Беседа 18. ОДИН БОГ, ОДИН ПОСЛАННИК, ОДНА КНИГА – ОДНА БОЛЬШАЯ ЛОЖЬ

Беседа 18.

ОДИН БОГ, ОДИН ПОСЛАННИК, ОДНА КНИГА – ОДНА БОЛЬШАЯ ЛОЖЬ

17 декабря 1984 года

Бхагаван,

В чем разница между религией и культом? Ведь христиане все время называют нас культом. Кажется, что им трудно принимать нас как религию. Какая может стоять за этим причина?

Это сложный вопрос. Вы должны понять многое перед тем, как получите ответ на этот вопрос.

Религия - это индивидуальное переживание.

Только индивидуум может быть религиозным.

Культ - это учреждение, это организация, он не имеет к религии никакого отношения. Он от имени религии занят эксплуатацией. Он притворяется религией и живет прошлым.

Например, христиане скажут, что они имеют двухтысячелетнюю историю. Но прошлое мертво, оно - труп. Мы живем в очень странном мире. Когда жил Иисус, евреи не принимали его как религиозного человека: он и его последователи были «культом».

Иисус - религиозный человек, и поэтому вокруг него был аромат религии, и всякий, кто был чувствителен, восприимчив, стремился приблизиться к Иисусу. Это стремление к Иисусу не имело ничего общего с убеждением разума; оно скорее походило на любовь. Люди просто влюблялись в этого человека.

Религиозный человек никогда никого не обращает, но само его присутствие внушает многим людям стремление быть с ним вместе.

У религиозного человека нет последователей, только попутчики - религиозный человек не в состоянии оскорбить кого-то, называя его своим последователем.

Когда Иисуса распяли, произошла странная вещь, которая случается почти со всеми религиями. Люди того же типа, что распяли Иисуса, - раввины, священство... люди того же типа собрались вокруг мертвого религиозного явления, которое ушло, которого больше нет.

Похоже на аромат цветка.

Цветок уходит, аромат задерживается ненадолго - и затем теряется.

Религия не может быть непрерывной.

Она всегда, здесь и там, будет индивидуальной.

Один индивидуум становится просветленным, и внезапно люди начинают ощущать притяжение к нему, как если бы он обладал магнетической силой.

Иисус не интеллектуал; он даже не имеет образования. Он не теолог; он не может вести спор в поддержку Бога или религии. Во всех его поучениях нет аргументов, это утверждения, высказывания.

Философ спорит, религиозный человек утверждает.

Философ спорит, потому что он не знает; посредством аргументации он хочет прийти к заключению. А религиозный человек знает заключение. Он высказывает его, это декларация — и он также знает, что нет способа доказать эту декларацию. Ни один аргумент не подойдет в качестве поддержки доказательства.

Но когда этот магнит исчезает...

Священник - это самая хитрая часть человечества, и самая умная. Он бизнесмен, он видит возможность большого бизнеса. Пока жив Иисус, быть с ним опасно. Ни один бизнесмен не приблизится к нему - только азартные игроки могут решиться на это и быть с Иисусом. Быть с ним опасно: его могут распять, вас могут распять.

Но коль скоро он умер, появляется великая возможность для бизнеса. Тогда начинают собираться люди нового типа: священники, папы, имамы, раввины - образованные, обученные, догматичные, имеющие запас аргументов для спора. Они создают догму, вероучение, кредо. Они создают культ.

Культ создается на мертвом теле религиозного человека.

Христианство — это культ.

Фридрих Ницше говорил, бывало... и я чувствую, что он обладал потрясающим качеством видеть определенные вещи, мимо которых другие люди проходят. Этот человек был сумасшедшим, но иногда сумасшедшие люди обладают очень острым разумом. Может быть, в этом и причина того, что они сошли с ума. Фридрих Ницше говорит: «Первый и последний христианин умер на кресте две тысячи лет тому назад. С тех пор не было вообще ни одного христианина». И он абсолютно прав.

Единственным христианином был Иисус, хотя он никогда и не знал слова христианин. Он знал только арамейский язык, язык, на котором он разговаривал, и немного древнееврейский, язык, на котором разговаривали раввины. Но у него не было понятия о греческом. Слово «Христос» - это греческое слово, а слово христианин происходит от слова «Христос». Иисус ни разу в жизни не слышал слов «христос» или «христианин». На древнееврейском для Христа есть слово «мессия», поэтому Иисус знал слово «мессия».

Но когда он умер... И было очень странно, что, когда он был жив, жил переполненной жизнью, был готов делиться, отдавать, изливать свое бытие в их бытие, люди избегали его. Но когда он умер, священники не упустили своей возможности.

Священники немедленно собираются вокруг мертвого тела Будды, Иисуса, Лао-цзы и немедленно создают катехизис.

Они начинают на мертвом теле строить церковь.

Если Иисус вернется, то папа будет первым человеком, который попросит снова распять его, ведь Иисус будет мешать всему бизнесу. Именно это он и делал, когда был здесь последний раз.

Почему так рассердились раввины? Бизнес шел так хорошо, все установилось, все были довольны, и вдруг это человек, Иисус, приходит и начинает возмущать людские умы. Из-за него люди начинают думать, искать... Учреждение не может допустить такого человека, ведь если вы начнете искать и находить, то вскоре вы найдете, что учреждение стоит на мертвом теле.

Я слышал о том, что как-то раз епископ Нью-Йорка позвонил папе, дальний звонок, и он был по-настоящему в очень трудном положении. Он сказал папе: «В церковь вошел похожий на хиппи человек, и когда я спросил его: "Кто вы?" - он сказал: "Вы не узнаете меня? Я ваш господь Иисус Христос". И трудность состоит в том, что он действительно в точности похож на Иисуса Христа. Что мне делать в такой ситуации?»

Папа сказал: «Идиот! Сейчас же звоните в полицию. Если это просто хиппи, нет проблем. Если же он на самом деле господь Иисус Христос, то пусть его поскорее посадят в тюрьму, пока он не причинил никаких бед - и пошевеливайтесь. Если это господь, сразу же звоните в полицию, и побыстрее его в тюрьму».

Та же неприятность будет и здесь. Иисус обещал в Библии: «Я вернусь», - но я могу авторитетно заявить вам, что он не придет, - одного переживания было достаточно. Кто захочет, чтобы его распяли еще раз? И в тот раз было, по крайней мере, одно утешение: там были евреи, ортодоксальные, традиционные; они могли и не понять той революции, которую он принес с собой. На этот раз не будет и такого утешения. Будут христиане, его собственный папа, и они распнут его.

В прошлый раз Иисус молил Бога: «Прости этих людей, ибо они не ведают, что творят». Что он будет делать на этот раз? Он должен будет молить так: «Прости этих людей - они прекрасно знают, что творят». Но они сделают все то же самое.

Культ - это бизнес, бизнес религиозного вида.

В нем есть религиозный жаргон.

В нем нет переживания.

Да, когда-то в прошлом, может быть, был цветок, но его нет. Прошли столетия, и с тех пор священник продолжает притворяться, что это он представитель того аромата. Никто не может представлять аромат: он приходит вместе с цветком, вместе с цветком он уходит.

Но священник может сделать искусственный цветок из пластика, может даже опрыскать его французскими духами. Именно этим он и занимался во всех религиях.

Религия мятежна, обязана быть такой, поскольку религия начинает говорить вещи, противоречащие традиции, ведь может существовать только одно из двух: или масса, неразумная толпа-ум, которая создает традицию, или человек, подобный Иисусу, или Будде, или Махавире.

Они одни.

И то, что они говорят, может быть понято только немногими избранными.

То, что они приносят с собой в этот мир, настолько из иного мира, что если вы не в состоянии войти с ними в сердечный контакт, то вы и не поймете их, - вы поймете их неправильно.

Иисус понят неправильно.

Сократ понят неправильно.

Аль-Халладж Мансур понят неправильно.

Всякий раз, когда вы находите религиозного человека, будьте уверены, что все вокруг него будет понято неправильно. Но когда он умирает, все устанавливается. Когда он умирает, священство начинает свой новый бизнес.

Теперь евреи отстрадали почти как от сердечного приступа почти две тысячи лет по той простой причине, что упустили такой бизнес. Христианство теперь - самый большой бизнес в мире... а они упустили его. А евреи не те люди, чтобы промахиваться там, где есть бизнес; у них на него чутье.

Я слышал одну историю... на протяжении столетий происходило так, что каждый год, в определенный день, в Ватикане главный раввин города приходит со свитком в руках на площадь Святого Петра, где его ждет папа. Собираются тысячи евреев и христиан, чтобы посмотреть на встречу папы и главного раввина, но что происходит между ними, никто не знает. Раввин кланяется, передает свиток папе. Папа кланяется - вот и все.

На следующее утро свиток отсылается к раввину обратно, чтобы он хранился там до следующего года. На протяжении двух тысяч лет ни один папа не побеспокоился заглянуть в него, но этот папа-поляк проявил любопытство: что это такое? Что это за обычай, который продолжается так много лет? Каждый раз раввин передает свиток папе и на следующее утро его отправляют обратно, церемонно, - но тот же свиток возвращается обратно. Что на самом деле содержится в нем? Он развернул свиток. Свиток был очень древним - две тысячи лет. И знаете, что он в нем нашел? Это был счет за последнюю вечерю! Евреи все еще спрашивают: «Хотя бы заплатите за это». И конечно, Иисус умер, не заплатив, так что...

Религия, как правило, восстает против мертвой традиции, бессмысленных обычаев.

Дать рождение новому человеку, новому сознанию - это революция.

Культ не касается нового человека. Культ не хочет, чтобы новый человек родился вообще когда либо, поскольку со старым все так просто, зачем создавать себе неприятности? Кто знает, каким будет этот новый человек?

И они правы. Новый человек будет источником неприятностей. Он не будет просто так принимать всякие идиотские концепции; он будет задавать вопросы. Он не будет человеком, исполненным веры. Он будет в основном человеком, который спрашивает. Он будет сомневаться - он не будет верить.

Религиозный человек сомневается, но не верит. Он спрашивает, к этому ведет его сомнение; и он спрашивает до тех пор, пока сам не находит ответ. После этого нет места для веры - он знает.

Если вы спросите у него: «Вы верите в Бога?» - он скажет: «Нет». Вы будете удивлены - религиозный человек, и говорит «нет»! Если же вы спросите его: «Вы религиозный человек, и говорите, что не верите?» — он ответит: «Да, я повторяю снова: я не верю, потому что знаю; вера - это для тех, кто слеп. Слепой верит в свет, человек с глазами знает. Вы верите в свет?»

Верующие покорны, готовы к подчинению, готовы покориться любой идиотской концепции.

Теперь спросите христианина: «Что вы имеете в виду под рождением от девственницы?» А в это верит каждый христианин; если вы не верите в это, вы в большой степени не христианин. Всего лишь несколько дней назад одного епископа в Лондоне выгнали с его епископства за то, что он сказал: «Я не верю в девственное рождение».

Если вы не верите в девственное рождение, тогда вы не христианин, так какое же право вы имеете быть епископом? Вы распространяете в умах людей опасные идеи. Завтра вы скажете: «Я не верю в Святого Духа». Обязательно случится так, что вы спросите: «Кто этот парень, этот Святой Дух? Делает такие не святые дела, сделал беременной девственницу Марию, и все еще остается Святым Духом!»

И если вы сомневаетесь в девственном рождении и Святом Духе, то как долго вы сможете верить в Бога? Ведь из всей троицы вы уже сомневаетесь в двоих. Этого третьего вы не видели, и вы не встретите человека, который видел его. Будут цитировать писание, но писания не могут удовлетворить религиозного человека. Он хочет сам ощутить вкус истины. Но для культа это создает трудности.

Культ может быть любым: индусским, мусульманским, христианским, еврейским; это не имеет значения - все это культы.

Может быть, в начале его был религиозный человек. Я говорю «может быть», потому что священники настолько хитры, что могли построить церковь даже без мертвого тела реального религиозного человека; в этом нет такой уж большой необходимости.

Мне вспоминается одна небольшая история. Молодой черт вбегает к главному черту и говорит: «Быстро сделайте что-нибудь; только что один человек нашел истину. Я прямо оттуда. Нужно что-то делать. Его истину нужно уничтожить, иначе он погубит все наше дело».

Это очевидно, ведь если люди становятся истинными, если люди начинают открывать истину, то какой бизнес останется у чертей? Но старый черт рассмеялся и сказал: «Ты еще слишком молодой, ты новичок в бизнесе. Наши люди уже там».

Он сказал: «Но я никого не видел».

Старый черт сказал: «Тебе нужно потратить немного больше времени, чтобы понять. Ты видел священников вокруг этого человека?»

Он сказал: «Да».

Черт сказал: «Это наши люди. Они не позволят истине никуда разойтись. Они сделают из нее догму, и они не оставят человека, нашедшего истину. Пусть себе находит. Они окружат его; они станут посредниками между ним и массами, они наши агенты».

Все священники - агенты дьявола.

Они не заинтересованы в истине, не заинтересованы в поиске предельной реальности. Их интерес заключается в том, как эксплуатировать страх человека, жадность человека.

Они эксплуатируют ваш страх, создавая ад.

Они эксплуатируют вашу алчность, создавая небеса.

Они эксплуатируют ваше беспомощное состояние, создавая Бога.

Они дают вам писания, мантры, молитвы и говорят: «Вот это спасет вас; вы под защитой. Вам не нужно беспокоиться, вы не беспомощны. И мы всегда между вами и Богом - вы можете положиться на нас».

Они совсем не знают Бога.

Они не имеют к Богу никакого отношения.

Но Бог - прекрасная концепция для того, чтобы эксплуатировать людей, которые чувствуют себя психологически больными, испуганными, - и в этой ситуации находится все человечество.

Всякий раз, когда приходит религиозный человек, он начинает преобразовывать вас, не утешать, поскольку утешением не уничтожить ваши болезни.

Только путем преобразования вы можете стать абсолютно самими собой, вы можете быть абсолютно удовлетворены собой и всем существованием.

Но священник не хочет, чтобы вы были удовлетворены. Он хочет, чтобы вы оставались недовольными; иначе зачем вам отправляться к священнику? Для чего? Он не хочет, чтобы вы становились смелыми. Он хочет, чтобы вы оставались трусами навсегда, потому что только трусы будут приползать к его ногам. Зачем смелому человеку приходить к нему? Нет необходимости.

Религиозный человек разрушает необходимость в культе; поэтому всякий раз, когда появляется религиозный человек и вокруг него образуется атмосфера религии, все культы будут против него.

Вот вам и странная ситуация - христиане называют культом нас! А культ - это они. Индусы называют нас культом; культ - это они, поскольку их религиозные люди умерли две тысячи, три тысячи, пять тысяч лет назад. И никто не знает, был ли на самом деле в начале какой-нибудь религиозный человек вообще, или с самого начала все это был лишь вымысел.

Георгий Гурджиев, один из самых проникновенных интеллектов этого столетия, говорил: «Иисуса Христа никогда не было. То было всего лишь театральное представление; а потом, постепенно, священники поняли, что это представление можно использовать: "Сделаем из него историю"». Одно верно, что за исключением христианского Нового Завета нигде больше нет упоминания об Иисусе Христе, ни в одном священном писании.

Если бы был человек калибра Иисуса, то невозможно представить себе, чтобы где-нибудь в еврейских писаниях не встретилось его имя, - особенно когда он был распят. Распятие делает его имя историческим. На самом деле, сейчас мы знаем историю только по Иисусу: до рождества Христова, после рождества Христова... вот так мы знаем историю. Этот человек становится центральной точкой во всей нашей истории. Такой важный человек - и нигде не упоминается: ни в еврейских писаниях, ни в римских текстах - Иудея ведь находилась под правлением Римской империи.

В римских записях Иисус должен был бы упоминаться. Если вы распинаете человека, он, по крайней мере, заслуживает места где-нибудь в бюрократических книгах. Но нигде, кроме этих четырех Евангелий, написанных четырьмя его учениками... он просто не существует. Если потерять эти четыре Евангелия, то Иисус становится просто слухом. Гурджиев настаивал на том, что он был просто слухом, сплетней, а хитрые люди использовали основанное на этом театральное представление и сделали из него исторический факт - и конечно, это великий бизнес!

Так и должно быть: пока я здесь, никто не будет воспринимать вас как религию.

И вы - религия, только пока я здесь.

В тот момент, когда я уйду, лучше всего - распространиться подобно аромату.

Хуже всего - стать культом. .

Тогда эти люди - христиане, и иудеи, и индусы, и мусульмане - также признают вас как религию. Они признают вас как религию только в том случае, когда вы станете культом. Вы видите странную логику мира? Когда вы потеряете контакт с жизненным переживанием, тогда, конечно, вы так же мертвы, как и они, и, конечно, мертвые люди не спорят. И один мертвый человек уважает другого мертвого человека - это просто вежливость, хорошие манеры.

И могут ли мертвые люди испытывать уважение к живому человеку? Они мертвы; это задевает их. Они не знают; это задевает их. Они имеют лишь верования - и кто знает, являются ли эти верования истинными или нет. На земле три сотни религий, три сотни различных догм, вероучений. Как вы думаете, могут ли быть все три сотни истинными?

Истина может быть только одна.

Ее можно высказать по-другому, но из нее нельзя сделать двух вероучений. Языки могут быть разными. Концепции могут быть разными, но любой может увидеть, что эти концепции касаются одной и той же истины.

Вы должно быть слышали рассказ о пяти слепых людях, которые пришли посмотреть на слона. Прежде всего, слепому не следует ходить смотреть на что-либо; это абсурд. Но им было очень любопытно, вся деревня была в напряженном ожидании, поскольку слон приходил в эту деревню впервые. Поэтому они тоже решили: «Пойдем».

Видеть они не могли, но сказали: «По крайней мере, мы можем его ощупать и тогда увидим, какой этот слон». И все впятером они ощупали слона, конечно, в разных местах. Кто-то ощупал ноги слона и сказал: «Я нашел его. Слон похож на столб, такие же столбы есть у нас в храме, в точности как мраморный столб ».

Другой человек сказал: «Ты идиот, ты, наверное, ощупываешь какой-то столб, потому что я вижу совершенно другое». Он ощупывал ухо слона и сказал: «Он похож на веер».

В Индии, жарким летом, до того, как появилось электричества, использовались веера, подвешенные к потолку. И один человек, бедный человек, должен был целыми днями тянуть за веревку, привязанную к вееру, тогда веер давал вам, по крайней мере, богатым людям, прохладный воздух. Или же по обеим сторонам от вас стояли люди с двумя большими веерами в форме слоновьего уха и овевали вас.

Поэтому второй человек сказал: «То, что ты говоришь, невозможно ».

Третий возразил им обоим, а четвертый возразил всем троим. Тогда пятый сказал: «Вы идиоты; не надо было идти с вами, потому что это не что иное, как кисточка», - он держался за хвост. «И так много шума из ничего; просто кисточка, подвешенная к чему-то... Я не знаю, к чему она подвешена, потому что не вижу». Весь обратный путь домой они спорили друг с другом.

Но как вы можете найти решение, если слепы? Вы должны воспринять вещь, которую не видите. Если вы не воспримете ее, то тогда будут неприятности.

У этих культов нет глаз. Я спрашивал епископов, раввинов, шанкарачарьев, джайнских монахов, буддийских бхикку: «Вы пережили это? И будьте хотя бы раз искренними и правдивыми?»

И все они говорили мне: «В частной беседе мы можем сказать, что не переживали этого, но на публике, если вы спросите нас, мы будем абсолютно отрицать, что когда-нибудь говорили что-нибудь подобное. Ведь на публике мы должны притворяться. Мы научились...»

Когда я впервые выступал в Бомбее в 1960 году, вместе со мной выступал один джайнский монах. На этой встрече мы выступали вдвоем. Он выступал передо мной, потому что был хорошо известной личностью; я же был абсолютно неизвестен. Когда он закончил и поднялся я, люди начали уходить из зала, потому что меня никто не знал. Я вынужден был сказать этим людям: «Всего лишь пять минут, остановитесь там, где вы есть. Через пять минут можете или оставаться, или уходить». Конечно, они остались, потому что я просил всего пять минут, и выглядело бы не очень хорошо, если бы они ушли просто так.

Я сказал: «Всего на пять минут- посмотрите на часы и через пять минут вы освободите зал; оставаться здесь не будет нужды. Но за эти пять минут я хочу высказать несколько вещей. Первое: этот человек, который говорил до меня, ничего не знает; он просто неумный человек!» Многие из тех, что стояли, сели. Я сказал: «На пять минут встаньте! Постойте пять минут, потом вы можете или сесть, или уйти».

Этот человек говорил о Махавире, основателе джайнизма. Первоначальным именем Махавиры было Вардхамана. Имя Махавира была присвоено ему потом. «Махавира» означает очень смелый, великий воин, - потому что в джайнизме истина должна быть завоевана. В этом точный смысл слова «джайна»; джайна означает завоеватель. Джайнизм означает: религия, которая учит, как завоевать истину, - и Махавира завоевал ее, поэтому и изменили его имя с Вардхамана на Махавиру. Теперь имя Вардхамана почти забыто.

Тот монах говорил: «Вардхамана родился сыном царя», и «Вардхамана отрекся от дворца, от царства», и «Вардхамана понял». Он использовал оба имени - Вардхамана и Махавира -без всякого затруднения, и все присутствующие в зале были джайнами, поэтому понимали его.

Но я сказал: «Этот человек не понимает, что он говорит о двух разных людях, он совершенно запутался». Люди посмотрели на меня. Я сказал: «Вардхамана - это один человек; Махавира - совершенно другой. Когда умер Вардхамана, тогда родился Махавира; они никогда не встречались». Этот человек говорил так, как будто они были на самом деле одним человеком, и он говорил, что Махавира родился, чтобы спасти всех вас от страданий, от несчастий.

Я сказал: «Это ложь, потому что сам Махавира сказал: "Никто не может сделать вас несчастными и никто не может сделать вас счастливыми, кроме вас самих". Поэтому как может он спасти весь мир? Он не может спасти даже одного человека. Сам он говорит истину: "Это вы причина ваших страданий. Если вы поймете причину ваших страданий, вы прекратите их". Ваша природа - это восторг. Страдание - это ваше усилие, ваше великое завоевание, ваш успех».

«Чтобы быть страдающими, вам нужно встать на голову, ногами кверху. Вам нужно быть совершенно неестественными, плыть против течения. Чтобы быть восторженными, блаженными, вам нужно всего лишь плыть вниз по реке. Вы просто в состоянии всеприятия - вы просто позволяете своей природе быть такой, какая она есть. Махавира говорит: "Никто не может заставить вас страдать. Никто не может сделать вас счастливыми", - а этот бедный парень говорил, что Махавира родился, чтобы спасти весь мир».

Я сказал: «Пять минут прошли, теперь вы можете решать: или вы садитесь, или вы уходите». Все они сели, монах же был очень потрясен. Зал был снабжен системой кондиционирования воздуха, но он начал покрываться потом. Он все-таки был искренним человеком, и когда я кончил, он прошептал мне на ухо: «Можете ли вы всего на десять минут зайти в мой храм? Я не могу прийти к вам, - иначе я сам пришел бы, - потому что мои последователи не разрешат мне никуда пойти»... такой великий монах, с таким большим числом последователей, и собирается встречаться с каким-то неизвестным человеком, который, к тому же, сделал из него посмешище, который критиковал его со всех сторон.

Я сказал: «Нет проблем; я приду».

Я пришел туда. Собралось около тысячи людей, потому что люди узнали, что я собираюсь прийти, и они видели, что произошло утром. Но монах сказал: «Я хочу поговорить с ним с глазу на глаз, поэтому, пожалуйста, останьтесь снаружи; мы удалимся в маленькую комнату». Мы вошли внутрь. Он закрыл дверь и начал плакать, рыдать, лить слезы... ему было, наверное, лет семьдесят.

Я сказал: «Но почему вы плачете?»

Он сказал: «Я плачу, потому что впервые почувствовал, что ничего не знаю. Пятьдесят лет, - ведь когда я стал монахом, мне было двадцать, - пятьдесят лет я учил людей так, словно бы знал. Я позвал вас, чтобы просто покаяться в том, что я ничего не знаю. Я не могу сказать этого перед людьми, - я недостаточно смелый, - ведь если я скажу это перед людьми, меня выбросят вон».

«Пятьдесят лет я не работал. Пятьдесят лет мне поклонялись. За мной ухаживали; тысячи людей считали меня своим Учителем, и если я скажу, что не знаю, они убьют меня. Они скажут: "Зачем же вы пятьдесят лет обманывали нас?" Им я ничего не могу сказать, но я хотел облегчить свое сердце перед вами - я не знаю. Сначала я был потрясен, разгневан тем, что вы сказали утром, но когда я начал думать об этом, я понял, что все правильно».

«Сначала я думал встать и начать спорить с вами, но я ясно увидел, что ни один аргумент не поможет мне - ведь я не спорю; то, что я говорю, - я просто утверждаю». Он сказал: «Я хотел бы познать себя. Хватит верить - пятьдесят лет потрачены напрасно; а я все еще стою на том же месте, с которого начал».

Такое случалось со многими религиозными лидерами, когда они общались со мной. В одиночестве они признавали то, что я говорил, но на публике они имели другое лицо, другую маску. Эти люди, - они могут быть христианами, они могут быть иудеями, они могут быть индусами, - они не знают... ведь знание - это не функция толпы. Я вижу, вы видите, но нет никакой возможности для того, чтобы мы оба видели с одного и того же места.

Вы не можете видеть через мои глаза. Я не могу видеть через ваши глаза.

Я не могу стоять в вашем пространстве, там, где стоите вы, и вы не можете стоять в моем пространстве, там, где стою я. Точно так же и религия абсолютно индивидуальна. А когда вы организуете ее, ее тут же забирает священство. Если человек, который ощутил переживание, жив, он может попытаться удостовериться, что религия не становится культом.

В этом состоит все мое усилие.

Поэтому, пока я с вами, религия не станет культом. Но когда я уйду, избежать этого будет очень трудно, ведь до сих пор в мире было так много религий, но успех не сопутствовал никому.

Кришнамурти старался изо всех сил. Никто не сделал так много против того, чтобы превратиться в культ, но кажется безуспешно. В 1925 году он распустил организацию. Для него была создана организация «Звезда Востока», имевшая целью распространение его истины и его переживания по всему миру. Он распустил организацию. Он вернул первоначальным владельцам замки, и деньги, и земли, и все, что было пожертвовано на его организацию. И он сказал: «Мне не нужны последователи».

С того времени он непрерывно говорил: «Никто не является моим последователем», - но есть люди, которые говорят: «Мы - последователи Кришнамурти». Что теперь поделаешь? И он еще жив, и каждый день он говорит: «Никто не является моим последователем, я не лидер вам, не Учитель, никто». Но люди повторяют эти слова и говорят: «Мы - последователи Кришнамурти».

Когда Кришнамурти умрет, они снова соберутся вместе, потому что Учитель умер и нужно что-то сделать в его память - построить храм, построить церковь, построить мемориал, построить организацию, - чтобы его истина продолжала жить.

Истина - это не какая-то вещь.

Это не вещь, которую можно сохранить, законсервировать. Она исчезает вместе с человеком, который пережил ее.

Можно ли сохранить любовь? Могут быть двое великих влюбленных, и вы видите, как происходит между ними великая любовь; но можете ли вы сохранить, законсервировать это явление? Эти двое влюбленных умрут; можете ли вы сохранить их атмосферу, то преображение, которое случалось между ними? Можете ли вы? Это не вещь; ее нельзя держать в руках, ее нельзя положить на депозит. Вам не удастся построить из нее храм, или церковь, или вероучение.

Любовь случается между двумя людьми - с истиной еще сложнее: она случается единственному отдельному человеческому существу. В любви есть хотя бы двое, и есть в ней что-то видимое и снаружи. Наблюдатель может заметить что-то неуловимое, но все-таки постижимое, что протекает между двумя людьми. Это можно увидеть в их глазах, в их лицах.

Однажды я ехал на поезде, и со мной была одна пара, очень старая пара, испанская пара. Они приехали в Индию, чтобы путешествовать. Мужчине было, наверное, около восьмидесяти, женщине - около семидесяти пяти; им полагалось бы быть уже в могилах. Но я был удивлен, видя их любовь, - ведь мы вынуждены были пробыть вместе двадцать четыре часа, - во всем, что они делали, в самой маленькой вещи. Свою любовь нужно показывать не в больших вещах, но в самых маленьких... я же мог почти дотронуться до их любви. Она была настолько явной, что ее можно было видеть. Я спросил этого старого человека: «Это редкое явление; как долго вы вместе?»

Он сказал: «Если считать по годам, то мы пробыли вместе, по крайней мере, шестьдесят лет, - ей было пятнадцать, когда я встретил ее впервые, - но эти шестьдесят лет не кажутся мне шестьюдесятью годами; все они пронеслись как одно краткое мгновение, сконденсированное мгновение, мгновение здесь и сейчас. Я никогда не думаю обо всех тех мгновениях, которые прошли, потому что это мгновение содержит все остальные».

Но когда эти люди уходят, вы не найдете того аромата, той ауры, того чувства. Оно уйдет тоже; оно так тонко.

С истиной даже еще труднее, потому что отдельная индивидуальность переживает свое собственное бытие и настолько полно восторгом, что если вы позволите, она может переполниться; если вы доступны, она может войти в вас.

Если вы колеблетесь и сопротивляетесь... это явление настолько деликатно, что небольшое сопротивление с вашей стороны, - и вы упускаете его.

Поэтому всякий, кто приходит сюда с определенным предубеждением, с определенным умонастроением, с определенной идеей, упустит меня.

Если человек приходит сюда открытым, уязвимым, тогда он ощутит вкус чего-то религиозного, он почувствует запах чего-то религиозного.

И вот единственный путь познать религию: быть в тесной близости к религиозному человеку. Это как инфекция.

Но вы не добьетесь ее, даже если крепко обнимете этого папу-поляка. Ничего не будет... поляк - это просто поляк. Он тоже может крепко обнимать вас, он может сокрушить ваши кости, ведь объятия поляка немного тяжелы для ребер. Но вы не найдете ничего.

Я встречал тысячи людей, которые были известны как великие религиозные учителя и наставники. Индия настолько полна мудрецов и праведников, что вы можете встретить их повсюду. Их не нужно искать. Это они ищут вас и сражаются за вас: «Вы принадлежите мне, не себе», - кто схватит вас первым. Но все они - часть определенного культа, повторяют как попугаи, - точно как попугаи, или вы можете сказать, как компьютеры, - священные писания, великие слова. Но слова обозначают только то, что имеет человек.

Когда Иисус говорит «истина» или Будда говорит «истина», это слово имеет значение. Когда буддийский монах говорит «истина», значения нет в нем; это пустое слово, в нем нет содержания.

Вы спрашиваете, почему они не могут воспринять вас как религию. Это очевидно: они же на рынке; каждый продает и торгует навынос своим собственным товаром. Теперь приходите вы как конкурент и начинаете продавать новые вещи, более привлекательные, поскольку они более живые.

Они пугаются, что их молодые люди, их маленькие мальчики, их юные дочери могут быть привлечены вами - и они действительно привлечены, и они правы. И это побуждает их к таким причудам: они должны были бы ходить в церковь или в синагогу - что они делают здесь в Раджнишпураме? Они должны слушать раввина, священника - что они делают здесь?

И конечно, когда они видят вас, они не могут себе этого представить. У них есть определенная идея: вы должны соответствовать этой идее, тогда вы религиозны. И конечно, я стараюсь делать все, что в моих силах, чтобы вы не могли соответствовать ничьей идее - включая и мою! - чтобы вы могли быть только собой.

Весь мой религиозный подход заключается в том, чтобы вернуть вас к себе.

Вы были украдены.

Вы были закрыты, вы были всеми возможными способами обусловлены. Вам закрыли все двери к себе.

Вся же моя работа заключается в том, чтобы проделать в вас двери и окна.

И если я смогу устранить все эти стены и оставить вас прямо под открытым небом, то тогда вы узнаете, что такое религия.

Но вы не должны соответствовать ничьей религиозной идее.

Они назовут вас всевозможными именами. Для них культ — это вещь, достойная осуждения, поэтому они называют вас культом.

Как раз на днях я видел дискуссию по телевидению с участием одного раввина и двух христианских священников, - один, наверное, был католиком, другой протестантом, или что-то вроде этого, различных вероисповеданий, - которые обсуждали меня и то, что происходит здесь. И раввин сказал: «Это культ».

Ведущий передачи спросил его: «Что такое культ и в чем разница между культом и религией?» И с тем, что сказал раввин, я полностью согласен, но совершенно по другой причине.

Раввин сказал: «Культ - это там, где есть харизматическая личность, обаятельная личность, и люди оказываются загипнотизированными, магнетизированными этой личностью, собираются вокруг него; а когда этот человек умирает, люди рассеиваются — не создается никакой традиции. Вот что такое культ».

Когда он говорит это, я говорю в точности то же самое, но по другим причинам. Он говорит: «Если культ переживает смерть своего основателя, тогда он становится религией». Пока жив Иисус, это культ, потому что из-за его харизматической личности... Когда Иисус умирает, культ становится религией... очень странная идея: религия рождается из культа. Культ не должен быть вещью, достойной осуждения; он является матерью религии, религия исходит из его чрева. Он является потенциалом религии.

Но он говорил: «Культ обязан исчезнуть, потому что он связан лишь с харизматической личностью, с ее харизмой, с ее обаянием, с ее магией, которая удерживает людей вокруг него. Когда он уходит, тогда больше не за что держаться. Тогда люди рассеиваются и культ умирает». Я говорю, что это в точности определение религии.

В более разумном мире не будет традиции. Будут рождаться религиозные люди, и с религиозными людьми будет случаться и религия. Придет гораздо больше людей, подойдут близко к нему и будут пить из его колодца. Иисус говорит: «Ешьте меня, пейте меня». Да, они будут есть, они будут пить и они преобразуются во всем этом процессе. А когда религиозный человек уйдет, не будет, конечно, необходимости создавать религию, потому что традиция умрет.

Да, вы любили своего отца, но когда он умер, вы положили его в могилу. Вы не сказали: «Он был моим отцом, как могу я класть его в могилу или на погребальный костер? Я буду хранить его в своем доме. Я любил его, он любил меня...» Нет, когда ваш отец умирает, это печальное, но естественное явление. Каждый, кто родился, умрет. Вы говорите ему до свидания со всей своей благодарностью. То же должно быть и с каждым религиозным учителем.

Иисус совершенно здоров, но христианство - это болезнь. Моисей совершенно здоров, но иудаизм - это заболевание. И то же самое справедливо по отношению ко всем религиям. Люди, стоявшие при самом источнике, были по-настоящему прекрасны, но всякий прекрасный цветок умирает. Даже прекрасные звезды умирают или исчезают и не оставляют за собой ни единого следа. Так в чем же необходимость каждому религиозному человеку оставлять после себя традицию?

Я не собираюсь оставлять после себя традицию.

Пока я здесь, наслаждайтесь мгновением.

Празднуйте мгновение.

Зачем беспокоиться о будущем?

И помните одно: каждый, кто после меня попытается создать традицию, есть мой враг, не мой друг и не ваш друг тоже.

Он принадлежит дьяволу.

Он создает церковь - и тогда придут папы и все такое. Тогда начнется бизнес, и придут бизнесмены, и религия полностью исчезнет.

Лучше, если она исчезнет во вселенной, чем станет частью религиозного рынка.

Поэтому, когда люди спрашивают меня: «Что случится с вашей религией, когда вас не будет?» - я говорю: «Почему вас должно это волновать? Я здесь, этого достаточно». И будут люди... кто-то расцветет, и снова будут религии. Люди все время будут расцветать, но не создавайте традиций, потому что эти традиции не дают людям цвести. Оставьте место для цветения. Если бы вам не говорили быть иудеем, или индусом, или мусульманином, или христианином и для вас было бы оставлено место, вы, возможно, расцвели бы прямо сейчас.

Но с самого начала вас начали цеплять, обрезать, калечить. ..

В Пуне моим садовником была Мукта. Она постоянно ходила с ножницами, а когда видела меня, то прятала эти ножницы. Я сказал: «Не делайте этого. Зачем вам без необходимости обрезать деревья?» Одно дерево она особенно считала уродливым, поскольку постоянно хотела обрезать его. Так что сначала вы должны назвать что-то уродом, а потом становится легко обрезать это.

Сначала вы даете плохое имя - например, имя «культ», а потом уничтожение его становится добрым делом. Это был урод... А дерево было таким красивым, оно так обширно разрослось, но всякий раз, когда я не следил, она обрезала его. Если это урод, то пусть будет урод; такова природа этого дерева. Кто вы такой, чтобы уничтожать его или придавать ему форму по вашей собственной идее? Мукте было трудно со мной, потому что она была гречанкой и следовала традиции Аристотеля — логической, математической. Она хотела создать вокруг моего дома европейский сад.

Я сказал: «Это невозможно». Европейский сад, особенно английский сад, это настолько против природы, ведь где в природе вы найдете симметрию? Но в английском саду симметрию вы найдете. Они обрезают деревья симметрично, делают симметричные лужайки, рассаживают симметрично растения...

Симметрия неестественна, природа асимметрична.

Вот в дзэнском саду в Японии вы не найдете никакой симметрии. Даже если она есть, то люди дзэна не допустят ее; они уничтожат симметрию - что-то пошло не так.

Природа дика, и когда она дика, она свободна.

Религиозный человек тоже дик.

В его дикости лежит его свобода.

И в своей свободе он находит истину.

В своей свободе он находит себя.

В своей свободе он находит все, что должно быть найдено в существовании.

А человек культа остается полным хлама и мусора, заимствует пустые слова; может быть, великие слова - Бог, душа, истина, - но все они пустые, потому что он не живет ни одним из них.

А если вы не живете этим словом, оно пусто.

Только жизнь дает значение.

Поэтому верно, что вас не воспринимают как религию, - но зачем беспокоиться из-за этого? Кого это волнует? Я не заинтересован в том, чтобы нас воспринимали как религию. Мы не нуждаемся в том, чтобы кто-нибудь воспринимал нас, признавал нас, давал нам удостоверение. Кто они такие?

Те трое человек на дискуссии решили под конец: «Теперь время нам вступить с ними в диалог. Мы должны пойти к этим людям, к людям Раджниша, мы должны вступить с ними в диалог». Я просто рассмеялся над этой идеей — сидит еврей и с каждой стороны сидит христианин.

У евреев не хватило смелости вступить в диалог с Иисусом — или вы считаете, что диалогом было распятие? Какой диалог они могут вести со мной?

Если они знают, им не нужно приходить сюда. Если они не знают, тогда это будет монолог. Я буду говорить, а они вынуждены будут слушать. Диалог невозможен.

Если и вы знаете, и я знаю, нет необходимости в диалоге — достаточно молчания.

Если вы не знаете, и я не знаю, тогда тоже не будет смысла в диалоге, потому что это не будет диалогом, это будет состязанием по борьбе.

Я говорю, что я знаю. Поэтому со мной возможно только одно — монолог.