить себе.

А увидеть истинное существо человека - это увидеть все то, что стоит видеть, ведь отсюда открываются двери к существованию.

Поэтому-то я и учу вас всему тому, что поможет вам расплавиться.

Я учу вас любви, но не браку.

Я учу вас дружбе, или даже лучше, дружественности.

Я учу вас сплавляться с коммуной.

Коммуна - это не семья. Вы родились в семье... Вы должны кое-что понять о семье. Семья - это очень странный институт, и один из самых отравляющих институтов. Родители думают, что они владеют вами. Мать думает, что родила вас, отец думает, что дал вам жизнь: вы его кровь.

В моем детстве это была постоянная проблема с моими родителями. Я каждый раз протестовал, когда они упоминали или косвенно указывали на то, что я принадлежу им. Я говорил: «Это абсолютно неправильно. Забудьте идею о том, что я принадлежу вам. Да, я пришел через вас, но из-за этого вы не становитесь моим владельцем; я не ваше владение. Ребенок приходит через вас: вы всего лишь проход. Если проходы станут владеть, тогда любая дорога, по которой вы проходите, скажет вам: «Куда это ты идешь? Я владею тобой, я привела тебя сюда»

Мои родители говорили мне: «Нам ты можешь говорить все, что захочешь, но такие вещи не говори перед другими людьми. Если кто-нибудь услышит, как ты говоришь своему отцу: "Вы просто дорога"...»

Я говорил: «Но мне приходится говорить такие слова, потому что вы вынуждаете меня; вся вина ложится на вас. Вы начали - конечно, бессознательно, но это вы начали думать, что вы владеете мною». Отец хотел, чтобы я стал ученым, а я сказал ему: «Вы должны предоставить это мне. Я теперь достаточно зрелый человек, чтобы самому решать, в каком направлении мне двигаться. Я благодарен вам за то, что вы воспитали меня до такого состояния; но теперь, оставьте меня одного. И я говорю это не из какой-то неблагодарности; я благодарен вам за то, что вы сделали меня способным выбирать мой путь. Но однажды я должен сказать: "Теперь оставьте меня одного". Это шокирует, это ранит, но что делать? Причина в вас, ведь это вы хотите видеть то, что хотите видеть».

Отец редко сердился на меня, но в тот момент он очень рассердился; и в глазах каждого он был прав. Вся семья была согласна с ним. Все соседи были согласны с ним: «Какой смысл ходить в гуманитарный колледж и изучать философию? Ты ни на что не будешь годен».

В Индии многие университеты закрыли свои философские факультеты, в других университетах, где еще остались философские факультеты, на них поступают только девушки. У нас было только три студента - я и две девушки. И девушки поступили на этот факультет совсем по другой причине. Ведь на философском факультете профессора постоянно нуждаются в студентах, они боятся провалить их. Если к ним никто не придет, то их факультет закроют, и они станут безработными; поэтому они уговаривают студентов поступать... А для девушек диплом в Индии нужен только для замужества. С дипломом девушка получит богатого мужа из культурной семьи. Она немедленно перейдет в более высокие круги общества. До философии ей нет никакого дела.

Одним из моих профессоров был бенгалец, и он фанатично верил в безбрачие. На факультете философии всегда встречаются самые странные фигуры. Шел ли дождь или нет, было ли жарко или нет, солнце или нет, он всегда ходил под зонтиком, закрывая им почти все свое лицо, чтобы не видеть никаких женщин. Университет был полон девушек, и в его группе было две девушки. Из-за этих девушек он обычно преподавал с закрытыми глазами.

Это давало мне прекрасную возможность; я спал. На протяжении шести месяцев все шло очень хорошо. Однажды девушки не пришли, но было время моего сна, поэтому я уснул. В тот день он преподавал с открытыми глазами - я не думал, что он станет вести занятие с открытыми глазами. Поэтому он сказал: «Вы можете открыть свои глаза. Я знаю, что вы тоже верите в безбрачие».

Я сказал: «Вы так считали на протяжении шести месяцев? Я же просто спал. Я верю в сон, а не в безбрачие».

Он сказал: «Странно; а я думал, что вы такой же, как я, я чувствовал по отношению к вам большое уважение. Вы шесть месяцев обманывали меня».

Я сказал: «Я буду обманывать вас и в будущем. Это не обман, просто это время для моего сна. И было очень хорошо, что вы вели занятия с закрытыми глазами, потому что не было никаких неприятностей, никаких конфликтов - вас ведь никто не слушал».

«Этих девушек философия не интересует, а то, чему вы учите, это такой вздор, что когда я время от времени сквозь сон слышал вас, я просто отбрасывал все это. А эти две девушки не имеют ничего общего... Вы можете преподавать, вам платят за это. А эти девушки всего лишь отрабатывают свой диплом, чтобы потом найти хорошего партнера для брака».

«Я прихожу сюда только поспать, а вы приходите сюда преподавать; у вас другие представления. Я же не говорю вам: "Не беспокойте меня", - и вас я не беспокою. Я не храплю. Храпел ли я когда-нибудь?»

Он сказал: «Вы странный, вы заставляете шевелить мозгами! Вы ставите вопрос в таком направлении, где мне нечего... Вот сейчас вы спрашиваете о храпе. Возвращайтесь к нашему предмету».

Я сказал: «А я и говорю о нашем предмете. Я спрашиваю, не беспокоил ли я вас когда-нибудь? Если я вас никогда не беспокоил, то в чем вы меня можете упрекнуть? Я мог не слушать вас и с открытыми глазами. Этим занимались те две девушки, ведь философия совершенно не интересовала их. Пока вы ведете занятие с закрытыми глазами, они разговаривают об одежде, о своих сари, спрашивают, где достать, сколько стоит...? Вот чем они занимаются».

«Неужели я такой дурак, что стану слушать этих двух девушек и вас? Между вами и ими только я. Поэтому я просто сплю; это единственный способ сбежать от всего этого. И теперь вы прекрасно знаете, что я вас не обманываю. Если бы вы спросили меня раньше, я ответил бы вам точно так же; это было всего лишь ваше предположение. Вы предположили, что я тоже сторонник безбрачия, вы защищали эту идею».

Он очень боялся смотреть на женщин. И я сказал: «Теперь же, коль скоро вы поднимаете этот вопрос, я хотел бы сказать, что ваше безбрачие ничего не стоит. Вы не можете даже смотреть на женщин? Вы так боитесь их? Ваш зонтик - не что иное, как ваша трусость. Вы постоянно носите его по всему университету, и все смеются над вами. Люди не видят вашего лица, вы не видите лиц людей». Он обычно ходил так быстро, что никто не мог идти с ним рядом и разговаривать с ним. И у него была действительно хорошая походка - быстрая... прикрывшись своим зонтиком.

«Как долго будет этот зонтик охранять ваше безбрачие, скажите мне. И слышали ли вы из каких-нибудь священных писаний, что зонтик поможет оставаться безбрачным? Видели ли вы какие-нибудь портреты Махавиры, Будды, Кришны с зонтиком? Вы первый безбрачный человек в мире, который пытается быть безбрачным с помощью зонтика. И я прекрасно знаю, что вы подсматриваете; здесь на занятиях вы должны иногда подсматривать, на немного приоткрывать свои глаза».

Он сказал: «Но откуда вы знаете, ведь вы же крепко спите?»

Я сказал: «Откуда вы знаете, что я крепко сплю? Вы, должно быть, подсматриваете. Как долго вы можете держать свои глаза закрытыми? И потом вести занятие...»

Семья пытается что-то сделать из вас. Моя семья хотела, чтобы я стал ученым; они видели во мне потенциал. Я сказал: «Я понимаю, что, если я буду ученым, мне будут больше платить, меня будут больше уважать. Будучи философом, я, возможно, останусь безработным. Но пришло время, когда я должен выбрать свой собственный путь. Если он приведет в пустыню, я буду по крайней мере счастлив тому, что следовал своему пути; у меня ни к кому не будет претензий. Следуя вашему пути, даже если я стану великим ученым, я не буду счастлив, потому что меня заставили; это своего рода рабство. У вас есть сила заставить меня, но запомните, что я никоим образом не позволю что-либо навязывать мне».

В тот раз мой отец очень рассердился. Он сказал: «Хорошо, отправляйся на факультет искусств, но я не буду давать тебе никаких денег».

Я сказал: «Договорились. Деньги ваши; я не ваш. Если не хотите давать мне денег, это я понимаю. И я понимаю, что вы готовы давать мне деньги, если я пойду на научный факультет, поскольку тогда это будет соответствовать вашему желанию. Вы готовы давать мне деньги только при том условии, что я останусь под вашим контролем».

«Так что все совершенно ясно: вы используете деньги, чтобы заставить меня двигаться по определенному направлению, от которого я отказываюсь. Но, - сказал я, - вы пожалеете о том, что упомянули о деньгах. Неужели вы думаете, что можете заставить меня, угрожая, что не будете давать мне никаких денег?»

Я ушел из дома. На протяжении двух лет он непрерывно приходил ко мне и просил: «Забудь и прости меня. Мне действительно очень жаль, что я упомянул о деньгах. Я вижу твои трудности, и я их причина», - ведь по ночам я работал редактором газеты, чтобы заработать денег и днем ходить в университет. Но я говорил: «Как я могу принять деньги от вас?»

Однажды, когда на его глазах выступили слезы, я сказал: «Хорошо, если вы настаиваете, то просто кладите деньги на стол. Я не буду брать их из ваших рук. Со стола я их могу брать, потому что со столом у меня нет никаких проблем, нет неприятностей, нет конфликта». Так и продолжалось остальные четыре года. Он клал деньги на стол, а я брал их со стола, но не у него - «потому что, - сказал я ему, - эта стратегия безобразна».

Семья эксплуатирует каждого ребенка, потому что она обладает властью денег, престижа, численным перевесом. А ребенок - это просто ребенок; может ли он взбунтоваться? И семья отравляет ребенка: ты индус, мусульманин, христианин. Это отравляет ребенка: ты республиканец, ты демократ, ты социалист, ты коммунист. Это все время отравляет ребенка. И все это отравление накапливается и становится вашей личностью.

Коммуна - это не семья, или ваша настоящая семья.

Достаточно странно, что каждый мальчик ненавидит своего отца, каждая девочка ненавидит свою мать; но никто не скажет этого. На поверхности все очень вежливо и хорошо, тишь да гладь. А глубоко внутри - раны. Вы всю свою жизнь несете в себе раны, нанесенные вам в детстве. И эти раны работают так, что портят всю вашу сущность.

Например, я вижу, что девочка, которая ненавидит свою мать, ведет себя точно так же, как мать, - ведь откуда ей еще было выучиться? Мать была первой женщиной, которую она узнала. Она ненавидит ее, потому что мать заставляла ее быть тем, кем она не является, и что она теперь несет на себе как груз.

Поэтому она, с одной стороны, ненавидит мать; но, с другой стороны, это женщина, которую она знает наиболее близко. Поэтому в ее жестах, в ее языке, в ее реакциях, во всем она повторяет свою мать. Она как бы написана под копирку: личность, которую она несет на себе, - это личность ее матери. Не удивительно, что люди ненавидят и себя. Простая причина этого заключается в том, что личность, про которую они думают, что это они, является личностью, которую дали им люди, против которых они хотели бы восстать, но против которых они беспомощны.

Зигмунд Фрейд сделал об этом весьма важное замечание: идея Бога как отца возникла, должно быть, в качестве компенсации. Когда-то давным-давно, в доисторические времена, какой-то молодой человек убил, наверное, своего отца, потому что это было для него единственным способом стать собой. Но потом раскаяние за убийство отца...

У Зигмунда Фрейда не было исторических фактов об этом, но вывод его является психологическим, не историческим. Он говорит, что каждый мальчик будет ненавидеть своего отца. Он будет ненавидеть его постоянно.

Но ненависть к своему отцу возмущает сознание. Для утешения сознания человек начинает поклоняться отцу.

В Индии особенно, - ведь я знаю Индию лучше, чем какую-либо другую страну, - сын должен припадать к ногам своего отца, матери, всякого, кто старше его. Это просто способ помочь ему: припадая к ногам, он уравновешивает свою ненависть уважением, он чувствует облегчение от того, что уважает своего отца.

Если вы ненавидите своего отца, то я не думаю, что есть какая-нибудь другая необходимость припадать к его ногам. Может быть, иногда, время от времени, в знак признательности вы припадете к ним; но это не может быть формальностью, это может быть только неформальным событием. Сейчас вот люди припадают к ногам, но в этом нет чувства. Откуда взяться чувству? Внутри ненависть: вот человек, который испортил вашу жизнь.

Семья становится вашей основной единицей; поэтому если ваша семья конфликтует с соседями, то это ваша семья, - права она или нет, вы будете сражаться вместе со своей семьей.

Перед моим домом жил один золотых дел мастер - он был немного эксцентричным человеком. Одно из его эксцентричных действий заключалось в том, что всякий раз, когда он отправлялся на рынок или на реку, он запирал свой дом - даже если его жена, его дети были внутри. Он запирал свой дом снаружи и толкал дверь два или три раза, чтобы убедиться в том, что она действительно заперта. И если кто-нибудь вызывал в нем сомнение, - а я это делал постоянно... Я стоял за несколько домов от его дома и, когда он выходил на реку, говорил ему: «Сонджи, а это означает уважаемый золотых дел мастер, - не забыли ли вы проверить ваш замок?»

Он говорил: «Не забыл ли я?» - и возвращался обратно.

Однажды, когда он принимал омовение в реке, я сказал ему: «Сегодня вы позабыли».

Он сказал: «Действительно?»

Я сказал: «Я сидел напротив вас». И не домывшийся человек ринулся проверять.

Он был в каком-то конфликте с моим отцом - судебное дело о каком-то участке земли. Земля эта действительно принадлежала ему, но мой отец заплатил за нее его младшему брату. Этот младший брат сделал вид, что эта земля принадлежит ему, поэтому мой отец и заплатил за нее. А в день регистрации обнаружилось, что этот человек обманывал: земля принадлежит другому брату. Тот не возвращал деньги, а мой отец не давал управлять землей другому брату, которому она принадлежала; вокруг этого и было судебное дело.

Я сказал своему отцу: «Я приду, чтобы поддержать этого мастера».

Он сказал: «Что! Ты будешь свидетельствовать против меня?»

Я сказал: «Конечно. Я знаю, что вы заплатили, но это была ваша ошибка. Вам следовало бы узнать, кому принадлежит земля, прежде чем платить. А этот бедный золотых дел мастер, в чем его вина? Земля-то принадлежит ему. И, между прочим, он беднее вас; поэтому, если вы потеряете деньги, это будет лучше, чем если он потеряет землю, он ведь по-настоящему беден».

Мой отец сказал: «Но ты не понимаешь простой вещи... ты будешь против своего собственного отца?»

Я сказал: «Вопрос не в том, чтобы быть против своего собственного отца. Я не верю в это "правильно или неправильно, моя семья..." Я знаю, что ваше восклицание правильное, но в этом ваша ошибка; вы будете страдать. Я изводил этого бедного человека, так что теперь есть шанс помочь ему. Я буду помогать ему».

Семья хочет, чтобы вы были с ней. Я видел семьи, которые поколения за поколениями сражались друг с другом в судах, уничтожали друг друга, убивали друг друга на протяжении поколений. Ведь ваши отцы были против кого-то, - вы не имеете никакого отношения к тем людям, которые живут сейчас, они не сделали вам ничего плохого, - когда-то в прошлом, четыре, пять, шесть поколений тому назад... Вы можете и не знать имен тех людей, которые сражались, но вражда продолжается.

Семья пытается отсоединить вас от всего общества, как нация отделяет вас от другой нации. Это все та же стратегия разделения.

Коммуна - это не семья.

Никто здесь не отец, никто здесь не мать.

Никто здесь не брат и не сестра.

Никто здесь не муж и не жена.

Здесь вы только лишь индивидуальности, и эти индивидуальности решили жить свободно и поддерживать друг друга на жизненном пути свободы.

Никто никем не владеет.

Каждый находит поддержку в том, что он есть или чем он может быть.

Семья - это диктат.

Коммуна - это просто поддержка.

Я не даю вам даже наставлений, ведь даже наставления могут стать диктатом для вашего ума, ваш ум ведь создан обществом. Если я дам вам наставления, вы подумаете, что это заповеди.

Наставления - это не заповеди. Вы не обязаны следовать им, достаточно лишь понимать их. Потом вы последуете своим путем. Может быть, на вашем пути пригодится то, что я говорил вам, или, может быть, ничего не пригодится. Так что не нужно обращать это в веру.

Коммуна - это собрание свободных индивидуальностей — без насилия, без диктата, без требований - просто для поддержки и помощи. Ведь одному будет трудно; вы найдете, что почти невозможно быть собой в так называемом обществе, общество ведь не дает поддержки. Да, если оно и поддерживает, то поддерживает с условиями, это всегда торг, бизнес. Общество сделает для вас это, если вы готовы сделать для общества то: все это лишь только сделка, контракт.

Коммуна - это не бизнес, это не родственные отношения.

Нет контракта.

Всего лишь несколько людей, которые чувствовали себя в обществе, как в тюрьме, отбросили это и создали сообщество таких же бунтарей. Все они бунтари, и все они поддерживают друг друга. Всякого, кто хочет быть мятежным, всякого, кто хочет быть, коммуна поддерживает безусловно.

Но коммуна может существовать только в том случае, если вы сливаетесь с нею. Если вы держите себя особняком, коммуны нет, поскольку нет сообщества.

Поэтому я и говорю, чтобы вы растворили себя в коммуне.

И помните, что в этом растворении вы станете индивидуальностями. Вы не потеряете своей индивидуальности, вы обретете ее - это единственный способ обрести ее.

В обществе вы все время изменяете свою личность, но вы никогда не обретаете своей индивидуальности. Вы можете из католика перемениться в коммуниста, но это не создаст совсем никакого различия. Вы больше не будете ходить в Ватикан, но теперь в Кремль... святыми станут те красные звезды. Теперь Россия станет для вас святой землей.

Вы просто выбрались из одной канавы и упали в другую. Может быть, у них немного разные формы, но канава есть канава. Из одной тюрьмы вы перешли в другую. Конечно, пока вы переходите из одной тюрьмы в другую, как раз посредине вы ощутите немного вкус свободы. Не думайте, что это станет вкусом другой тюрьмы. Это всего лишь посредине.

Бегите! Не идите в другую тюрьму; бегите из любой тюрьмы. Никогда не возвращайтесь в структуру, потому что все структуры одинаковы.

Коммуна - это потрясающее духовное явление.

Вы с людьми, и все же вы одни.

Никто не нарушает вашей уединенности.

Каждый уважает вашу уединенность. Вы со многими людьми, вы все вместе, но никто не пытается навязать вам никаких условий, никаких связей, никакого рабства. Никто не берет с вас никаких обещаний на завтра, ведь завтра вы изменитесь, изменятся и другие люди. Кто знает, что будет завтра? Когда придет завтра, тогда и посмотрим.

У коммуны нет завтра, она живет здесь и сейчас.

И она живет полно, интенсивно, ведь мы живем не ради какой-то другой жизни.

Мы живем как цель для самих себя.

Католики живут для какой-то другой жизни; эта жизнь - всего лишь лестница. То же относится и ко всем другим религиям: этой жизнью нужно пожертвовать. Они все учат вас жертвовать - и они действительно жертвуют вами. Все вы как на бойне - на разных алтарях, в разных храмах, - но все вы как на бойне.

Единственный способ спасти себя от этих мясников, которые повсюду вокруг, - это объединиться с такими же бунтарями, чтобы путь революции стал сильным, основательным, поддерживающим сам себя. И тогда вы найдете, что каждый живет интенсивно, Мы живем не ради другого мира, так зачем же нам жить вяло, тепловато?

Мы должны жить по-настоящему жарко!

В Ахмедабаде я часто ходил на один мост, на котором находилась очень большая реклама. Мне нравилась эта реклама; всего лишь одно слово в ней было неправильным. Это была реклама какого-то прохладительного напитка. Реклама гласила: «Живи немного погорячее, но - потягивай при этом золотой напиток», - золотой напиток - это что-то вроде кока-колы. Они нашли по-настоящему хороший лозунг: «Живи немного погорячее», - но почему немного? В этом было мое затруднение. Потягивай что-нибудь, но почему немного?

Джаянтибхай возил меня через этот мост, и он обычно прибавлял ходу, когда появлялась эта реклама. А я просил его: «Джаянтибхай, подожди!»

Он говорил: «Именно поэтому я и еду быстрее; иначе вы снова увидите эту рекламу...»

И я сказал ему: «Этот рекламный щит очень философский - всего лишь небольшая ошибка, но все философы делают ошибки. Немного погорячее? - это задевает. Будьте по-настоящему горячими, ведь нет ничего, ради чего стоило бы жертвовать».

Все религии учат вас быть мучениками.

Все семьи учат вас быть мучениками.

Все нации учат вас быть мучениками.

Странное слово. Почему людей учат быть самоубийцами? Ведь мученик - это всего лишь красивое слово для обозначения самоубийства.

Никто не учит жить.

Никто не осмеливается жить.

Никто не учит вас, что вы можете быть немного более горячими, жаркими, - почему вы просто дымитесь без огня? Многие люди просто дымятся без огня.

Как долго вы дымились и как долго вы собираетесь дымиться?

Сделайте какой-нибудь огонь.

А когда есть настоящий огонь, нет дыма. Когда по-настоящему жарко, нет дыма. Горите как пламя, без дыма! Но все говорят вам держаться пониже. Почему? Такая короткая жизнь, зачем держаться пониже?

Прыгайте так высоко, как только можете.

Танцуйте так безумно, как только можете.

Расплавляйтесь так полно, как только можете.

И из этого горения, жизни, расплавления вы обретете свою подлинность, свою индивидуальность.

Индивидуальность никогда не боится.

Перед моим домом росло высокое тамариндовое дерево, тамариндовое дерево не очень крепкое, его ветви легко ломаются. Оно было очень высоким, и я постоянно забирался на него. Вся моя семья собиралась вокруг. Они говорили: «Остановись, дальше не надо!» Я же продолжал взбираться все выше и выше, а они кричали: «Ты слышишь или нет? Дальше не надо».

Я говорил: «Пока вы не прекратите кричать: "Дальше не надо", - я буду взбираться. Самое большее, я упаду - может быть несколько переломов; но высота так манит, она зовет меня наверх. Замолчите совершенно, тогда я остановлюсь». Когда они видели, что я добираюсь до точки, с которой падение было вполне вероятно, они замолкали. И это было условием: «Если вы не прекратите останавливать меня, я буду взбираться выше и выше».

Только мой дедушка говорил, бывало: «Не беспокойся ни о чем. Все эти люди трусы. Я и сам хотел бы полезть вместе с тобой, но я слишком стар, ты же всегда должен помнить о том, что я с тобой. Пусть себе кричат: "Остановись!"»